Гусь в сметанно -брусничном соусе

[msmgd]

Гусь в сметанно-брусничном соусе(Отрывок из книги “Весенняя охота на гусяили бегство от себя к себе”) . Этот эпизод выбран мною из воспоминаний об охотничьем сезоне весны 2007года. Он стал украшением одного, и без того великолепного, охотничьего дня,который принес нам красивые выстрелы, великолепные трофеи и яркие впечатления. Ободном из них, мой рассказ. Время подходило к обеду, и мне предстояло заступать на кулинарное дежурство. Я покинулсвое охотничье укрытие и подошел к соседнему скрадку, где находился Володя. По его лукавой улыбке сразу же понял, что сейчас придется отражатьнападки любителя вкусной гусятины. Желаяупредить происки гурмана-гусятника, янапал первым: – Оголодавших без блюда «дичь» Двух Благородных Донов приглашаю надегустацию часа через полтора-два. Вопросы есть? – Не-а! – в тон ответил Володя. Уже вслед услышал шутливо-язвительное: – И не дай Бог, гусака загубишь – покусаем! – Не дождётесь! – получил он в ответ. Основной идеей при приготовлении дичи по этому рецепту являлосьсоединение вместе вкусов дикой гусятины, сметаны, специй и брусники. Что и вкаком сочетании окажется достаточным и приемлемым, мне предстояло установитьэкспериментальным путем. Кроме этого, картофельный гарнир планировалосьприготовить отдельно. Я был уверен, что блюдо, еще не родившееся на свет и ужеуспевшее с моей подачи стать навязчивой идеей нашей троицы, не разочаруетникого. По приходу в домик, глотнув чайку, япринялся за воплощение в жизнь своего кулинарного замысла. Гусак дляприготовления блюда был любезно принесен Серегой. Я сделал все необходимое ипоставил котел с гусаком на печку,добавив немного воды. Сразу же поперчили посолил. Все предельно просто ибанально даже для студента кулинарного техникума. Но разве доводилось емуготовить на печке свежеощипанного гусака?! Быстро почистил картошки на гарнир,засек время и вышел на улицу. Все-таки охотничья интуиция меня неподвела. Я вышел вовремя. Как оказалось, небольшая стая гуменниковналетела молча, без звука. Володя еезаметил в последний момент, и у нее оставался шанс пройти без потерь. Первыедва Володиных выстрела я по непонятным причинам не услышал. А картина,увиденная мной, была достойна кисти живописца. Я наблюдал стоящего в скрадкеВолодю. Он вел стрельбу по стае, гусей вдвадцать, находящихся от скрадка метрах в сорока. Один чисто битый гуменник ужеотвесно падал к земле. После еще двух выстрелов, очередной гуменник начал падение. Первый гусьшлепнулся в воду перед скрадком, поднявбольшое облако брызг. Жаль, не было солнца, зрелище было бы еще краше. Второй сбитый гусь упал метрах в двадцати за скрадком. Похоже, гуси были биты чисто ине проявляли намерений улететь или убежать. В этот раз Володя резво выбежал из укрытия и собирал свои трофеи. Похоже, для моих друзей день,действительно, может стать необычным. Но не для меня. Мне предстояло отличитьсяна кулинарном фронте. «Да и слава Деду, пусть мужики отрываются. Не могут всеодновременно быть наказаны за бестолковую стрельбу. Я это переживу», – подумаля. Гуменник в котле, во взаимодействии с печкой, продолжал приводить себя впригодное для блюда состояние. Я проверил наличие сока в котле, чтобы исключитьлюбую возможность пригорания, и опять потянулся на улицу хоть одним глазкомглянуть, что там происходит. Вернулся скоро – проверить, какведет себя гусь в котле. Здесь все было замечательно: домик наполнялся чарующимзапахом тушеной гусятины. Следовало дождаться неполной готовности гусятины,чтобы добавить экспериментальные составляющие – сметану и бруснику. Мысльприготовить гуся именно таким образом пришла еще в городе. Специально купил три пакета сметаны, старательноупаковывал, чтобы довезти и не раздавить при транспортировке. Но предположениео том, что вкусовая гамма кулинарного шедевра из оригинальной по вкусу дикойгусятины, кисло-сладкой брусники, сливочной сметаны, лука и специйокажется великолепной, требовалопроверки. Эксперимент вступал в завершающуюстадию. Я долил в котел немного воды, проверил готовность мяса. Оно было почтиготово, и я добавил сметаны. Самым ответственным для меня было определить необходимое количество брусники. Какговорят наркологи, я боялсяпередозировки – излишняя кислота могла испортить блюдо. К тому же, угроза состороны Володи, быть покусанным, слегканервировала. Я начал подсыпать в сметанный бульон бруснику. Интересно былонаблюдать, как снежно-белая сметана начинает точечно окрашиваться врозовый цвет. Наконец, интуиция кулинараподсказала мне: брусники достаточно. Первую пробу соуса снял минутчерез пятнадцать. От волнения не сразу разобрался в содеянном. Пришлосьзадействовать все вкусовые рецепторы. Они охотно подключились, и я… пришел в восторг! Всю гамму вкусов можновыразить фразой известного сатирика: – О-бал-деть! Состояние эйфории, однако, не мешало мне вносить небольшиекоррективы добавлением в моепроизведение брусники, соли, специй. Это была уже шлифовка. Котел с готовымблюдом я передвинул на край печки. Сразу же поставил вариться гарнир. Я решил сделать ревизию в коробках с продуктами, лежащими в лабазе иотыскать что-нибудь вкусненькое на холодную закуску. Из моей ''нычки''перепробовали все. Там не было ничего нового, но кое-что еще осталось. Благие намерения дополнить дичь изысканной закуской были загублены накорню. И естественно… голосами гусей. Их пронзительные крики раздались состороны нашего озера. Я успел выбежать и стал свидетелем еще одной Володинойудачи. Дед опять направил стаю на него.Стайка небольшая, но само качествоналета вызывало только белую зависть. Гуси заходили слева направо, кучно, игромко кричали, намереваясь снизиться. Стайка стала заходить к профилям. Володяне манил, а молча наблюдал в готовности к достойной встрече. Он напустил ихметров на сорок и начал стрелять. Один белолобик стал выпадать после первоговыстрела, второй заряд прошел мимо, после третьего, со сломанным крылом вывалился еще один. Володя добил подранка,вышел из скрадка и собрал подбитую дичь. Постоял немного, рассмотрел своитрофеи. Потом он забрал из скрадка лежавших там двух красавцев гуменников и,казалось, не пошел, а двинулся к домику. Со стороны картина Володиного возвращения напоминала триумф римскогоимператора. В каждой руке по два гусака, ствол за плечами. Жаль, я не запечатлел это его возвращение навидеокамеру. Четыре гусака за три часа –это пока рекорд для нашей берлоги. Ширина Володиной улыбки уже не помещалась во всю Ланковскую долину. Это было что-тоболее широкое. Пока он шел до домика, со стороны Серегиногоозера раздались подряд пять выстрелов.После паузы прозвучали еще три. Стало тихо. Володя, как и я, остолбеневший, было,от такой канонады, подошел ко мне. – С полем, Володя, – сказал я напарнику. Он меня не услышал. Улыбка абсолютносчастливого человека занимала все отведенное для нее природой место. А еевладелец… отсутствовал, он, предположительно, витал где-то в охотничьем раю. Понемногу он началвозвращаться к реальности. – Серега, ты представляешь, я за всю жизнь, до Ланковой, добыл четырех гусей, а сегодня за три часавзял столько же! – восторг был написан на его лице. Володя повесил ружье на гвоздь в стене и двинулся к вешалке. Гусь долженвисеть на вешалке! А я опомнился изаспешил в домик, проверить, как ведет себя наш обед. Снял готовое блюдо с печки и поставил на имеющуюся, на этотслучай, сетку. Там он уже не кипел, а просто настаивался. После проверкикартошки на готовность слил ее, бросил сливочного масла и также водрузил на сетку. Сразу же налил три стопочки– традиции нарушать нельзя. Из домика прошел к вешалке, где Володязаканчивал поселение своих трофеев навременный постой. – Володя, с полем! – поздравил я счастливца. Он оглянулся, и я только сейчаспонял, что меня услышали. В голове промелькнула шальная мысль: оказывается, человеку с душой охотника нужно до смешногомало для абсолютного счастья. Всегочетыре результативных выстрела – и ты на вершине блаженства. Возрастзначения не имеет. Умудренный жизньюВолодя, взявший в жизни полувековой рубеж, в одно мгновение превратился вребенка, получившего долгожданную игрушку. О его душевном состоянии можно былосудить по глазам. Такими они бывают только у счастливых детей, и они не могутлгать. – Володя, пойдем в домик, там стопочка есть! – предложил я ему. Мы молча вошли в домик, где я передал Володе ритуальную стопочку и кусочек сыра. Друг всепонял, подошел к печке и открыл дверцу. Пауза на этот раз была болеедлительная, чем обычно. Володя вслух не сказал ни слова, но по выражению лицабыло видно, что из глубины своей души Володя передавал Деду что-то сокровенное. Он вылил стопочку в огонь печи и бросил кусочексыра. Долг исполнен, и Володя подошел кстолику. Там его ожидала другая стопочка, предназначавшаяся лично ему. Она былакак нельзя кстати – удачу напарника необходимо отметить. – Твой фарт, дружище, – поздравил я друга с удачей. Лицо Володи продолжало светиться лучистой детской улыбкой. Мы выпили постопочке, закусили селедкой. – Серега, а чем так вкусно пахнет? – спросил Володя. Это был знак, что он полностью вернулся к реальности. – А это Ваш, Доны, заказ! Гусак в сметане и с брусникой, – сказал я. – Да-а, уж! – многозначительно ответил Володя. Приготовленный гусак своими запахами из-под крышки котла призывал кнемедленным действиям по его дегустации с последующим полным уничтожением. Новдвоем такие процедуры проходят, как правило, скучно – для получения более полного удовольствия, порусской традиции, нужно не менее трех участников. Решение пришло мгновенно. Нужно идти за Серегой. Идти пришлось только до вешалки. Перед глазами предстала, очередная в этот день, уникальная картинка. Серега на подходе: ствол перекинут за спину, в обеих руках болтались гуси. Болтались они красиво,смачно, с большими амплитудами. Их величина определялась длиной гусиных шей. Точное количество гусаков,транспортируемых Серегой к домику, по всей видимости, превышало Володино. Серега устало дошел до вешалки,разжал пальцы, и из его рук выпали гуси.Эта куча лежала рядом с вешалкой, с претензиями занять на ней свои места. – Серега, ты чего натворил? Сколько? – изумился Володя. – Шесть! – коротко ответил Серега, утерев пот со лба. В этой гусиной горке лежали два гуменника, одна пискулька и три белолоба. Я глянул на Серегу. Должнобыть, самые яркие реакции на такую охоту он уже перенес. Трудно описать всю палитру впечатлений, которая накрываетохотника после стрельбы с такими результатами. Их лучше пережить хотя бы одинраз, и все станет понятно. На секунду мне даже показалось, что вокругСерегиного силуэта появилось какое-то яркое, многоцветное свечение. Вероятно,так светится адреналин при его избытке внутри организма. Серега молчаподвешивал гусаков на вешалку. Движения были уверенными, но медленными инесколько многозначительными. Закончив эту процедуру, Серега обернулся к нам, сулыбками наблюдающим за этим действом со стороны. Он заговорил, почти торжественно: – Мужики, я здесь охочусь больше 15 лет. Бывало всякое, но чтобы зачетыре часа добыть то, что иногдадобываешь за полмесяца, такого еще не было. И вообще, год уникальный! Я ужевзял полтора десятка гусаков и установил личный рекорд, – закончил фразу Серега. В его голосе я уловил какую-то плохо скрываемую грусть. – Чего грустишь, дружище? С полем! С великолепным полем! – поздравили мыс Володей Серегу. – С сегодняшнего вечера я записываюсь в общество ''Зеленых'' и ''Союзпацифистов'', – отвечал он. – Ствол поднимаю только в качестве самообороны.Причина простая – хватит! Я взял столько, сколько мне нужно. Нельзя брать уДеда больше, чем нужно. – Не волнуйся, найдем, чем тебя занять. И вообще, благороднейшие Доны,пора напасть на гуся с брусникой. Он, наверное, уже вспотел! – внес япредложение. Мы зашагали в домик. Наступал момент, торжественный для меня. Сейчас моим друзьям придется соединить дурманящие запахи необычноприготовленного дикого гуся и адреналин, распирающий их изнутри и, как мне показалось, даже светящийся. Все это будет оттенено хорошей холодной водочкой. Я налил на этот раз четыре стопочки и после этого приступил краскладке ставшего нарицательным блюда. Гарнир из вареного картофеля я начал обкладывать кусками тушенойгусятины. Все это сверху заливалось неповторимым по цвету соусом. Он стал розоватым из-за соединенияснежно-белой сметаны и темно-бурой брусники. Все это внешне было очень необычнои привлекательно, вкус этого блюда нам придется оценить прямо сейчас. Я отрезалкусочек ароматной гусятины и вместе с ритуальной стопочкой молча передал егоСереге. Утомленный адреналином,Серега медленно взял всё это в руки и молча подошел к печке. Мы с пониманиемотнеслись к важности момента, и в домике повисла тишина, лишь изредка нарушаемаяпотрескиванием углей в печке. Для друга это был день рекорда, поэтомуобщение с Дедом должно быть осободоверительным. В этот раз Серега дольше обычного общался с Дедом. Ему было о чем поговорить с ним и за что поблагодарить.Мы не мешали и терпеливо дождались окончания Серегиной беседы. Дед принял дань благосклонно, и мысмогли, наконец-то, приступить кдегустации. Тост предложил я: – Мужики, за ваш фарт! И за ваш день! Это дорогого стоит, – короткосказал я. Особо вкусной, водочка, вероятно, показалась Сереге. К нему Дед былсегодня наиболее благосклонен. – Ну что, благороднейшие Доны, есть желающие отказаться от гуся с брусникой? – начал я подначивать мужиков, выдержав паузу, необходимую для того, чтобыпопробовать блюдо. Я тут же поймал на себе два демонстративно возмущенныхвзгляда своих напарников. Их физиономиивыражали только одно: более смешного вопроса и в столь неподходящий момент былотрудно придумать. Первым в ответ что-то промычал Володя. Говорить не мог. Онуже старательно жевал мясо. Вкус усиливали,прихлебывая соус из ложки. Серега делалто же самое, молча и размеренно, наслаждаясь вкусом блюда. Пауза длилась ещенекоторое время. Прервал ее Володя: – Серега, а добавка будет, чего-то быстро мясо закончилось? – Тоже не мешало бы добавочки, – подхватил Серега. – Мужики, без лести,могу сказать, что ничего подобного никогда не пробовал, хотя готовили дикихгусаков разными способами. Серега, это блюдо будет кулинарной визитной карточкой нашего домика, – завершил тезка свой спич. – Буду только рад, – ответил я другу. Пока я подкладывал добавки,Серега наполнил стопочки. Тост у меня был наготове и в оригинальности ненуждался: – Мужики, в такой день тост может быть только один – за вашу удачу!Другого в я не вижу. – Спасибо, дружище, – в один голос ответили мужики. Вторая стопочка пошла мягко, в удовольствие, даже лучше предыдущей. Ввидунеобычности и, без ложной скромности, высочайших кулинарных достоинств блюда,гусь в тарелках исчезал с космическойскоростью. – Серега, а там еще добавочки не найдется? – спросил Володя. – Вам чего: картошки, хлеба или «Доширак»? Вам, за ваши прошлыекритиканские выпады по поводу блюда, вообще ничего больше не полагается, –начал я дурачиться. – Нет, вон той невкусной гусятины, хотя бы чуть-чуть? – продолжалклянчить добавку Володя. – Все, гусак с брусникой умер! С добавкой не приставать! –предупредил я мужиков. – Так быстро, – с сожалением произнес Володя. Третий тост сказал Серега, он по-прежнему был измучен адреналином: – Мужики, пусть охотничья удача, посетившая меня сегодня, будет укаждого из вас. Пусть будет так! Мы с удовольствием приняли по третьей. Слегка остывшая гусятинаприобрела второй, более ярко выраженный вкус. Мы продолжали им наслаждаться,фиксируя его в памяти. Как ни печально,не каждый раз даже во время весенней охоты предоставляется возможность готовитькулинарные изыски. Все это оценивается позже, когда нестерпимо хочется любой дичи при полном её отсутствии. Уникальность этой весны нам еще предстояло осмыслить, а пока мыпродолжали купаться в адреналине в компании с кайфом, который по-прежнемупроживал у нас в домике. Закрепить все полученные ощущения представлялось возможным только лежа и с дремотой. Предложение былоединственным. Возражений не поступило. Сразу же после водворения на лежанки раздался дружный молодецкий храп. Жизнь продолжалась вместе с весенней гусиной охотой. Гусь в сметанно-брусничном соусе уже три весны является нашим ритуальным блюдом.