Воспитание

Давая книжке заглавие «Обучение легавой», я хотел об'единить содержание ее тою руководящею мыслью, что дрессировка, являясь понятием слишком узким и подразумевая  скорее механическое приспособление животного к требованиям, предъявляемым человеком, не охватывает тех возможностей, которые достигаются, главным образом, правильным воспитанием. Без воспитания же даже столь богато одаренное животное, как собака, не достигает необходимого развития умственных способностей для совершенного и высокого сотрудничества с человеком.

Как ни странно, но значительное количество легавых собак не удовлетворяет своему назначению, и очень многие, вместо того, чтобы совершенствоваться, унаследовав хорошие качества, часто теряют те культурные задатки, которые были когда-то укреплены.

Подразумевая под обучением легавой не только дрессировку и натаску, а, главным образом, воспитание собаки, я обращаю на последнее особое внимание.

Встречаются, правда, замечательные полевые собаки, хотя им и не было уделено особой заботы; однако, редкие из них могут по работе своей сравняться с экземплярами таких же способностей, но получившими с раннего детства и воспитание, благодаря которому ум их полностью развился в сторону сознательного сотрудничества с человеком.

Под воспитанием я вовсе не подразумеваю содержание собаки,— ее выращивание, — а имею ввиду исключительно то обращение, которое заставляет ее не за страх, а с полуслова понимать и подчиняться авторитету хозяина.

Хорошо поставленная легавая с отличными природными полевыми качествами и красивыми линиями сложения доставляет высокое удовлетворение, и, наоборот, скверная легавая вызывает двойное сожаление. Легавая гоняющая, бросающаяся, плохо идущая на свисток, охотящаяся как будто сама по себе часто поневоле влечет соответствующее поведение и со стороны охотника: он бежит, чтобы поспеть, пока собака не согнала дичь, он кидается к раненой птице, чтобы собака не схватила и не растерзала добычу, он орет, зовет, сипнет от крика, находясь в крайнем возбуждении, и, как будто являясь конкурентом собаки, сам нередко бывает похож на невыдержанную собаку.

У такого охотника нет уверенности в достижении цели, нет спокойствия, нет созерцания; вся неурядица, затрудняющая добывание дичи, выводит его из равновесия, вызывает жадность, даже кровожадность,—и инстинкты зверя затуманивают челевеческий рассудок и далеко отодвигают возможность разумно пользоваться дарами природы!

Немало бывает случаев, когда озверевший охотник ломает со злобы ружье или вымещает эту злобу на собаке, принося домой вместо дичи настроение, которое досаждает домашним.

Хорошо воспитать и обучить легавую может тот, кто любит собаку, понимает ее психику и обладает способностями педагога.

Только из рук культурного человека можно ожидать действительно культурного воспитанника. От воспитателя, прежде всего, требуется соблюдение следующих основных правил: 1) благоразумность, ясность и постепенность предъявляемых требований и терпеливая, неумолимая настойчивость в их исполнении; 2) безхитростное обраращение вообще и честное выполнение обещанного; 3) ласковое, заботливое и наблюдательное отношение.

Не так сложны на первый взгляд приведенные коротенькие основные правила воспитания. Немного, кажется, нужно для достижения этими правилами хорошего уклада в собаке. Как мало как. будто на первый взгляд требуется для хороших достижений! Однако, кажущееся легким оказывается на практике трудным, встречая неожиданные препятствия в характере по большей части воспитателя, а не воспитанника.

Да, как ни странно, а трудности воспитания и постановки собаки лежат в большинстве случаев не в природе собаки, а именно в недостаточных знаниях и способностях воспитателя!

Как ни просты перечисленные основные правила воспитания, тем не менее полезно разобрать их практическое осуществление.

То, что можно требовать от взрослой воспитанной собаки, нельзя требовать от недостаточно воспитанной. То, что доступно взрослой собаке, недоступно «пониманию» щенка, да и щенячий возраст имеет много ступеней. Если десятимесячную собаку можно заставлять без вреда для ее послушания лежать перед кормом хотя бы 10 минут, то для щенка, скажем, 4-х месячного такие выдержки, кроме вреда, ничего не принесут, вызывая непосильный соблазн и вполне ожиданное и естественное ослушание.

Нельзя требовать, чтобы щенок на прогулке следовал за вами через слишком высокий по его росту уровень воды, точно так же как вредно приучать 3-4 месячного щенка следовать на прогулке  у ноги и предъявлять приказание «вперед» и «назад».

Требование может быть предъявлено только такое, в понимании  которого собакою у вас нет ни малейшего сомнения; в противном случае нельзя его предъявлять, помня, что приказания отдаются собаке для того, чтобы они были непременно исполнены.

Характер требования должен преследовать подчинение собаки  вашей воле и соответствовать обиходу будущей полевой деятельности,  отнюдь не вдаваясь в ненужное и даже вредное фокусничество.

Надо быть осторожным в предъявлении таких требований, которые оставили по вашей ошибке или по каким нибудь другим причинам неприятное воспоминание в собаке, вызывающее в ней робость или боязливость. Выполнение подобных требований надо проводить исключительно ласково и лакомством, предъявляя такие требования незаметно, между прочим.

Говоря о предъявлении требований, нельзя не упомянуть г все благоразумные, ясные и постепенные требования хорошо и быстро усваиваются собакой тогда, когда собака доверяет хозяину и признает, следовательно, его авторитет.

Предъявленное требование во что бы то ни стало должно быть исполнено. Настойчивость прежде всего приучает собаку к сознанию неизбежности исполнения приказания. Настойчивость, однако, допустима только терпеливая. Нет хуже, если воспитатель начнет горячиться, чрезмерно возвышать голос, бегать за собакою или бить ее. Собака видит в таком поведении не наказание за свой проступок, а своего рода нападение, и естественно начинает прибегать к мерам  спасения,—забиваться под кровать, в кусты, неподвижно, упрямо лежать, оставаясь безучастной к зову, удирать домой и т. п.

Можно быть и ласковым, и настойчивым в то же время, можно предъявлять категорические требования, можно выговаривать, бранить, тащить за шиворот,—но никогда не выходить из терпения.

Было бы ошибочно разделять мнение некоторых лиц о том, что собаку следует воспитывать, никогда не прибегая к хлысту. Без удара хлыстом в некоторых случаях не обойтись, но надо ударить раз-два, а не драть, да еще горячась и озлобляясь. Правда, встречаются собаки столь нервные и робкие, с природными задатками недоверчивости, к которым это наказание неприменимо.

В основе воспитания, конечно, должна лежать ласка, настойчивость и награждение лакомством, которые и служат побудителем. Воздействовать на собаку приходится поощрением, понуждением и наказанием. Как в тех, так и в других способах должны быть разные степени, в зависимости от характера собаки и данного случая.

В качестве награды за отчетливое исполнение требования, полезно от времени до времени прибегать к награждению чем нибудь вкусным: напр., баранками, которые не портятся, удобны для носки в кармане и представляют лакомство для собаки.

Не надо, однако, расточать награды и ласку за каждое выполненное требование. Собака должна усвоить, что исполнение приказания хозяина является нормою, а ослушание отклонением, и не смотреть на выполнение приказания, как на средство получить лакомство. Имея это в виду, надо так награждать, чтобы награда не казалась собаке обязательною. Постоянное награждение лакомством приучает собаку к попрошайничеству и менее развивает ее, чем если бы она приучалась выполнять приказания сознательно, по причине того, что послушание составляет ее воспитательный уклад.

Если не следует каждый раз прибегать к награждению, то нельзя никоим образом оставлять без внимания ни одного случая ослушания, помня, что гибкость послушания в значительной степени зависит от мягкого, но весьма настойчивого обращения.

Все требования должны произноситься обыкновенным разговорным голосом и притом,-— что очень важно,— одинаковой интонацией, как в случаях отдачи разрешительного приказания, приятного для собаки, так и запретительного, сдерживающего. Возвышение голоса и окрик должны служить следующею ступенью понуждения и, естественно, выражают недовольство хозяина. Разница, как в силе звука голоса, так и в интонации, чрезвычайно быстро усваиваются собакою, помогают управлять ею без огрубения ее характера от резкого обращения и не вызывают в ней недоверчивого отношения. Только такое мягкое воспитание позволит потом, в полевой деятельности собаки, незаметно перейти от управления словами к бессловесному—жестами и знаками. Разговорный голос приучает собаку понимать не только по интонации, но и по значению слов желание хозяина и заставляет ее следить за хозяином. Последнее важно, как залог будущего внимательного отношения собаки к хозяину в поле. Такие качества развиваются в собаке при условии проживания со щенячьего возраста при воспитателе и постоянном внимательном  отношении к ней.

Надо различать, требуется ли от собаки отданным приказанием  активное или пассивное действие, так как, в зависимости от того или иного характера требований, должны быть различны и способы  понуждения.

Неисполнение активных действий никоим образом не должно влечь за собой наказания. Нельзя не только наказывать собаку за то, что она не идет вперед, не ест по разрешению, не ищет по приказанию, но в таких случаях не годится даже и повышение голоса.

Понятно, что если собаку, не исполняющую приказания «вперед» или «ищи», ударить хлыстом либо только прикрикнуть, то это воздействие окончательно отдалит ее от выполнения.

Хлыст и окрик сдерживают вообще собаку от вольного и охотного движения, и, следовательно, для приведенных случаев

такие меры являются средством совершенно противоположного характера.

В таких случаях нужно поощрение.

Собаки обладают разными характерами самых разнообразных оттенков. Есть собаки энергичные, веселые, совершенно не обидчивые, хотя и не грубые, относящиеся к хозяину, как к другу, с которым они, как добрые друзья, на «ты». Есть такие робко-деликатные, перед которыми надо извиниться, если нечаянно их толкнешь, так как они такой толчек могут принять за недовольство хозяина. Встречаются и экземпляры с замкнутым характером, боящиеся вины и ответственности. Незачем и невозможно перечислять все основные типы,—их много, но остановить внимание на индивидуальности вообще— совершенно необходимо, так как разные характеры должны вызывать разные соответствующие подходы при обучении. По этой причине трудно воспитывать вообще и, в частности, натаскивать большое количество собак одновременно. Если же не считаться с индивидуальностью, никогда не только не получится настоящего расцвета способностей собаки, но часто способности утрачиваются совершенно под влиянием уродливого воспитания.

Итак, что хорошо для одной собаки, не подходит другой. Встречаются собаки, к которым нельзя вовсе применять не только телесного, но и никакого наказания, кроме выговора, а иногда и последний полезнее заменить только поощрением. Бывают и такие, на которых хлыст действует отрезвляющим и благотворным образом, вызывая как будто даже благодарность собаки за то, что ее во-время остановили от ослушания, причиняющего ей самой неприятность. 

К воздействиям карательного свойства относятся: выговор, посылка на место, привязывание на цепь, принуждение лежать полчаса после совершенного проступка, требование итти у ноги, одергивание на сворке, поднятие собаки за шиворот или за ошейник и доведение ее на задних лапах до места, где она совершила проступок, и удар хлыстом.

Никогда не следует, применять суровой меры, когда можно обойтись более мягкой. Никогда не следует забывать особенностей данной собаки. Только знание и любовь в деле обучения легавой способны сохранить необходимое хладнокровие воспитателя и дать возможность, разобравшись в кажущихся затруднениях и неуспехах, сделать правильную оценку нужных  мер и приемов.

Кроме мер карательных, которые являются возмездием за активно содеянное, запрещенное, неизбежно приходится пользоваться мерами понудительными. Некоторые из них, правда, являются схожими с карательными,—однако, повод, по которому они применяются, и обстоятельства, их сопровождающие, далают между карательными и понудительными мерами различие, как в приемах воспитателя, так и в понимании этих мер собакою.

К слишком нервной, рассеянной собаке и вообще в тех случаях, где налицо нет повторения проступков и упорства, надо применять понуждение, а не наказание.

Меры понудительные имеют в виду, главным образом, облегчить усвоение требования и помочь выйти из нерешительности: они должны сопровождаться не выговорами, а уговорами, ободрением и ласкою. Для собак, находящихся в правильных условиях воспитания, разница между уговором и выговором совершенно понятна.

К мерам поощрительно-понудительным относятся: ласка, оглаживание, обещание лакомства, дача лакомства, ободряющее предоставление большей свободы, принуждение зовом вернуться на то место, где не было исполнено требование, принуждение лежать для успокоения, доведение собаки до места, где не было исполнено требование, сопровождаемое словесными напоминаниями, повторение неотчетливо исполненного с непременным вознаграждением.

На первый взгляд может показаться или непонятным, или слишком тонким для психологии собаки одно из основных правил воспитания, требующее безхитростного вообще обращения с собакою и честного выполнения обещанного. При пояснении примерами правило это окажется простым и логичным.

Как только что упоминалось, одною из мер поощрительно-принудительного характера является обещание наградить чем нибудь лакомым. Подразумевается, что собака знает название обещанного, например, значение слов: хлеб, баранки, косточка, мясо и т. п. Понятно, что, если обещания не бросаются на ветер, а исполняются, то собака приучается верить обещанному. Если собаку кормить в определенное время, то она быстро привыкает к своему расписанию и по наступлении определенного часа ожидает пищи. Предугадывание желания собаки и обращение к ней со словами «подожди», «скоро кушать» очень радует ее, так как она теперь уверена, что не забыта, и, вместо прежнего нетерпеливого повизгивания и нытья, она садится и ждет терпеливо. Вполне понятно, что когда обещание выполняется, собака верит ему и подчиняется предложению подождать.

То же случается и при просьбе собаки побегать, погулять. Если она получит ваше уверение, что ей будет предоставлена эта возможность, она будет терпелива и даст вам время окончить ваши дела, одеться и прочее.

Исполнение обещания приучает собаку к сознательной выдержке и в то же время к слепому повиновению вашему слову. Этот прием, кроме того, вызывает внимание собаки к хозяину и привычку следить за ним. Нет сомнения, что таким путем все больше и больше развиваются умственные способности собаки, подготовляя ее к сотрудничеству с человеком на охоте.

Из суммы таких приемов воспитания подготовляется чрезвычайная апеллистость, отход со стойки по свистку и анонс.

Ясное и неизменное слово запрета и разрешения регулирует даже  жизнь людей,—естественно, что оно является вожжами при воспитании детей и животных. Я приводил уже значение авторитетности хозяина, и надо повторить, что авторитет этот основывается далеко не только на том, что хозяин поит и кормит животное. Правильное обращение с собакою, занятия с нею, одобрение, ласка, справедливое взыскание за проступок, честное и заботливое отношение играют в создании авторитета еще большую роль. Неумелый же воспитательный подход легко подрывает доверие собаки к человеку. Еще более вредит доверию, а, следовательно, и подчинению собаки воле человека недостаточное вообще внимание, уделяемое ей человеком.

Легавая имеет определенное назначение. Нельзя и ожидать хорошей полевой работы от собаки, которой мало уделяешь внимания. Обзаводиться легавой стоит только тогда, когда хозяин способен любить собаку и заниматься ею. Собака же может понять человека лишь тогда, когда человек понимает ее.

Легавая, которой уделяется слишком мало внимания, отходит постепенно от культурного влияния человека; в ней, естественно, вырабатывается самостоятельность, обособленность и уклад дворовой собаки. Разве можно ожидать тогда гибкого послушания и высокого полевого сотрудничества?

А сколько отступлений делают легкомысленные хозяева, прибегая к разным хитростям, чтобы обмануть собаку! Случается, что хозяин прибегает к приманке лакомством, чтобы ударить собаку за бывшую провинность или чтобы поймать ее за ошейник. Нередко бывает, что хозяин, желая оставить собаку дома и опасаясь, чтобы она за ним не увязалась, вместо того, чтобы обзавестись цепочкою или посадить ее на уже имеющуюся цепь, завлекает собаку обманным образом домой и, выбегая, захлопывает за собою дверь, оставляя одураченное животное в недоумении. Собака все еще не верит, что хозяин мог ее обмануть и, прислушиваясь с поднятыми ушами к отдаляющимся шагам, тщетно ждет с минуты на минуту возвращения хозяина. Все такие неправильные приемы лишь способствуют тому, что у собаки в первом примере зарождается трудноизлечимая боязнь сразу и смело подходить к хозяину, и вырабатывается отвратительная привычка боязливо кружить на расстоянии, а во втором—желание обманным путем выпроситься на улицу и, как паратая гончая, пуститься по следу хозяина. Неправильное обращение воспитателя порождает и неправильное поведение собаки.

Для того, чтобы укрепить и развить рабочие качества вообще и всецело подчинить своей воле собаку,—это столь нервное и впечатлительное животное,—необходима ласка, забота и наблюдательность опытного и способного человека. В собаке, несмотря на преданность ее человеку, все еще остались наследственные задатки дикого состояния, которые легко сказываются в некотором недоверии, скрытности и робости. Неправильное воспитание легко может укрепить 

эти несимпатичные стороны характера. Даже без повода со стороны человека собака, грызущая вкусную кость (находясь хотя бы вне опасности от себе подобных), побаивается, не отнял бы у нее эту кость тот же благодетель, который ее и дал. Только ласковое обращение в основе воспитания способно вполне расположить собаку к воспитателю и подчинить ее сознание твердой воле человека до такой степени, что даже в разгаре расходившейся охотничьей страсти собака по слову или движению руки человека молниеносно исполняет приказание лечь или явиться галопом к хозяину, прервав самые увлекательные занятия.

Ласкать собаку и ласково с ней разговаривать, беседовать следует со щенячьего возраста. Не надо пренебрегать случаями, когда щенок, соскучившись без хозяина, приходит к нему поласкаться. Трогательно смотреть, как 4-хмесячный щенок, получив ответное внимание хозяина, вместо того, чтобы идти спать к себе на место, свертывается калачиком у ног хозяина и засыпает, карауля его крепким сном.

Природные качества собаки, но укрепленные и развитые правильным обучением, только и способны дать первоклассных полевых собак. Надо любовно воспитать, терпеливо выдрессировать и умело натаскать. Под воспитанием вообще подразумевается не только правильное обращение, развивающее ум и подчиняющее животное воле человека, но и правильное содержание животного, соответствующее хорошему физическому развитию. Рациональное питание именно в определенные часы имеет большое значение не только по общепонятным причинам наилучшего взращивания, но и для укрепления хороших задатков характера, предупреждая вредное шатание в поисках корма, попрошайничество, воровство и голодное ослушание. Правильное питание позволяет собаке лучше владеть собою, быть сознательно послушною, не унижаться, не хитрить, иметь честный откровенный нрав.

Для того, чтобы собака была бодра, здорова, энергична и сильна, надо делать с нею совместные прогулки и вообще как можно больше предоставлять ей возможность пребывать на воздухе; однако, если она без надзора хозяина,—то во дворе, т. е. в огороженном пространстве. Прогулки, доставляющие всегда радость здоровой собаке, приучают ее разделять свою радость с хозяином и считать его источником и этого блага. Прогулки развивают и ум, и тело собаки. Они необходимы и для умерения громадного запаса энергии подрастающего сильного щенка во время пребывания его в домашней обстановке, иначе он положительно не даст покоя хозяину или заставит хозяина посадить его на цепочку на слишком продолжительное время. Недостаточность свободного движения собаки на воздухе вредит и уравновешенному обращению воспитателя, так как щенок, надоедая избытком свой энергии, поневоле вызывает напрасные окрики и даже нетерпеливое обращение. Прогулки надо использовать всесторонне. Надо предоставить щенку свободу и в то же время пользоваться случаем укрепить в воспитаннике те познания, то послушание, которое, кажется, уже привилось к собаке в стенах дома. Важно теперь проверить на просторе, среди новых впечатлений и соблазнов, насколько прочно все пройденное дома. Но, чтобы, с одной стороны, предоставить щенку свободу, а, с другой,—не забывать обучения, надо, если это возможно, использовать прогулку на дворе с главною целью физических упражнений, а прогулку в поле—для обучения. Там, где это не влечет за собою порчи собаки, хорошо предоставить ей полную свободу.

Для физического развития вообще щенку чрезвычайно полезно иметь сверстника. Ничто так не увлекает щенка, как игра с себе подобным, и, по правде сказать, ничто так не развивает.

Собака должна иметь строго определенное место—кровать. К крепко ввернутому в пол или стенку кольцу прикрепляют цепочку, на которую сажают по временам собаку, смотря по ее возрасту и обстоятельствам.

Для того, чтобы собака сама охотно шла на свое место, не меняя его на другое, надо, чтобы оно представляло собою удобство. Самою простою и удобною кроватью для собаки служит деревянная рамка размером потребной для взрослой собаки площади при лежке калачиком; к рамке приделываются ножки высотою 4—6 вершков, рамка обивается плотным холстом, не слишком туго натянутым, чтобы образовать небольшое провисание—гнездо. Для большего удобствам особенности в холодное время, хорошо и снизу обить рамку холстом с напуском и туго заполнить промежуток между верхним и нижним полотнищами яровою соломою. Собаки очень любят такие кровати, уютно сворачиваясь в образовавшейся ямке калачиком. Кроме того, им нравится и некоторое возвышение кровати над полом.

Строго определенное место играет весьма важную роль в воспитании собаки. Оно нужно не только для отдыха, но и как средство укрощения и успокоения расходившейся энергии. То же место избавляет собаку от излишних, а подчас и несправедливых попреков. Провинившись в чем либо при беготне по комнате, собака получает выговор, попадает под ноги,—и за это ее не похвалят; ляжет где попало,— ее собьют. На своем же месте она чувствует себя спокойно.

Это тепленькое местечко-является единственным, где не получается никогда ни выговоров, ни неприятности от хозяина, оно же избавляет собаку от вредного влияния лиц, непричастных непосредственно к ее воспитанию.

Так как прогулки, своевременное рациональное питание и определенное место—кровать—имеют огромное влияние на воспитание собаки, я и коснулся этих весьма важных воспитательных условий выращивания.

Существует мнение, считающее вредным для авторитета воспитателя игру со щенком. Это мнение, однако, вряд ли имеет за собою какое либо основание. Напротив, такое отношение только сбли 

жает, приучая собаку делиться своим бодрым и радостным настроением. Игра остается игрою только во время игры и не представляет собою потворства со стороны воспитателя чему либо вредному и запрещенному. Собака отлично и скоро это понимает и, приглядываясь к разрешению или запрету, приучается владеть собою. Достаточным примером понимания щенком своих действий служит и игра его со взрослою собакою, когда по желанию взрослой собаки щенок моментально прекращает игру, боясь возмездия за непослушание.

Кроме ласки и заботы, на обязанности и в потребности воспитателя лежит и наблюдательное отношение к щенку. Приглядываться, следить за тем, что делает щенок, что занимает его внимание, какие черты характера выявляют он, когда предоставлен самому себе,— чрезвычайно полезно. Во-первых, такие наблюдения очень скоро знакомят с особенностью характера щенка; во-вторых, своевременное вмешательство воспитателя для порицания при намерении собаки перейти к запрещенному или одобрение при ее похвальных действиях хорошо внедряется и запечатлевается в понимании собаки, т. к. то, что она делала дурного или хорошего, она делала в отсутствии хозяина, не подозревая, что за нею следят,—и вдруг всевидящий хозяин неожиданно выразил одобрение или порицание и укрепил в собаке ее верное предположение о том, дурно или хорошо она поступала.

В деле воспитания собаки очень важно поставить ее в такие условия, которые не вводили бы ее в напрасный соблазн, зачастую влекущий за собою заслуженное наказание. Неуменье поставить собаку в должные условия и обстановку и создать определенный режим часто выводят воспитателя из терпения, заставляя его нарушать основное правило воспитания. Возьмем период щенячьего возраста, когда и любознательность, и физическое развитие—особенно у щенков одиночек—влекут к резвости и озорству. Нельзя ожидать, например, чтобы щенок, бегая по комнатам среди цветочных горшков на высоких подставках, не задел бы случайно, а, может быть, и умышленно, неустойчивую подставку. Полетел цветок, разбился горшок, широко окропив землею пол, а щенок, придя в себя после грохота, с азартом роется в черной мягкой земле, окончательно терзая растение, и гордо бегает по комнате, взлаивая на свою жертву и оставляя следы по всему полу, только что приведенному в прекрасное состояние после субботней поломойки. И щенка, обыкновенно, за это дерут!

В тот же период щенячьего возраста собака, следуя потребности развивать свои челюсти, хватает всякие предметы и не только безжалостно, но с остервенением теребит их, как живые существа, которые надо лишить всяких признаков жизни. Вкусу щенка подходят и войлочные туфли, и сандалии, соломенные и суконные шляпы и фуражки; он может неожиданно для себя и для вас одеться в вашу жилетку; в качестве жертвы для растерзания, годятся и том политической экономии, и письмовники, и все вообще, что он может и даже не может утащить, в роде точеной лакированной ножки у мебели.

Наблюдательность воспитателя естественно должна своевременно предупредить иногда весьма убыточные, а подчас и невознаградимые действия. Не проще ли щенку, как и детям, предоставить для удовлетворения их естественной потребности развиваться и заниматься—игрушки? Их не нужно иметь много: достаточно круглую палочку в два пальца толщины, длиною с голову щенка, какой ни- будь обрубок, катающийся по полу, и мячик из туго свернутых тряпок. Щенок скоро начнет, при соответствующем направлении его попыток, понимать, что дозволено, и какие предметы составляют его игрушки, и знать вещи, которые он трогать не смеет. Игрушки эти отвлекают и от приставания к хозяину, и от излишнего изнашивания лапами и зубами щенка одежды на хозяине. Игрушки отвлекают излишек энергии и удерживают нервного и слишком подвижного щенка от напрасного нервного утомления. Нужно дать игрушки и научить щенка понимать это слово.

Наблюдение за щенком важно не только для выправления его поведения, но и с целью развития собаки, в смысле усвоения ею правильного отношения к хозяину и окружающему. Увлекаясь, например, игрушкою, щенок забросит ее в такое место, откуда ему ее не достать, и безуспешно употребляет все усилия, чтобы добиться своей цели, повизгивает и поваркивает. Заметив это, вы направляетесь к нему и достаете утерянный предмет. Посмотрите, как щенок радуется и ценит такую помощь: он давно просил ее повизгиванием, но он недостаточно еще активен, чтобы яснее выразить просьбу своим приходом.

При повторных вмешательствах вашей наблюдательности вы скоро приучите собаку приходить к вам за помощью или делиться радостью. Такое явление представляет уже ценность, так как свидетельствует о развитии хороших задатков будущего сотрудничества.

Другой раз щенок, загнав кошку на высоту, лает и взвигивает с перерывами, подумывая, ладно ли он делает, и прислушиваясь, не идет ли хозяин. Услышав собаку, нужно пойти и отозвать ее, убедив привычными спокойными словами, что «кошку трогать не надо».

А мало ли бывает случаев, когда, наблюдая за щенком, вы замечаете его попытки стянуть что нибудь съедобное и как раз в нужный момент останавливаете его той или другой мерой, в зависимости от его характера и вины.

Своевременное вмешательство хозяина, и вмешательство н е ожиданное, вскоре приучает собаку вести себя за глаза так, как она ведет себя и при хозяине.

Наблюдения за воспитанником помогают не только укреплению его послушания и понимания дозволенного и запрещенного, но способствуют и более подробному ознакомлению с индивидуальностью щенка и с ходом умственного его развития. 

Лежит ваш 4-хмесячный щенок - пойнтер, положив голову на лапу. Его щенячья морда с отвисшими брылями и морщинистым, лбом сыра,—тяжела и далека еще от хороших линий, умными глазами и серьезным степенным взглядом он то следит, как воробьи, вылетающие из под карниза, подсаживаются бочком на перила и как будто движимые ветром сдуваются на землю, то за мухою, приближающейся к нему зигзагами по полу. Видимо, он решил поохотиться за нею и, приподняв уши и наморщив лоб, выжидает свою добычу, достаточно озлобившую его своим надоеданием. Он уже обладает выдержкою и опытом, он не кидается зря и подпускает ее ближе и ближе, замирая, как будто на стойке.

Эти толковые приемы, конечно, свидетельствуют о степени проявления наследственных инстинктов и являются недурными признаками будущих способностей.

Если задаваться целью воспитать как следует легавую собаку, то, конечно, надо приобретать ее в раннем щенячьем возрасте. Тот, кто умеет обучить собаку и имеет возможность заняться этим, тому, конечно, приятнее воспитать щенка самому. Понятно, что несравненно лучше иметь при себе щенка, который по нежности возраста не воспринял еще тех или других приемов воспитания и, таким образом, не носит в себе ни положительных, ни отрицательных качеств чужого обучения, представляя собою сырой материал.

К чему—думают многие—эта возня с младенцами, не умеющими владеть собою и не понимающими слов?Для чего, кажется, создавать осложнения и затруднения, когда со взрослым щенком тот же курс обучения проходится гораздо быстрее? Недаром же большинство егерей, минуя воспитание, берут взрослого щенка, дрессируют и натаскивают его одновременно, достигая иногда хороших результатов.

Но задача обучения легавой (а, следовательно, и этой небольшой книжки) преследует достижение наилучших результатов от всех обучаемых собак путем применения определенных, верных, постепенных культурных методов воспитания, дрессировки и натаски.

Конечно, воспитание щенка, начиная с 1,5—2 месячного возраста, представляет собою значительно большую возню, чем с 8 месячным, но за редкими и даже весьма редкими исключениями великовозрастный щенок достигает того воспитательного уклада, каким будет обладать щенок, попадающий от материнских сосков прямо в руки опытного воспитателя.

Если только имеется малейшая возможность, щенка следует содержать при себе. Такое содержание, подразумевая наличность сносных для того условий, обыкновенно превосходит содержание, хоть и в хорошем помещении, но в некотором отдалении от человека.

Не буду останавливаться на том, каким требованиям должно соответствовать само помещение, раз оно приспособлено для людей, но нельзя умолчать об условиях окружающей собаку обстановки.

Вредно держать собаку в людном помещении, особенно без должного распорядка в жизни окружающих людей, где собаке волей неволей приходится соприкасаться с самыми разнообразными требованиями и отношениями людей, стесняющими свободу и искажающими характер животного.

Держа собаку в своей квартире, лучше поместить ее в менее людной комнате и предпочтительно не там, где готовят пищу и едят, чтобы не приучать к подачкам и попрошайничеству.

При правильных, умелых приемах воспитание, собственно, проходит незаметно, между делом, не отнимая почти времени. Все дело в системе, последовательности и соблюдении расписания, приспособленного к удобству и досугу воспитателя. Труды по первоначальной дрессировке легко разделить с кем либо из домашних. Важно однообразное применение пока немногочисленных и несложных требований. Едва ли обременительно кому нибудь из домашних кормить щенка по часам, заставляя его ложиться перед пищею и начинать еду с разрешения, тем более, что это уже усвоено им от воспитателя. Не трудно также чаще выпускать щенка на улицу, окончательно приучая его этим не пачкать в комнатах. Все это легко, особенно, если относиться к воспитанию серьезно, в полной уверенности, что иначе быть не может.

Для облегчения и успешности воспитания помощнику не мешает ознакомиться с общими положениями воспитания.

Дрессировка при перенесении занятий из комнаты в поле и натаска, как не подлежащие дроблению по урокам, требуют уже беспрерывного личного ведения дела самим воспитателем.

Если делу обучения собаки посвящается и время, и труд, и деньги, надо, конечно, прежде всего озаботиться, чтобы совокупность этих затрат была вложена в стоющий воспитания предмет. Естественно поэтому не ограничиваться при выборе щенка одними общепринятыми и в общем мало дающими признаками здоровья, энергичности и самостоятельностищенка, а обращаться к знающим, авторитетным собаководам, помня, однако, два главных основания, на которых должна покоиться вся совокупность остальных требований: кровноеть и полевые качества в родословной.

Говорить на иностранных языках и приятно, и полезно. Употреблять отдельные иностранные слова, внедрившиеся в родной язык без замены их русским словом, приходится поневоле. Но пользоваться для управления собакою английскими и французскими словами да еще, притом, и теми, и другими вместе,—по меньшей мере смешно, тем более, что это обезьянничество в устах людей, не знающих истинного значения употребляемого слова, ведет иногда к смешению язы- 

ков со всеми проистекающими отсюда неудобствами и курьезами: один говорит собаке «даун», другой той-же собаке кричит «куш», третий выпаливает оба термина дуплетом.

Приходилось быть свидетелем, когда разгорячившийся охотник, заряжая свое шомпольное ружье так туго, что шомпол подскакивал, как пробка, осипшим голосом кричал собаке, упрямо напиравшей по сместившимся тетеревам: «иси-сюда»! «иси-сюда»!

От употребления иностранных слов собака лучше не станет. «Даун», да еще выкрикиваемое изо всей мочи необузданной собаке, производят удручающее впечатление.

Наши русские слова звучны, коротки, понятны. Давно пора заменить ими ничем не оправдываемое употребление иностранных, тем более, что они странно звучат в устах русского егеря, редко подходя, как к стилю работы егеря с собакою, так и к работе самой собаки.

Слова «даун» или «куш» прекрасно заменяются словами «ляг», «тубо»—словом «нельзя» или «не тронь», или просто «тсс...», «алле»— словом «иди» или «вперед», «иси»—словом«сюда», «пиль»—«возьми», «шерш»—«ищи» и т. д.

Говоря вообще о тех или других командных словах, следует здесь же вкратце коснуться вопроса о бессловесном управлении собакою (об отдельных же способах этого управления, а равно об обучении им собаки будет подробно упомянуто в главе о дрессировке).

В своем месте говорилось, что надо все требования произносить разговорным голосом, повышая его при некотором ослушании. Тихим разговорным голосом отдаляется и вытесняется употребление слишком часто практикуемых суровых мер, и постепенно достигается управление собакою без слов—движением руки и сигналами. Употребление жестов, знаков и сигналов, по которым собака либо ложится, либо идет в указанном направлении, или со всех ног приходит к хозяину, является незаменимым и культурным начинанием. Собака воспринимает деликатное обращение с приязнью и благодардарностью,—оно соответствует ее одомашненной природе. Человек и без грубых в отношении ее проявлений представляется ей в отдаленных воспоминаниях ее предков достаточно грозным, и очень вредно будить эти воспоминания.

Лишний внушительный и мягкий способ предъявления требований собаке является вкладом в деле обучения. Средство управления, заменяющее крик, представляется поэтому весьма желательным. Поднятие руки, например, покорно кладет собаку, а, между тем, чтобы остановить ее на большом расстоянии, необходимо было бы кричать изо всех сил.

Многим может показаться ненужным заставлять собаку ложиться на расстоянии, т. к. в случае совершения ею провинности можно свистком - призывом заставить ее отрезвиться. Однако, тот, кто обучал собак, выполняя со знанием и любовью основные правила воспитателя, знает, какая громадная разница и в цели, и в силе воздействия свистка и упоминаемой меры. Свисток не служит для того, чтобы приостановить начатое собакою действие, являясь скорее мерою к прекращению его; он не подчиняет так молниеносно, как принудительная лежка, расходившуюся волю или страсть. Как свисток, так и лежка, прежде всего прерывают активные действия собаки, но призыв отрывает от места этих действий, лежка же происходит на месте действий и дает надежду на их продолжение. В ветер при шелесте травы от движения собаки свист не всегда может быть услышан, а правильно воспитанная собака, привыкшая следить за хозяином, завидя соответствующий знак руки, повинуется ему, как магическому жезлу.

Говоря о стройном и законченном управлении собакою, нельзя не вспомнить статью М. Д. Менделеевой-Кузьминой (№ 5 журнала «Охотник», за 1926 год). Привожу несколько строк из этой статьи:

«Подергивает ямщик свою тройку, кнутиком помахивает да покрикивает. Взглянув после на шорный выезд с его застывшим на козлах, как мумия, кучером,—пожалуй, покажется, что никто лошадью не управляет, что кучер и лошадь—каждый сам по себе, хотя почему то все выходит очень стройно.

Совершенно то-же наша «кустарная» и западно-европейская дрессировка».