3. Стрепет

Народ называет его иногда стрепел; и то и другое имя характерно выражает взлет, или подъем, и самый полет этой птицы. Стрепет точно встрепенется, когда поднимается, или, вернее сказать, сорвется с земли. Он летит очень сильно и проворно

Даже маханье крыльями не заметно, так часто он ими машет. Стрепет дрожит, трепещет в воздухе как будто на одном месте и в то же время быстро летит вперед. Всегда прямой его полет производит дребезжащий свист, далеко слышный и неравнодушно слышимый охотниками. По крайней мере я уважал стрепетов более всей степной дичи, разумеется кроме дроф, которых мне стрелять не удавалось. Стрепет поменьше несколько старой тетеревиной курочки. Он, конечно, в восемь раз менее матерой дрофы, но сходен с нею во всем устройстве своих наружных и внутренних членов, кроме цвета перьев. Он преимущественно питается травой, но изредка глотает и насекомых; пища переваривается у него не в зобу, а в желудке; пух на теле имеет редкий, розовый и такого же цвета пушистые корни всех перьев; голова, шея, нос, ноги и весь склад стрепета — чисто куриный. Весьма трудно передать зеленовато-серую пестроту перьев стрепета. Каждое перо, по бланжевому полю, испещрено в разные стороны идущими прямыми и извилистыми полосками, но правильно и однообразно расположенными; все же перья вместе на спине представляют общую пестроту того же цвета с черноватыми пятнами, которая происходит от того, что одно перо складывается с другим своими темными полосками или извилинками: из этого составляются как будто пятна. Шея также пестрая, с дольными беловатыми полосками, головка черновата, а зоб и верхняя часть хлупи по белому полю испещрены, напротив, поперечными полосками; остальная хлупь вся белая, и под крыльями подбой также белый; в крыльях три первые пера сверху темные, а остальные белые с темными коймами на концах; хвост короткий, весь в мелких серых пестринках; на каждом хвостовом пере, на палец от конца, лежит поперек темная узенькая полоска; ноги бледно-зеленоватого цвета. Самец же отличается тем, что у него под горлом и на зобу перья темнее и даже кажутся сплошь черными, а поперек зоба лежит прорезная белая полоска. Крылья у стрепета кругловаты и, когда он летит, кажутся как будто выпуклыми. Стрепет водится, то есть выводит детей, непременно в степи, но летает кормиться и даже постоянно держится везде на полях: весной по жнивью, по молодым хлебам и залежам, а к осени по скошенным лугам, когда начнет подрастать на них молодая отава, и по озимям. Он охотно ест всякие хлебные зерна, любит клевать лошадиный помет, и для добыванья того и другого упорно держится около степных и полевых дорог, по колеям которых бегает очень проворно; но преимущественная пища его — молодая трава. Кто езжал по таким дорогам, тот, верно, поднимал стрепетов и даже видал, как они бегут впереди лошадей. Если проезжий едет тихо, то стрепет, наскучив долгим бегом и не желая, вероятно, отдалиться от прежнего своего места, сворачивает в сторону, для чего надобно ему не без труда перелезть чрез глубокие колеи, отбегает несколько сажен и приляжет в траву до тех пор, пока не проедет мимо телега или кибитка. Лежа с вытянутой шеей, он поднимает от времени до времени свою черноватую головку и, видя, что проезжий спокойно удаляется, возвращается опять на дорогу и побежит по ней уже назад. Если же повозка едет скоро и стрепет видит, что его догоняют, он поднимается и, отлетев несколько сажен, а иногда и шагов, садится на землю и через несколько времени также возвращается опять на дорогу. Это я говорю о стрепетах смирных и не напуганных. Около полдён он уходит в степь, а по утрам и вечерам постоянно колотится около дорог. Он имеет свой особенный крик, звуки которого трудно передать буквами; он несколько похож на слог пржи. Крик этот очень обманчив; будучи слаб и глух, он слышен очень далеко; сначала покажется, что стрепет кричит в нескольких саженях; неопытный охотник бросается с ружьем прямо на этот крик, ожидая, что стрепет сейчас поднимется, но крик все удаляется, и, утомясь понапрасну, охотник будет принужден оставить свои преследования. Конечно, этому обману много способствует то, что стрепет очень скоро бегает, но не подлежит сомнению, что охотник и заслышал этот крик очень издалека, потому что близко к человеку стрепет не кричит.

Стрепета прилетают весною не рано и, без сомнения, большими станицами, точно так, как улетают осенью, но мне не удавалось видеть их пролетных. Когда наступит теплая погода и везде пойдет молодая трава, стрепета вдруг оказываются по степным местам и полям уже врассыпную. По преимуществу будучи степною птицею, стрепет вьет гнездо в степи в самом открытом месте, почти всегда под кустиком ковыля. Плоское круглое гнездо свивается из сухой травы с примесью собственных перьев. Яиц бывает до девяти; по крайней ме-ре я более не нахаживал. Стрепетиные яйца крупнее, чем можно ожидать: они не меньше куриных крупных яиц; покрытые ярким, зеленым, лоснящимся цветом, с маленькими желтоватыми крапинками, яйца необыкновенно красивы. Ничего не могу сказать, одна ли самка сидит на яйцах, или эту заботу разделяет с нею самец. Стрепетиные гнезда и выводки попадаются охотникам очень редко, молодых же стрепетят я даже не нахаживал; вероятно оттого, что матка удаляется с детьми в даль степей, куда мне редко случалось ходить, гнезда я находил не так далеко от хлебных полей. Можно предполагать, что стрепета разбиваются на пары, во-первых, потому, что никто никогда не замечал их токов и, во-вторых, потому, что с весны почти всегда где поднимешь одного стрепета, там найдется и другой. Различия в перьях между самцом и самкою, кроме сказанного мною, никакого нет, но самка несколько поменьше. Она сидит на яйцах до невероятности крепко; я имел этому убедительное доказательство. Однажды подъезжал я к стрепету, который, не подпустив меня в настоящую меру, поднялся; я ударил его в лет на езде, и мне показалось, что он подбит и что, опускаясь книзу, саженях во ста от меня, он упал; не выпуская из глаз этого места, я сейчас побежал к нему, но, не добежав еще до замеченной мною местности, я на что-то споткнулся и едва не упал; невольно взглянул я мельком, за что задела моя нога, и увидел лежащего стрепета с окровавленною спиной; я счел его за подстреленного и подумал, что ошибся расстоянием; видя, что птица жива, я проворно схватил ее и поднял. Каково было мое удивление, когда я увидел, что под ней находилось гнездо и девять яиц; кровь на спине выступила оттого, что я задел по ней каблуком своего сапога, подбитого гвоздями, и содрал лоскут кожи шириною в палец. Я еще не видывал стрепетиных гнезд, и как в то время я собирал птичьи яйца, то чрезвычайно обрадовался этой находке; вдобавок яйца были не насиженные, совершенно свежие и выпускать их внутренность было очень легко. Очевидно, что стрепетиная курочка недавно снесла последнее яйцо и села высиживать свои яйца. Я замазал незначительную рану густым дегтем с колеса моих дрожек и пустил стрепетиную самку на волю: чрез несколько минут поднялся мнимоподбитый стрепет, не подпустив меня в меру и не дав почуять себя моей собаке; вероятно, это был самец пущенной мною на волю самки. Я считаю это обстоятельство несколько подтверждающим мое мнение, что стрепета разбиваются на пары и вместе выводят детей.

К осени стрепета собираются в стаи, которые иногда бывают очень велики, пар до пятидесяти; чем стая больше, тем труднее к ней подъехать, потому что птица во множестве всегда очень сторожка. Стрепета держатся иногда до октября, и в это время любимое их местопребывание— озими и скошенная степь; они любят щипать вторые, поздние ростки озимей и молодую травку. В холодноватую и ненастную погоду, кроме утра и вечера, они держатся остальное время в залежах, заросших высокою полынью, лебедой и козлецом; там им и тепло и сухо. Дребезжащий, мерный свист от полета стрепетиной стаи очень далеко слышен по зарям.

Охоту за стрепетами я любил страстно и часто езжал за ними очень далеко, потому что там, где я постоянно жил, их водилось не много. С весны и в продолжение всего лета стрепета в местах степных, далеких от жилья, не пуганые и не стрелянные, особенно в одиночку или попарно, довольно смирны, но весьма скоро делаются чрезвычайно дики и сторожки, особенно стайками, так что нередко, изъездив за ними десятки верст и ни разу не выстрелив, я принужден бывал бросать их, хотя и видел, что они, перелетев сажен сто или двести, опустились на землю. С напуганными стрепетами не помогает и самый действительный способ, то есть круговой заезд. Нечаянно можно иногда наехать очень близко не только на одного стрепета, но и на порядочную станичку; зато как скоро они пересядут, подъезд сделается гораздо труднее. Надобно заметить, что стрепета, взлетев, скоро садятся, и очень редко случается, чтоб они улетали слишком далеко, то есть пропадали из глаз. Вообще стрепет сторожек, если стоит на ногах или бежит, и смирен, если лежит, хотя бы место было совершенно голо: он вытянет шею по земле, положит голову в какую-нибудь ямочку или впадинку, под наклонившуюся травку, и думает, что он спрятался; в этом положении он подпускает к себе охотника (который никогда не должен ехать прямо, а всегда около него и стороною) очень близко, иногда на три и на две сажени. В такой близкой мере нет никакой надобности, но я пробовал делать это из любопытства. Итак, весь успех зависит от того, чтобы стрепет или стрепета легли. Благонадежнейшее средство для достижения этой цели, как я уже и говорил, состоит в том, чтобы ездить кругом их до тех пор, пока они лягут. Если стрепет один и не слишком напуган, то ляжет сейчас. Если же их несколько, то они долго бродят вместе, пока не разобьются и не полягут в разных местах; большая пересевшая стая никогда не ляжет. Иногда случается, что от выстрела и даже от двух выстрелов в лежащего или взлетевшего стрепета другой, близехонько притаившийся стрепет не поднимается, а потому никогда не должно брать убитого и вообще ненадобно трогаться с места, не зарядив обоих стволов своего ружья. Весьма ловко и способно бить стрепетов в лет, даже лучше, чем сидячих, по крайней мере мне всегда так казалось. Обыкновенно, подъехав в меру, я соскакивал с дрожек и шел прямо к стрепету до тех пор, пока он не поднимался, тогда я стрелял, не торопясь, на каком мне угодно расстоянии и редко прибегал к другому стволу. Убить несколько стрепетов одним зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару, то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из другого двух в лет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из другого по взлетевшей стае: трое остались на земле, два упали сверху; стрепетов было штук тридцать.

Только самая вежливая собака, послушно идущая сзади, почти под самыми дрожками, может быть пригодна для стрельбы стрепетов с подъезда. То же должно сказать о стрельбе вообще всякой сидячей птицы, кроме тетеревов и вяхирей, которые, сидя на деревьях и посматривая с любопытством на рысканье собаки, оттого даже менее обращают внимания на охотника и ближе его подпускают; всякая другая птица, сидящая на земле, гораздо больше боится собаки, чем приближающегося человека. Несмотря на то, добрая собака с долгим и верхним чутьем весьма полезна для отыскиванья стрепетов, которые иногда, особенно врассыпную, так плотно и крепко таятся в траве или молодом хлебе, что охотник проедет мимо и не увидит их, но собака с тонким чутьем почует стрепетов издалека и поведет прямо к ним охотника;зато боже сохрани от собаки горячей и гоняющейся за птицей: с ней не убьешь ни одного стрепета. Дробь надобно употреблять по большей части 5-го нумера, потому что стрепет не из крепких птиц. Впрочем, для напуганных стрепетов нужен и 4-й нумер; для больших же стай на дальную меру можно иногда пустить в дело и самые крупные сорты дроби.

Жирных стрепетов я не видывал, но прилетные с весны, особенно отлетные осенью, бывают довольно сыты. Мясо их имеет отличный вкус, собственно ему при-

надлежащий: оно несколько похоже на куриное с примесью тонкого вкуса дичины. Стрепета считаются самым питательным и в то же время легким и здоровым кушаньем.

В Малороссии называют стрепета хохотва, имя тоже чрезвычайно выразительное. Великороссы дали стрепету название по его взлету, по трепетному, видимому движению его крыльев, а малороссы — по особенным звукам, производимым его полетом. Действительно, эти дребезжащие звуки похожи на какой-то странный, отдаленный хохот.