Зверобой
Завсегдатай
- С нами с
- 09/11/06
- Постов
- 2 080
- Оценка
- 1 439
- Живу в:
- Санкт-Петербург
- Для знакомых
- Виталий
- Охочусь с
- 2002
- Оружие
- есть
В вешних лужах от моих шагов расплывается отражение неба и деревьев. Порывы весеннего ветерка с запахом хвойного леса сейчас приятнее любого кондиционера и освежителя. Сотовая связь пропала ещё несколько километров назад. Теперь я действительно отрезан от цивилизации почти на сутки. Нет, все же не на сутки. Перед подходом к глухому певцу включу навигатор.
С каждым километром нагрузка на мышцы сильнее их разогревает, но привалы чаще. Рюкзак как будто тяжелеет, лямки настойчивей давят на плечи, и вставать после привалов не хочется.
Что значит потерять форму, засидевшись дома зимой… До болота глухарей остался час с небольшим хвостиком спокойного хода. За ним ещё столько же и мой ток, который я нашел в конце марта семь лет назад. Капли пота стекают по вискам. Надо идти дальше через сосновые лабиринты и плотные стены завалов. Рядышком весело засвистел рябчик – младший брат глухаря. При мыслях о вечерних хлопках крыльев и крэканья со щелчками - подлётах огромных бородатых птиц, забываешь об усталости, и силы прибавляются. Скорей на ток, там и передохну. Плюс у меня будет два-три часа, чтобы в полудреме полежать в уютном спальнике.
Уже сейчас с болота слышны крики серых журавлей, точно сирен. В небе тянут караваны гусиных стай. Теперь надо внимательнее смотреть на компас, чтобы выйти к месту подслуха; подойти тихо, не кружа и не распугать мошников, не вовремя прилетевших или, возможно, оставшихся на токовище с утра. Услышав меня, лось махнул всеми четырьмя, ломая сучья. Обычно здесь промышляет медведь, но в этот раз к моему спокойствию следов нет. Очень неприятно услышать ночью шоркающего поблизости медведя на току. Вздумает он ещё специально пугать, а это он умеет делать, то совсем станет тоскливо и заскучаешь по городу.
Перед «качелями» болота большой привал, а потом последний переход к токовищу. Можно было идти и без подслуха, но с подслухом гораздо интересней и короткая апрельская ночь придает особенный вкус глухариной охоте на току. А если ещё повезёт с погодой, то проведя ночь в ожидании первых щелчков, испытаешь настоящее охотничье счастье.
На болоте чуфыкают и бормочут черныши. Маленький болотный барашек выпорхнул из-под самых ног и заблеял в облаках. На кочках остались прошлогодние ягоды клюквы – лакомство мошников. Я по пути срываю несколько ягод, во рту терпко кислит.
Убежали за лес низкие облака. Над болотом выглянувшее солнце клонит к горизонту. Мою старую завалину и сухую кочку окутала тень. Вот я и на месте - на точке подслуха. Сразу переодеваюсь в легкие кроссовки и теплый кусачий свитер. На бежевом рукаве свитера не отстирались темные капельки крови глухаря с прошлого года. Со спины слышу щелчки реликтовой птицы. Ещё очень рано, как же так? Показалось? Нет, щелчки повторяются, затем «скрежет доисторических лат» и хлопки крыльев красавца. Я в оцепененье слушаю до темноты. Постепенно звук становится всё дальше и к полутьме пропадает. Порывистый южный ветер загулял в кроне леса. После первого вальдшнепа, несмотря на шум ветра, раздались удары крыльев подлетающих глухарей. Сквозь сильный шум еле-еле слышна песня ближнего мошника. Весенняя ночь опустилась на ток. В темноте как по мановению волшебной палочки ветер стих и зазвенела спокойная тишина.
Только бы опять не задул ветер, особенно утром холодный северо-восточный… Я раскатал коврик со спальником, подкрепился бутербродами с салом и лосиной колбасой. В свете налобного фонарика на мху редкими искорками заблестел иней. Лишь «цыкая» невидимо протянул ещё один долгоносик. Я залез в спальник, выключил фонарик, и сделал из рядом приготовленной фляжки пару глотков. На всякий случай поставил будильники на часах и телефоне. Потом застегнул длинную молнию спальника и положил под руку ружьё. Постепенно глаза привыкают к темноте. На небе Большая Медведица указала на вечный ориентир Полярную звезду. Мысли начинают путаться, и клонит в сон. Среди звёзд медленно ползёт какой-то спутник. Скоро бурую прошлогоднюю листву закроют ковры анемоны ярко зелёного цвета. Интересно, сколько сейчас охотников вот также коротают ночь перед током, рассматривая звездное небо? Сколько из нас добудет королевский трофей, а сколько завтра подойдут неудачно?
Я вижу глухаря, поющего глухаря совсем рядом. Тут я вспоминаю, что почему-то не заряжен. Патроны то проваливаются в ствол, то не проходят в патронник. В подсумке на поясе кое-как перебираю патроны и нахожу правильные, но теперь не могу закрыть ружье. Я вздрагиваю и просыпаюсь. Ну, надо же такой ерунде присниться. Посмотрел на часы - оказалось, что я дремал всего несколько минут. Надо просто ни о чём не думать. Закрыть глаза и периодически, когда переворачиваешься с немного замерзшего бока, проверять время. Ветра нет, но по пологу леса плывут холодные потоки воздуха, не давая долго лежать на одной стороне.
Стрелки часов подошли к двум тридцати, пора собраться. Из теплого спальника я попадаю в омут ночного заморозка. От ледяной минеральной воды чуть не поперхнулся и закашлял. Пока собирал рюкзак даже и согрелся. Тихая погода и чистое небо придаёт уверенности в успешной охоте.
Потекли самые долгие и томительные минуты ожидания: пять, десять, пятнадцать, а вот и первые щелчки. Два токовика распеваются на одинаковом расстоянии от меня. Адреналин сразу снимает сонное состояние. Сейчас идти нельзя, совсем ничего не видно. Выжидаю ещё четверть часа, пока кроны сосен на фоне восточной стороны не станут контрастнее. Теперь пора шаг за шагом к глухарю. Выбираю направление на мошника, поющего восточнее. Песня идёт сплошным потоком. В полутьме только внимательно слушаю, смотрю под ноги и делаю по два шага. Пройдя шагов пятьдесят отчётливо, различаю второе колено тихой и странной серенады. В стороне слышны щелчки других певцов. Напряжение растет, и пульс стучит по венам. Главное не попасть в завалы и не застрять в болотине. Надо выдохнуть и успокоиться. Но и выжидать особо не стоит, небо светлеет быстро. Снова шаги под точение на звук. Через густой ельник по одному осторожному полушагу, - чтобы ветка не зацепилась и не сорвалась не вовремя. За ельником, огибая сосны, свободно прохожу отрезок десять-пятнадцать метров. По звуку чувствую птицу близко, а рассмотреть не могу. Еще два шага вперёд и веер чёрного хвоста виден за стволом мачтовой сосны. Мои нервы вытягиваются в струны. До глухаря идеальная дистанция - метров двадцать пять - тридцать. Сдвигаюсь шагом под точение в сторону. Он прямо передо мной на средней ветке сосны по открытому. Всё - прости, реликтовая птица… Щёлкнул предохранитель и прицельная планка как будто сама легла под крыло. Раскат выстрела и дробь посекла по хвое. Глухарь на мгновенье замирает и тяжело падает на мох.
Через час солнце коснулось горизонта. Отойдя от тока, я неспешно освежевал глухаря. Две дробины №0 перебили шею, а три попали в корпус. По весенней традиции приготовил печень мошника на костре просто с солью. Поблагодарил ток за впечатления и трофей и попрощался до следующего года. Каждая охота на току остаётся в памяти навсегда. А чтобы не забыть все подробности, я на обратном пути перебираю переживания снова и снова.
С каждым километром нагрузка на мышцы сильнее их разогревает, но привалы чаще. Рюкзак как будто тяжелеет, лямки настойчивей давят на плечи, и вставать после привалов не хочется.
Что значит потерять форму, засидевшись дома зимой… До болота глухарей остался час с небольшим хвостиком спокойного хода. За ним ещё столько же и мой ток, который я нашел в конце марта семь лет назад. Капли пота стекают по вискам. Надо идти дальше через сосновые лабиринты и плотные стены завалов. Рядышком весело засвистел рябчик – младший брат глухаря. При мыслях о вечерних хлопках крыльев и крэканья со щелчками - подлётах огромных бородатых птиц, забываешь об усталости, и силы прибавляются. Скорей на ток, там и передохну. Плюс у меня будет два-три часа, чтобы в полудреме полежать в уютном спальнике.
Уже сейчас с болота слышны крики серых журавлей, точно сирен. В небе тянут караваны гусиных стай. Теперь надо внимательнее смотреть на компас, чтобы выйти к месту подслуха; подойти тихо, не кружа и не распугать мошников, не вовремя прилетевших или, возможно, оставшихся на токовище с утра. Услышав меня, лось махнул всеми четырьмя, ломая сучья. Обычно здесь промышляет медведь, но в этот раз к моему спокойствию следов нет. Очень неприятно услышать ночью шоркающего поблизости медведя на току. Вздумает он ещё специально пугать, а это он умеет делать, то совсем станет тоскливо и заскучаешь по городу.
Перед «качелями» болота большой привал, а потом последний переход к токовищу. Можно было идти и без подслуха, но с подслухом гораздо интересней и короткая апрельская ночь придает особенный вкус глухариной охоте на току. А если ещё повезёт с погодой, то проведя ночь в ожидании первых щелчков, испытаешь настоящее охотничье счастье.
На болоте чуфыкают и бормочут черныши. Маленький болотный барашек выпорхнул из-под самых ног и заблеял в облаках. На кочках остались прошлогодние ягоды клюквы – лакомство мошников. Я по пути срываю несколько ягод, во рту терпко кислит.
Убежали за лес низкие облака. Над болотом выглянувшее солнце клонит к горизонту. Мою старую завалину и сухую кочку окутала тень. Вот я и на месте - на точке подслуха. Сразу переодеваюсь в легкие кроссовки и теплый кусачий свитер. На бежевом рукаве свитера не отстирались темные капельки крови глухаря с прошлого года. Со спины слышу щелчки реликтовой птицы. Ещё очень рано, как же так? Показалось? Нет, щелчки повторяются, затем «скрежет доисторических лат» и хлопки крыльев красавца. Я в оцепененье слушаю до темноты. Постепенно звук становится всё дальше и к полутьме пропадает. Порывистый южный ветер загулял в кроне леса. После первого вальдшнепа, несмотря на шум ветра, раздались удары крыльев подлетающих глухарей. Сквозь сильный шум еле-еле слышна песня ближнего мошника. Весенняя ночь опустилась на ток. В темноте как по мановению волшебной палочки ветер стих и зазвенела спокойная тишина.
Только бы опять не задул ветер, особенно утром холодный северо-восточный… Я раскатал коврик со спальником, подкрепился бутербродами с салом и лосиной колбасой. В свете налобного фонарика на мху редкими искорками заблестел иней. Лишь «цыкая» невидимо протянул ещё один долгоносик. Я залез в спальник, выключил фонарик, и сделал из рядом приготовленной фляжки пару глотков. На всякий случай поставил будильники на часах и телефоне. Потом застегнул длинную молнию спальника и положил под руку ружьё. Постепенно глаза привыкают к темноте. На небе Большая Медведица указала на вечный ориентир Полярную звезду. Мысли начинают путаться, и клонит в сон. Среди звёзд медленно ползёт какой-то спутник. Скоро бурую прошлогоднюю листву закроют ковры анемоны ярко зелёного цвета. Интересно, сколько сейчас охотников вот также коротают ночь перед током, рассматривая звездное небо? Сколько из нас добудет королевский трофей, а сколько завтра подойдут неудачно?
Я вижу глухаря, поющего глухаря совсем рядом. Тут я вспоминаю, что почему-то не заряжен. Патроны то проваливаются в ствол, то не проходят в патронник. В подсумке на поясе кое-как перебираю патроны и нахожу правильные, но теперь не могу закрыть ружье. Я вздрагиваю и просыпаюсь. Ну, надо же такой ерунде присниться. Посмотрел на часы - оказалось, что я дремал всего несколько минут. Надо просто ни о чём не думать. Закрыть глаза и периодически, когда переворачиваешься с немного замерзшего бока, проверять время. Ветра нет, но по пологу леса плывут холодные потоки воздуха, не давая долго лежать на одной стороне.
Стрелки часов подошли к двум тридцати, пора собраться. Из теплого спальника я попадаю в омут ночного заморозка. От ледяной минеральной воды чуть не поперхнулся и закашлял. Пока собирал рюкзак даже и согрелся. Тихая погода и чистое небо придаёт уверенности в успешной охоте.
Потекли самые долгие и томительные минуты ожидания: пять, десять, пятнадцать, а вот и первые щелчки. Два токовика распеваются на одинаковом расстоянии от меня. Адреналин сразу снимает сонное состояние. Сейчас идти нельзя, совсем ничего не видно. Выжидаю ещё четверть часа, пока кроны сосен на фоне восточной стороны не станут контрастнее. Теперь пора шаг за шагом к глухарю. Выбираю направление на мошника, поющего восточнее. Песня идёт сплошным потоком. В полутьме только внимательно слушаю, смотрю под ноги и делаю по два шага. Пройдя шагов пятьдесят отчётливо, различаю второе колено тихой и странной серенады. В стороне слышны щелчки других певцов. Напряжение растет, и пульс стучит по венам. Главное не попасть в завалы и не застрять в болотине. Надо выдохнуть и успокоиться. Но и выжидать особо не стоит, небо светлеет быстро. Снова шаги под точение на звук. Через густой ельник по одному осторожному полушагу, - чтобы ветка не зацепилась и не сорвалась не вовремя. За ельником, огибая сосны, свободно прохожу отрезок десять-пятнадцать метров. По звуку чувствую птицу близко, а рассмотреть не могу. Еще два шага вперёд и веер чёрного хвоста виден за стволом мачтовой сосны. Мои нервы вытягиваются в струны. До глухаря идеальная дистанция - метров двадцать пять - тридцать. Сдвигаюсь шагом под точение в сторону. Он прямо передо мной на средней ветке сосны по открытому. Всё - прости, реликтовая птица… Щёлкнул предохранитель и прицельная планка как будто сама легла под крыло. Раскат выстрела и дробь посекла по хвое. Глухарь на мгновенье замирает и тяжело падает на мох.
Через час солнце коснулось горизонта. Отойдя от тока, я неспешно освежевал глухаря. Две дробины №0 перебили шею, а три попали в корпус. По весенней традиции приготовил печень мошника на костре просто с солью. Поблагодарил ток за впечатления и трофей и попрощался до следующего года. Каждая охота на току остаётся в памяти навсегда. А чтобы не забыть все подробности, я на обратном пути перебираю переживания снова и снова.
Последнее редактирование:
Спасибо тебе за ту красоту, которую ты любишь и умеешь ценить, раскрываешь нам и доносишь до всех, кому близки твои взгляды!!!
