VladTtru
Участник
- С нами с
- 21/02/06
- Постов
- 117
- Оценка
- 95
- Живу в:
- Шахунья
- Для знакомых
- Владимир
- Оружие
- Investarm-100,VERO
- Собака(ки)
- Дратхаар
Фёдор не любит рассказывать об этом случае. Хотя с той ночи прошло больше тридцати лет, он не забыл тот первобытный страх, который пришлось испытать. Пережитое чувство ужаса настолько въелось в его память, что с тех пор он никогда не ночует в лесу один. Многие, выслушав его рассказ, вертят пальцем у виска, вроде «сбрендил мужик, чушь несёт».
Я хорошо знаю этого человека и поэтому не верить ему, у меня оснований нет. И так описываемые события произошли в январе восемьдесят третьего года. К тому времени Фёдор отслужил срочную службу и уже третий год работал в родном колхозе: возил на бортовом ГАЗ-53 фляги с молоком в город, на молокозавод. Вставать ему приходилось затемно, чтобы в срок доставить скоропортящийся продукт. Зато в три часа дня Фёдор был свободен и мог заняться любимым делом – охотой. Окружавшие его деревню дремучие леса, тогда еще не прореженные человеком, были богаты разным зверьём. Еще в школе Фёдор достиг заметных вершин в спорте и поэтому служить попал в разведроту. И там он регулярно побеждал в лыжных гонках, очень хорошо пошла и стрельба. Много внимания командиры уделяли отработке методов выживания в непростых условиях. Полученные навыки не раз пригодились ему уже на охоте.
Однако добыча пернатой дичи скоро наскучила молодому охотнику. Быстро став для него какой-то пресной, без азарта потеряла она для Фёдора интерес. Поэтому и потянуло его к зверовой охоте. Нет, это не было жаждой убийства. Выросший в деревне, Федор сначала помогал отцу забивать на мясо домашнюю скотину, а затем, повзрослев, и сам колол и разделывал её, дело-то житейское. Тут была другая причина. Молодая кровь бурлила и требовала острых ощущений. Встречая в лесу следы матерых секачей, захотелось молодому охотнику в одиночку добыть одного из этих опасных зверей. Природная выносливость, помноженная на упорство и наблюдательность, позволили ему освоить охоту на кабана с подхода. И уже на следующий год он добыл своего, хоть и небольшого кабанчика. Дело пошло. Всегда один без собак ходил Фёдор в лес и не раз ночевал там, если заставала его ночь. Для ночлега в таких случаях выбирал он выворотень, перед которым разводил костер и благополучно, даже в зимний мороз вполне комфортно пережидал ночь. Лёгкий на ногу Фёдор на широких охотничьих лыжах часами преследовал кабана и, улучив момент, ронял его метким выстрелом из своей верной одноствольной ижевки шестнадцатого калибра.
Отец, бывалый охотник, довольный охотничьими успехами сына как-то сказал ему:
- Сынок, постарайся не ходить в Чернолесье, а если зайдешь туда, НИКОГДА не ночуй там один.
- А что такого, бать? Я же с ружьем хожу, а стрелять, слава Богу, научился. Вчерась видел, как я в спичечный коробок пулей с полусотни шагов, стоя, с рук попал? Да и в армии такую школу прошёл, что под любым кустом переночую: что зимой, что летом - мне всё одно.
-Нехорошее это место Феденька: и люди там пропадали и скотина. Сам как-то там блуданул, хотя весь наш лес с малолетства знаю. Сел тогда я на пенёк перекурить, а тут меня невысокий старичок окликает: «Что сынок, заблудился?» «Да»,- отвечаю ему. А он говорит: «Пойдём за мной, я тебя выведу». Долго я шёл за ним, и тут предлагает он мне: «Пролазь под ёлкой». Наклонился, полез я, и тут лицом в воду окунулся. Сразу сошла с меня морока, как очнулся я. Смотрю- стою посреди болота на кочке, а старичок то – пропал...
Это дальний лес, прозванный Чернолесьем, весь изрезанный оврагами, как магнит тянул к себе охотника. Спелый осинник с густым еловым подростом служил надёжным укрытием многочисленному кабаньему стаду. Но, помня наказ отца, сын обходил пока это место стороной.
В тот день, возвращаясь на своём грузовике в родную деревню, Фёдор увидел свежий кабаний след, пересекший дорогу. Заскочив в избу, охотник, снял со стены ружье, достал из-под лавки армейский сидор с маленьким топориком и сунул в карман фуфайки горсть патронов.
- Не ходил бы ты сегодня на охоту сынок,- стал уговаривать отец, - старая фронтовая рана ноет: чую, ненастье будет.
- Да я быстро, батя. Кабан то недавно у самой деревни прошёл, далеко ещё уйти не успел.
Отец только сердито покачал головой, но больше отговаривать сына не стал. Схватив стоящие в сенях лыжи, молодой охотник выскочил на улицу. Через минуту он уже скользил на них по снежному полю. Был лёгкий морозец, и снег приятно поскрипывал под ногами. Малиновое солнце зависло над лесом. Ничто не предвещало непогоды. Цепочка звериных следов вскоре привела следопыта к лесу. Как не спешил Фёдор, но перевидеть кабана пока не удавалось. Зверь специально выбирал «крепкие места», прокладывая свой путь среди зарослей молодого ельника и бурелома. Его многопудовой туше это было все нипочем, а преследователю приходилось тратить драгоценное время, чтобы обойти завалы. Кабаний след вывёл его через овраг к Чернолесью. Фёдор вспомнил предостережение отца, и на мгновенье замедлил свой бег. Однако молодость и азарт взяли своё. «Ерунда – это всё: бабкины сказки»,- мысленно отмахнулся Фёдор и прибавил ходу.
На прошлой неделе Фёдор также преследовал матёрого секача: при свете луны на белом снегу хорошо были видны его следы. Измотанный многочасовой погоней кабан решил сам атаковать надоевшего ему человека. Охотнику дважды повезло в тот раз: он первым увидел противника и первым выстрелом сразил его. Опасаясь уже поверженного лесного исполина, Фёдор еще дважды, перезаряжая одностволку, выстрелил по нему. Позже, при разделке туши он нашёл обе пули, застрявшие неглубоко под кожей. Холодный пот прошиб охотника при мысли, что было бы с ним, если бы результат и первого выстрела был таким же.
Зимний день и так короток, а тут еще наползли тучи, и все вокруг сразу стало серым. Еще немного и окончательно стемнеет. Как ни обидно, но нужно прекратить преследование. В пылу погони Фёдор далеко зашёл в незнакомый лес и теперь раздумывал, в какой же стороне дом? Преследуя зверя, охотник так напетлял среди деревьев, что возвращаться по своей лыжне не было и речи. Прикинув, откуда он заходил, Фёдор решительно направился, как он думал, в сторону дома. Постепенно в лесу совсем стало темно. Если бы хоть луна выглянула из-за облаков! Тогда бы можно было хоть как-то осмотреться. Не желая ночевать в незнакомом месте, охотник упрямо продолжал идти. Была глубокая ночь, когда он вышел на большую поляну. Высоченная тонкая ель с редкими сучками чернела посреди неё. Подойдя к ней, он остановился передохнуть.
И тут справа, не очень далеко, послышались людские голоса и, взрявкнув, заработала, вгрызаясь в мерзлую древесину, бензопила «Дружба». «Ну, вот и хорошо, дойду до людей и узнаю, куда же я забрёл!»- обрадовался охотник и поспешил на эти звуки.
Вскоре, зашуршав ветвями, гулко ударилось о землю подпиленное дерево. «Вон за тем оврагом работают», - подумал Фёдор. Однако когда он пересёк низину и выбрался на крутой склон, голоса лесорубов, на мгновенье, пропав, послышались теперь уже сзади. «Надо же, как обманулся!» - удивился охотник и, развернув лыжи, поспешил на шум очередного падающего дерева. Еще немного и он вернулся на знакомую уже поляну. Встав опять по середине её, Фёдор, скинув шапку, прислушался. К работающей бензопиле добавилось ритмичное тарахтение мотора лесовоза, но доносились они совсем с другой стороны. Охотник опять поспешил на эти звуки. И на этот раз, когда ему казалось, что он, наконец, то вышел к людям, звуки их работы пропали и через некоторое время возобновились, но – уже позади него. Фёдор уже не один час метался по ночному лесу, идя на голоса лесорубов, но каждый раз, в последний момент они пропадали, и он опять возвращался на злосчастную поляну. Весь снег её уже был расчерчен его лыжами. Чёрная волна отчаянья захлестнула душу охотника. У него уже не было сил ни готовить ночлег, ни куда-то идти. Фёдор знал, что если сейчас просто присядет передохнуть на несколько минут, то уже не встанет НИКОГДА. Он был смелым человеком, сильным физически и духовно, уже доказав себе, что может хладнокровно встретить смертельную опасность и побороть её. Но сейчас творилось что-то невероятное. Угроза его жизни была реальна, он чувствовал, но не видел её и поэтому никак не мог защитить себя. Его колотило от собственного бессилия.
- Да что же это такое?! Господи! – взмолился Фёдор. Непонятно откуда, из каких-то закоулков памяти, пришли слова, и он начал говорить, нет, скорее шептать их пересохшими губами:
- Да светится имя Твоё,;
- да приидет Царствие Твое;
-да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
-хлеб наш насущный дай нам на сей день….
Громким выстрелом лопнула верхушка одинокой ели и, кувыркаясь в воздухе, рухнула в снег. Наступила мёртвая тишина, какая бывает в безветрии в ночном зимнем лесу. Мороз прошёл по коже у пораженного охотника.
- Что это? – подумал он, словно просыпаясь,- Как ночью в лесу, в кромешной тьме могут работать люди?
Фёдор побежал, не разбирая пути, желая только одного - уйти подальше от этой зловещей тишины. Лес поредел, и Фёдор вышел на поле. Словно перешагнув незримую границу, путник вступил в страшную метель. Дальше вытянутой руки ничего не было видно. Порыв ветра донёс собачий лай. Охотник из последних сил направился в ту сторону, боясь потерять направление. Еще немного и собак стало отчетливо слышно, а вот показались и огоньки просыпающейся деревни.
И тут на последнем промежутке чуть не произошло непоправимое: смертельно усталый Фёдор решил присесть в сугроб передохнуть.
-Посижу пару минут и пойду,- уговорил он себя, хотя конечно знал, что этого нельзя делать ни в коем случае!
Тепло разлилось по телу, перестала шуметь вьюга, и он ушел в приятное забытье.
-Вставай! - прозвучало в голове и словно кто-то очень сильный выпнул его из сугроба. Промокшая одежда затрещала, покрывшись стеклышками льда. Не помня себя, охотник дошел до крайней избы и громко постучал в занесенное снегом стекло.
Выбежала, ахая, бабка и, не спрашивая ни о чём, затолкала его на печь отогреваться. Беспробудно проспав три часа, Фёдор на попутке вернулся в родную деревню. Родители не шутку встревожились его долгим отсутствием. Не желая понапрасну расстраивать маму, сын сказал что, что из-за метели пришлось бросить охоту и переночевать в соседней деревне. Но отца не проведешь. Он всё понял.
- В Черонолесье зашел? – глядя в глаза, негромко спросил отец.
- Да, - не смея врать, ответил Фёдор.
- Ну, видно не зря за тебя мать всю ночь молилась…
А когда мама по делам вышла из избы, отец продолжил разговор:
- Всю ночь нечистая по лесу водила? Повезло тебе – что навек там не остался – считай, сынок, ты сегодня заново родился.
Фёдор лишь, молча, кивнул головой.
-Пойдешь еще туда на охоту? – усмехнулся отец.
- На охоту я, конечно, пойду, но в этот лес один, да еще ночью – НИКОГДА!
Более трёх десятилетий прошло с той памятной ночи. Охоту Фёдор, как и говорил, не бросил, а вот ночевать один в лесу с тех пор не решается. Удивительно устроен человек. В том далёком январе ему дважды пришлось посмотреть смерти в глаза. Но если в первом случае, когда противник был осязаем, охотник легко преодолел это испытание, а вот во второй раз, столкнувшись с неизведанным едва не погиб, и только предельное напряжение душевных и физических сил помогли ему выжить. Такие переживания ни для кого не проходят даром. Не стал исключением и Фёдор. Что-то треснуло тогда у него в душе, высвобождая особую энергию, благодаря которой он приобрёл способность чувствовать людей. Ну, это, как говориться, совсем другая история.
PS. Пару лет назад приехали к Фёдору на охоту из Нижнего Новгорода племянники с друзьями. Заночевали в тот раз охотники у небольшой речки рядом с Чернолесьем. Выпив калгановки*, Фёдор возьми да и расскажи молодежи о своём приключении. Подняли они его на смех:
- Тёмный ты, дядька Фёдор – во всякую ерунду веришь. Вот был бы у тебя с собой вот такой GPS-навигатор, ни за что бы, не заблудился.
Слово за слово, обиделся Фёдор и говорит:
- А прогуляйтесь ка завтра в этот лес, а я вас тут подожду.
Похохатывая, отправились утром охотнички в зачарованный лес. А когда ближе к обеду небо затянули облака, с ума сошла хваленая забугорная техника: то сигнал пропадёт, то направление в глушь показывает. Благо сотовые телефоны не отказали, отвечая на тревожные звонки до, вечера собирал Фёдор братву-неверующую по оврагам и буеракам.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------
Калгановка – крепкая настойка на корне калгана (лапчатки), обладает тонизирующим и лечебным действием
Я хорошо знаю этого человека и поэтому не верить ему, у меня оснований нет. И так описываемые события произошли в январе восемьдесят третьего года. К тому времени Фёдор отслужил срочную службу и уже третий год работал в родном колхозе: возил на бортовом ГАЗ-53 фляги с молоком в город, на молокозавод. Вставать ему приходилось затемно, чтобы в срок доставить скоропортящийся продукт. Зато в три часа дня Фёдор был свободен и мог заняться любимым делом – охотой. Окружавшие его деревню дремучие леса, тогда еще не прореженные человеком, были богаты разным зверьём. Еще в школе Фёдор достиг заметных вершин в спорте и поэтому служить попал в разведроту. И там он регулярно побеждал в лыжных гонках, очень хорошо пошла и стрельба. Много внимания командиры уделяли отработке методов выживания в непростых условиях. Полученные навыки не раз пригодились ему уже на охоте.
Однако добыча пернатой дичи скоро наскучила молодому охотнику. Быстро став для него какой-то пресной, без азарта потеряла она для Фёдора интерес. Поэтому и потянуло его к зверовой охоте. Нет, это не было жаждой убийства. Выросший в деревне, Федор сначала помогал отцу забивать на мясо домашнюю скотину, а затем, повзрослев, и сам колол и разделывал её, дело-то житейское. Тут была другая причина. Молодая кровь бурлила и требовала острых ощущений. Встречая в лесу следы матерых секачей, захотелось молодому охотнику в одиночку добыть одного из этих опасных зверей. Природная выносливость, помноженная на упорство и наблюдательность, позволили ему освоить охоту на кабана с подхода. И уже на следующий год он добыл своего, хоть и небольшого кабанчика. Дело пошло. Всегда один без собак ходил Фёдор в лес и не раз ночевал там, если заставала его ночь. Для ночлега в таких случаях выбирал он выворотень, перед которым разводил костер и благополучно, даже в зимний мороз вполне комфортно пережидал ночь. Лёгкий на ногу Фёдор на широких охотничьих лыжах часами преследовал кабана и, улучив момент, ронял его метким выстрелом из своей верной одноствольной ижевки шестнадцатого калибра.
Отец, бывалый охотник, довольный охотничьими успехами сына как-то сказал ему:
- Сынок, постарайся не ходить в Чернолесье, а если зайдешь туда, НИКОГДА не ночуй там один.
- А что такого, бать? Я же с ружьем хожу, а стрелять, слава Богу, научился. Вчерась видел, как я в спичечный коробок пулей с полусотни шагов, стоя, с рук попал? Да и в армии такую школу прошёл, что под любым кустом переночую: что зимой, что летом - мне всё одно.
-Нехорошее это место Феденька: и люди там пропадали и скотина. Сам как-то там блуданул, хотя весь наш лес с малолетства знаю. Сел тогда я на пенёк перекурить, а тут меня невысокий старичок окликает: «Что сынок, заблудился?» «Да»,- отвечаю ему. А он говорит: «Пойдём за мной, я тебя выведу». Долго я шёл за ним, и тут предлагает он мне: «Пролазь под ёлкой». Наклонился, полез я, и тут лицом в воду окунулся. Сразу сошла с меня морока, как очнулся я. Смотрю- стою посреди болота на кочке, а старичок то – пропал...
Это дальний лес, прозванный Чернолесьем, весь изрезанный оврагами, как магнит тянул к себе охотника. Спелый осинник с густым еловым подростом служил надёжным укрытием многочисленному кабаньему стаду. Но, помня наказ отца, сын обходил пока это место стороной.
В тот день, возвращаясь на своём грузовике в родную деревню, Фёдор увидел свежий кабаний след, пересекший дорогу. Заскочив в избу, охотник, снял со стены ружье, достал из-под лавки армейский сидор с маленьким топориком и сунул в карман фуфайки горсть патронов.
- Не ходил бы ты сегодня на охоту сынок,- стал уговаривать отец, - старая фронтовая рана ноет: чую, ненастье будет.
- Да я быстро, батя. Кабан то недавно у самой деревни прошёл, далеко ещё уйти не успел.
Отец только сердито покачал головой, но больше отговаривать сына не стал. Схватив стоящие в сенях лыжи, молодой охотник выскочил на улицу. Через минуту он уже скользил на них по снежному полю. Был лёгкий морозец, и снег приятно поскрипывал под ногами. Малиновое солнце зависло над лесом. Ничто не предвещало непогоды. Цепочка звериных следов вскоре привела следопыта к лесу. Как не спешил Фёдор, но перевидеть кабана пока не удавалось. Зверь специально выбирал «крепкие места», прокладывая свой путь среди зарослей молодого ельника и бурелома. Его многопудовой туше это было все нипочем, а преследователю приходилось тратить драгоценное время, чтобы обойти завалы. Кабаний след вывёл его через овраг к Чернолесью. Фёдор вспомнил предостережение отца, и на мгновенье замедлил свой бег. Однако молодость и азарт взяли своё. «Ерунда – это всё: бабкины сказки»,- мысленно отмахнулся Фёдор и прибавил ходу.
На прошлой неделе Фёдор также преследовал матёрого секача: при свете луны на белом снегу хорошо были видны его следы. Измотанный многочасовой погоней кабан решил сам атаковать надоевшего ему человека. Охотнику дважды повезло в тот раз: он первым увидел противника и первым выстрелом сразил его. Опасаясь уже поверженного лесного исполина, Фёдор еще дважды, перезаряжая одностволку, выстрелил по нему. Позже, при разделке туши он нашёл обе пули, застрявшие неглубоко под кожей. Холодный пот прошиб охотника при мысли, что было бы с ним, если бы результат и первого выстрела был таким же.
Зимний день и так короток, а тут еще наползли тучи, и все вокруг сразу стало серым. Еще немного и окончательно стемнеет. Как ни обидно, но нужно прекратить преследование. В пылу погони Фёдор далеко зашёл в незнакомый лес и теперь раздумывал, в какой же стороне дом? Преследуя зверя, охотник так напетлял среди деревьев, что возвращаться по своей лыжне не было и речи. Прикинув, откуда он заходил, Фёдор решительно направился, как он думал, в сторону дома. Постепенно в лесу совсем стало темно. Если бы хоть луна выглянула из-за облаков! Тогда бы можно было хоть как-то осмотреться. Не желая ночевать в незнакомом месте, охотник упрямо продолжал идти. Была глубокая ночь, когда он вышел на большую поляну. Высоченная тонкая ель с редкими сучками чернела посреди неё. Подойдя к ней, он остановился передохнуть.
И тут справа, не очень далеко, послышались людские голоса и, взрявкнув, заработала, вгрызаясь в мерзлую древесину, бензопила «Дружба». «Ну, вот и хорошо, дойду до людей и узнаю, куда же я забрёл!»- обрадовался охотник и поспешил на эти звуки.
Вскоре, зашуршав ветвями, гулко ударилось о землю подпиленное дерево. «Вон за тем оврагом работают», - подумал Фёдор. Однако когда он пересёк низину и выбрался на крутой склон, голоса лесорубов, на мгновенье, пропав, послышались теперь уже сзади. «Надо же, как обманулся!» - удивился охотник и, развернув лыжи, поспешил на шум очередного падающего дерева. Еще немного и он вернулся на знакомую уже поляну. Встав опять по середине её, Фёдор, скинув шапку, прислушался. К работающей бензопиле добавилось ритмичное тарахтение мотора лесовоза, но доносились они совсем с другой стороны. Охотник опять поспешил на эти звуки. И на этот раз, когда ему казалось, что он, наконец, то вышел к людям, звуки их работы пропали и через некоторое время возобновились, но – уже позади него. Фёдор уже не один час метался по ночному лесу, идя на голоса лесорубов, но каждый раз, в последний момент они пропадали, и он опять возвращался на злосчастную поляну. Весь снег её уже был расчерчен его лыжами. Чёрная волна отчаянья захлестнула душу охотника. У него уже не было сил ни готовить ночлег, ни куда-то идти. Фёдор знал, что если сейчас просто присядет передохнуть на несколько минут, то уже не встанет НИКОГДА. Он был смелым человеком, сильным физически и духовно, уже доказав себе, что может хладнокровно встретить смертельную опасность и побороть её. Но сейчас творилось что-то невероятное. Угроза его жизни была реальна, он чувствовал, но не видел её и поэтому никак не мог защитить себя. Его колотило от собственного бессилия.
- Да что же это такое?! Господи! – взмолился Фёдор. Непонятно откуда, из каких-то закоулков памяти, пришли слова, и он начал говорить, нет, скорее шептать их пересохшими губами:
- Да светится имя Твоё,;
- да приидет Царствие Твое;
-да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
-хлеб наш насущный дай нам на сей день….
Громким выстрелом лопнула верхушка одинокой ели и, кувыркаясь в воздухе, рухнула в снег. Наступила мёртвая тишина, какая бывает в безветрии в ночном зимнем лесу. Мороз прошёл по коже у пораженного охотника.
- Что это? – подумал он, словно просыпаясь,- Как ночью в лесу, в кромешной тьме могут работать люди?
Фёдор побежал, не разбирая пути, желая только одного - уйти подальше от этой зловещей тишины. Лес поредел, и Фёдор вышел на поле. Словно перешагнув незримую границу, путник вступил в страшную метель. Дальше вытянутой руки ничего не было видно. Порыв ветра донёс собачий лай. Охотник из последних сил направился в ту сторону, боясь потерять направление. Еще немного и собак стало отчетливо слышно, а вот показались и огоньки просыпающейся деревни.
И тут на последнем промежутке чуть не произошло непоправимое: смертельно усталый Фёдор решил присесть в сугроб передохнуть.
-Посижу пару минут и пойду,- уговорил он себя, хотя конечно знал, что этого нельзя делать ни в коем случае!
Тепло разлилось по телу, перестала шуметь вьюга, и он ушел в приятное забытье.
-Вставай! - прозвучало в голове и словно кто-то очень сильный выпнул его из сугроба. Промокшая одежда затрещала, покрывшись стеклышками льда. Не помня себя, охотник дошел до крайней избы и громко постучал в занесенное снегом стекло.
Выбежала, ахая, бабка и, не спрашивая ни о чём, затолкала его на печь отогреваться. Беспробудно проспав три часа, Фёдор на попутке вернулся в родную деревню. Родители не шутку встревожились его долгим отсутствием. Не желая понапрасну расстраивать маму, сын сказал что, что из-за метели пришлось бросить охоту и переночевать в соседней деревне. Но отца не проведешь. Он всё понял.
- В Черонолесье зашел? – глядя в глаза, негромко спросил отец.
- Да, - не смея врать, ответил Фёдор.
- Ну, видно не зря за тебя мать всю ночь молилась…
А когда мама по делам вышла из избы, отец продолжил разговор:
- Всю ночь нечистая по лесу водила? Повезло тебе – что навек там не остался – считай, сынок, ты сегодня заново родился.
Фёдор лишь, молча, кивнул головой.
-Пойдешь еще туда на охоту? – усмехнулся отец.
- На охоту я, конечно, пойду, но в этот лес один, да еще ночью – НИКОГДА!
Более трёх десятилетий прошло с той памятной ночи. Охоту Фёдор, как и говорил, не бросил, а вот ночевать один в лесу с тех пор не решается. Удивительно устроен человек. В том далёком январе ему дважды пришлось посмотреть смерти в глаза. Но если в первом случае, когда противник был осязаем, охотник легко преодолел это испытание, а вот во второй раз, столкнувшись с неизведанным едва не погиб, и только предельное напряжение душевных и физических сил помогли ему выжить. Такие переживания ни для кого не проходят даром. Не стал исключением и Фёдор. Что-то треснуло тогда у него в душе, высвобождая особую энергию, благодаря которой он приобрёл способность чувствовать людей. Ну, это, как говориться, совсем другая история.
PS. Пару лет назад приехали к Фёдору на охоту из Нижнего Новгорода племянники с друзьями. Заночевали в тот раз охотники у небольшой речки рядом с Чернолесьем. Выпив калгановки*, Фёдор возьми да и расскажи молодежи о своём приключении. Подняли они его на смех:
- Тёмный ты, дядька Фёдор – во всякую ерунду веришь. Вот был бы у тебя с собой вот такой GPS-навигатор, ни за что бы, не заблудился.
Слово за слово, обиделся Фёдор и говорит:
- А прогуляйтесь ка завтра в этот лес, а я вас тут подожду.
Похохатывая, отправились утром охотнички в зачарованный лес. А когда ближе к обеду небо затянули облака, с ума сошла хваленая забугорная техника: то сигнал пропадёт, то направление в глушь показывает. Благо сотовые телефоны не отказали, отвечая на тревожные звонки до, вечера собирал Фёдор братву-неверующую по оврагам и буеракам.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------
Калгановка – крепкая настойка на корне калгана (лапчатки), обладает тонизирующим и лечебным действием
