Канадец
Завсегдатай
- С нами с
- 29/11/10
- Постов
- 688
- Оценка
- 363
- Живу в:
- Winnipeg
- Для знакомых
- Сергей Иванович
- Охочусь с
- 1975
- Оружие
- Sako A7, Savage 111, Mossberg 935,Bedelli Argo.ТОЗ 34,СКС,ТОЗ 63 , блочный лук Quest G5.
Острова.
Моему другу, охотнику и просто хорошему человеку Окуневич Александру Николаевичу.
Собаки, две лайки и гончий, дружно заревели в густейшем терновнике на острове. Это были наши угодья! Наши, в смысле часто посещаемые и поэтому очень хорошо знакомые во всех деталях, где мы знали каждую проточку, дорожку и, конечно, места, где зверь держался постоянно.
В этом месте Кубань, расходясь на многочисленные протоки, образовала массу больших и малых островов, доступных и малодоступных, заросших, как большим пойменным лесом, так и тростниковыми дебрями и непролазными терновниками.
Собаки работали на большЕм из островов, в круге терна, настолько густом, что даже речи не могло быть о том, чтобы проникнуть вовнутрь его человеку. Гибкие стволы терновника переплелись стволами и ветвями настолько, что только звери, пробивая понизу их тропы, пересекали их в разных направлениях. Можно было бы, конечно попробовать пролезть туда по пластунски, используя зверинные тропы, рискуя столкнуться на этой тропе с разъяренным рылом дикого кабана и собрав своим телом опавшие терновые колючки, но шансов на удачный выстрел там не просматривалось вовсе.
По кому работали собаки, оставалось только догадываться. На островах на дневку останавливались кабаны. Волки, косули, лисы, еноты и шакалы были постоянными обитателями островов. В тернах держались фазаны. Дикие коты и куницы не обходили эти места стороной, находя себе здесь пропитание и укрытия в нанесенных рекой корчах и многочисленных дуплах деревьев.
Зеленые барашки волн клубились над зеленым перекатом, в трехстах метрах впереди. Мы бежали втроем: мой друг и напарник по охотам Александр Николаевич, мой сынок 9 лет от роду и я, отворачивая на бегу раструбы болотников и разворачиваясь в боевой порядок, согласно которому, я с сыном иду на собак, а Александр Николаевич, следуя сухой протоке, уходит на узкое место, где лес пересекает узкая, старая, заросшая дорога, отделяющая куст терна с работающими собаками от сплошного и такого же непроходимого участка тернов в восточной части острова.
Перекаты по Кубани очень бурные и небезопасные. Утонуть в них, конечно не утонешь, но с ног тебя может сбить легко, обмакнув в осеннюю ледяную воду по самые уши. Во-первых, течение очень быстрое, во –вторых, все дно устлано крупными камнями, обросшими мхом и покрытыми летним, несмываемо- толстым слоем ила, необычайно скользким, подстерегающим каждое твое неловкое движение или неосторожный шаг.
Переправу мне облегчал тот факт, что к моим ста килограммам прибавлялись, по крайней мере, тридцать сынка, сидящего на моих плечах, Александру же Николаевичу приходилось нелегко при его легком весе.
Мы уже были в лесу ,когда Александр Николаевич все-еще бился с течением.
Собаки работали на месте, иногда значительно усиливая натиск, о чем можно было судить по всплеску голосов, после которого их активность заметно снижалась, переходя в ленивые побрехивания, но всё в том же месте.
Идем на гон, пытаясь пересечь мелколесье по берегу Кубани, состоящее из зарослей сафоры, в основном, с примесью ивняка и ольхи, переплетенное лианами хмеля и ежевики. Сынок придерживает мое передвижение, путаясь в этих дебрях, но я вижу как азарт, горящий в его глазах, заставляет его яростно сражаться, пробиваясь все –таки.
Дальше лес чистый. Громадные тополя или макруши, как их называют на кубани, в два-три обхвата, уничтожив всю растительность под своими могучими кронами, за исключением мелких, одиночных кустарников, дают нам возможность идти быстро и безшумно.
Далеко впереди вижу яркую шапку моего друга, мелькающую в протоке. Он значительно опередил нас с сыном.
Впереди темнеет шар тернов, возвышаясь центром и сходя на нет к краям его. Края непролазные, все ощерившиеся тысячами разнокалиберных колючек, грозящими пронзить любого приблизившегося к ним на непростительное расстояние.
Как то мы охотились компанией на фазана в тернах с лайками. Собаки работали прилично и нам оставалось только подойти и отстреляться. Но именно это и было самым трудным, т.к. собаки поднимали фазанов внутри тернов и сажали там же на ветки. Мой приятель Виктор, пошел к очередной полайке. Через время выстрел и Виктор выходит, вернее выползает из тернового куста с фазаном и со словами :”Я колючку загнал.” Начинаем выяснять где и как. И он рассказывает, что не мог подойти к уже сбитому фазану сквозь тонкие, молодые заросли. В итоге, усилив напор тела и, как бы перекатываясь вокруг своей оси, сквозь сплетенные кусты, он все-таки добрался до трофея, но почувствовал прокол колючкой в области коленной чашечки,колючка тут же обломилась о куста. Естественно, стянув штаны он показал нам правое колено, с вошедшей под кожу колючкой, около 5 см длиной и в пару спичек толщиной. Она была полностью спрятана под кожей и ни о каком способе ее достать, кроме как хирургическим вмешательством, не могло быть и речи...
Собаки где то внутри. Конечно же, они уже услышали наше приближение. Заработали активнее. Сквозь лай собак слышу рык разъяренного вепря.
“ Стой постоянно за мной. Я могу тебя не видеть, когда будем подходить к зверю, поэтому будь все время прямо за моей спиной” – объясняю сыну.
Зная, что он меня понимает с полуслова, он уже опытный охотник, будет держаться меня. Во всяком случае, при охоте на лис он всегда придерживался моих советов и наставлений. А лисятник к этому времени он был уже опытный.
Медленно движемся по границе тернов и леса, ободя куст по кругу. В какой то момент зверь стронулся, очевидно прихватив нашего запаха, но не пройдя и ста метров опять встал под собаками. Я сам как зверь сейчас, все чувства обострены до предела. Ружье в правой, левой же постоянно пытаюсь контролировать нахождение сынишки рядом, касаясь его за собой. Собаки совсем рядом, работают плотно по зверю. Но что это? Терен круто закругляется вправо, собаки же работают дальше в крупнолесье, сразу же за тернами.
- Вот он ! Вот он ! – дергает мою, придерживающую его за собой руку сын. Я вижу рябых собак, но не вижу зверя. Место чистое, крупные тополя и небольшой островок кустов среди них.
- Может сын ошибся? Санина лайка Лайма-серая, кабаньего окраса, можно спутать. Хотя, со своим ростом, он может видеть понизу!
Дико заревел мой пегий! И вот Он, из маленького куста, покрывающего небольшой сухой островок на засохшей протоке, вываливается на чистое.
Пена у рта, белые клыки торчат из черной пасти, пар клубится над черным зверем. Видно, что нелегко ему далось длительное противоборство с собаками.
Но какой красивый зверь!
Сын дергает меня за штаны сзади :”Стреляй, пап, стреляй быстрей!”
Собаки наседают, вертясь вокруг и не давая возможности выстрелить.
Секач стоит на месте пять-десять секунд лишь отмахиваясь рылом от назойливых собак. Не думаю ,что он нас не видит, место абсолютно чистое, даже мелких кустарников нет, только толстые, старые деревья, заваленные понизу принесенным половодьем лесным мусором. Расстояние не далее 30 метров. Бью по лопатке. Пуля смачно чмокает в районе сердца.
“Попал, попал ” – опять подергивает меня сын.
Я и сам вижу что попал хорошо, но в этот момент собаки виснут на кабане и и в тот же самый момент он срывается с места. Я не могу выстрелить второй раз.
Как всё на охоте – кажется медленно, а на самом деле всё очень быстро, только потом, прокручивая всё в своем мозгу понимаешь, насколько всё быстро! Только что зверь стоял перед тобой, давая возможность его рассмотреть в мельчайших подробностях и произвести выстрел и вот его уже нет и ничего нельзя вернуть назад!
Зверь скрывается из вида моментально, буквально исчезнув в одной из старых, усыпанных павшей листвой, лесной протоке,только напоминающей о былой полноводности и величии Кубани в летнее время.
Гончий отозвался опять, преследуя секача, но тут же выстрел и..... тишина.
Бежим с сыном в сторону выстрела, отмечая на бегу бурые россыпи, летящей по сторонам зверинной крови. Слышу уже собак, урчащих над поверженным вепрем.
Наконец вижу и яркую шапку моего друга. Стоит улыбается, но почему то белый, как стена.. Собаки рвут щетину ,урча и давясь, давая выход накопившейся ярости.
“ “Я слышал как вы ломились сквозь кустарник” – начал рассказывать Александр Николаевич (а мне казалось, что мы шли достаточно тихо.)
Думаю, что услышав или почуяв вас, зверь сдвинулся в кустах ко мне ближе, но до дороги не дошел. Я ждал, что вы его толкнете подходя и я буду стрелять. Собаки вот, совсем рядом, слышу каждое движение их, но зверь не шел, пока ты не выстрелил.
Секач вырвался из подроста совсем рядом, я вскинул кочерёжку (так он называл свое ружье), он тут же изменил направление, заметив мое движение и попер в лоб на меня, харкая и плюясь кровью по сторонам. Картина не для слабонервных .Стрелял я его в штык, буквально в пяти метрах. После выстрела он лег сразу, просунувшись по инерции к моим ногам.”
Теперь стала понятна причина. Далеко не каждый способен встретить лобовую атаку кабана, да и еще смертельно раненного.
Сынок мой, впервые видя такое чудище вблизи, был в восторге. Глаза его горели, щеки пылали от чрезмерного напряжения и азарта. Он с восхищением трогал щетину и клыки кабана, восхищаясь им.
Мы еще стояли, глядя на нашу добычу и сделав пару снимков на память, когда лес вокруг нас неожиданно ожил. Один за другим, из леса, как вороны на добычу, слетались местные охотники. Молча выйдя ,они также молча осматривали кабана и нас. Пауза затягивалась..
Мы хорошо знали друг друга, пару раз даже охотились вместе на гаевых охотах. Не совсем понятен был их приход, как бы немой укор нашей удачной охоте. Никто из них не держал охотничьих собак ,” предпочитая вместо собак кормить кабана и заколоть его по осени”, так говорил о них Александр Николаевич.
Мы понимали ,что они пришли на дележ мяса, стесняясь попросить. В своей жизни мы так никогда не делали. Где бы и чьи бы собаки не работали, где бы и кто бы не стрелял, мы никогда не подходили к чужой добыче, избегая попасть в не очень удобную ситуацию.
“ Ну что, парни, вам застрели, да еще и разделай?“ – прервал я неловкое молчание.
Как будто солнышко вырвалось из-за туч. Ребята завеселели, заговорили разом, оживившись сразу же и принялись за разделку. Не очень приятная для меня ситуация, но я понимал, что кусок мяса с охоты, для всех них большое, жизненноважное событие.
Разделывая секача, мы увидели, что мой выстрел пришелся по месту, пробив легкое и задев сердце, тем не менее, секач прошел еще не менее ста метров, пока выстрел в голову не положил его на месте.
Следующие выходные мы опять там же, тем же составом. Трое охотников и трое собак. Перешли вброд в том же месте. Воды немного добавилось, но высоты бродней хватало.
Я люблю раннее утро в лесу, когда еще нет ветра и дневных шумов, когда ты слышишь перепархивание птиц в кустах и негромкие их разговоры. Когда шум рыскающих по листве собак, слышен за сотни метров, а начало работы по зверю в этой тишине, подобно грому небесному, заполняющему звуками голосов всю твою душу и заставляющему трепетать всё твое существо, когда кроме голосов твоих собак ты не слышишь ничего.
Мы потихоньку продвигались по острову с его западной части на восток, не придерживаясь определенного направления, просто челноча по лесу, в надежде столкнуть какого-нибудь зверя. Одиночные, старые следы кабанов встречались регулярно, но свежих пороев в лесу не было. Уже и терны позади, мы обошли их стороной, все крепкие места пройдены, но зверя все нет.
Дымок взлаял близко. Близко и на чистом. Одиночные тонкие стволы тополей тянулись к небу серыми ветками крон. Вокруг одного из них метался Дымок, взлаивая и посматривая вверх. Все как на ладони, нигде ничего. Других собак нет.
” Только кто то из куньих может быть здесь! А может дикий кот? ”- и те и другие здесь водятся.” Но кот обычно на дереве, куница может быть и в дупле. Может норка еще ?”
Подхожу с сыном. Деревце диаметром см 20, гладкий ствол с редкой кроной. Прозрачное насквозь.
“Смотри со стороны, я попробую побеспокоить зверька” – говорю сынку.
Беру кусок опавшей ветки и начинаю тереть по стволу. Ничего. Дымок примолк и смотрит на дерево, поворачивая голову с одной стороны на другую, явно прислушиваясь к чему-то там. Стучу и скребу по стволу опять.
“Пап, вон она, вон она ”- показывает мне куда то вверх сынок.
Зверек показался на секунду из дупла и опять исчез.
Я не вижу, но по собаке определяю, что он заметил движение тоже. Скребу опять..Как пробка из под шампанского, сминая свою богатую шубку, из невидимого мною дупла, с силой выдавливается куница. Она сразу же набирает скорость и взвершивается, повисая на самой вершинке тонкой ветки. Сынок стреляет и богатая шубка падает к нему в ноги. Какая красавица! Ярко- желтая грудка, темно- коричневая шубка и красные бусинки крови ..Мне ее жалко..Но это охота! Сынок счастлив!
Разворачиваемся в обратную сторону, решая пройти берегом другой протоки, чтобы сократить себе путь. Собаки уходят вперед и почти сразу же начинают работать на берегу, рядом с руслом протоки. Зверь поднялся с крохотного, наносного, песчанного островка, поросшего камышом в протоке. Гон ушел сразу же в сторону переката, без перемолчек и остановок. Лайки гнали молча и только голос гончего монотонно разрывал осеннюю тишину. Мы хорошо знали, что дойдя по кругу до конца острова , кабаны уйдут на переход к следующему острову и, разделившись, заспешили туда.
Дальний выстрел разорвал тишину. Собаки замолчали! Это могло означать только одно- кто-то охотился с нами, хотя мы об этом пока не догадывались.
Мы направились в сторону переката, по ходу зовя собак. Ситуация разъяснилась очень скоро, когда на наш зов откликнулся кто-то, идущий нам навстречу. Это был один из учстников прошлой охоты, который радостно сообщил нам:” Мы убили кабана, пойдемте делить!”
Я откровенно недоумевал от такой наглости, Алексаедр Николаевич тоже.
Парень, всё еще пребывая в охотничьем пылу добавил:” А мы увидели твою машину с утра, поняли что вы будете на острове и пошли тоже!”
Это была уже сверхнаглость! О таких вещах, как приглашение на охоту или просто посмотреть и послушать работу хороших собак, эти ребята, очевидно, даже не слышали. А может мы просто ошибались? считая угодья своими, а они были их?
“Вообще то, мы охотимся со своими собаками сами” – начал я его охотничье воспитание.
Но парень, поняв это очевидно по-своему и форсируя события, перебил меня: ”А чоб вы там бегали..Мы там перекрыли переход! Пойдем делить!”
Самое важное для этой компании, даже имен некоторых в которой я не знал, было, конечно же, принести домой кусок мяса с охоты. А каким способом он был добыт – застрелен из-под чужих собак, присвоен после чужого выстрела, когда видя, что охотник стреляет поднявшегося с лежки в 20 метрах зайца, стреляют его же с 200 метров и на бегу, видя, что заяц перевернулся кричит :”Я попал ! Мой! Не трожь!”, или отобран своим молчаливым присутствием, возле более удачливого охотника- для них не имеет никакого значения. Чистой воды добытчики! Наглые и бесцеремонные.
На кабана, на островах, мы с Александром Николаевичем с той поры не охотились, перебравшись далеко в горы и отдавая предпочтение охотам на волка.
А вскоре моего друга не стало..
Моему другу, охотнику и просто хорошему человеку Окуневич Александру Николаевичу.
Собаки, две лайки и гончий, дружно заревели в густейшем терновнике на острове. Это были наши угодья! Наши, в смысле часто посещаемые и поэтому очень хорошо знакомые во всех деталях, где мы знали каждую проточку, дорожку и, конечно, места, где зверь держался постоянно.
В этом месте Кубань, расходясь на многочисленные протоки, образовала массу больших и малых островов, доступных и малодоступных, заросших, как большим пойменным лесом, так и тростниковыми дебрями и непролазными терновниками.
Собаки работали на большЕм из островов, в круге терна, настолько густом, что даже речи не могло быть о том, чтобы проникнуть вовнутрь его человеку. Гибкие стволы терновника переплелись стволами и ветвями настолько, что только звери, пробивая понизу их тропы, пересекали их в разных направлениях. Можно было бы, конечно попробовать пролезть туда по пластунски, используя зверинные тропы, рискуя столкнуться на этой тропе с разъяренным рылом дикого кабана и собрав своим телом опавшие терновые колючки, но шансов на удачный выстрел там не просматривалось вовсе.
По кому работали собаки, оставалось только догадываться. На островах на дневку останавливались кабаны. Волки, косули, лисы, еноты и шакалы были постоянными обитателями островов. В тернах держались фазаны. Дикие коты и куницы не обходили эти места стороной, находя себе здесь пропитание и укрытия в нанесенных рекой корчах и многочисленных дуплах деревьев.
Зеленые барашки волн клубились над зеленым перекатом, в трехстах метрах впереди. Мы бежали втроем: мой друг и напарник по охотам Александр Николаевич, мой сынок 9 лет от роду и я, отворачивая на бегу раструбы болотников и разворачиваясь в боевой порядок, согласно которому, я с сыном иду на собак, а Александр Николаевич, следуя сухой протоке, уходит на узкое место, где лес пересекает узкая, старая, заросшая дорога, отделяющая куст терна с работающими собаками от сплошного и такого же непроходимого участка тернов в восточной части острова.
Перекаты по Кубани очень бурные и небезопасные. Утонуть в них, конечно не утонешь, но с ног тебя может сбить легко, обмакнув в осеннюю ледяную воду по самые уши. Во-первых, течение очень быстрое, во –вторых, все дно устлано крупными камнями, обросшими мхом и покрытыми летним, несмываемо- толстым слоем ила, необычайно скользким, подстерегающим каждое твое неловкое движение или неосторожный шаг.
Переправу мне облегчал тот факт, что к моим ста килограммам прибавлялись, по крайней мере, тридцать сынка, сидящего на моих плечах, Александру же Николаевичу приходилось нелегко при его легком весе.
Мы уже были в лесу ,когда Александр Николаевич все-еще бился с течением.
Собаки работали на месте, иногда значительно усиливая натиск, о чем можно было судить по всплеску голосов, после которого их активность заметно снижалась, переходя в ленивые побрехивания, но всё в том же месте.
Идем на гон, пытаясь пересечь мелколесье по берегу Кубани, состоящее из зарослей сафоры, в основном, с примесью ивняка и ольхи, переплетенное лианами хмеля и ежевики. Сынок придерживает мое передвижение, путаясь в этих дебрях, но я вижу как азарт, горящий в его глазах, заставляет его яростно сражаться, пробиваясь все –таки.
Дальше лес чистый. Громадные тополя или макруши, как их называют на кубани, в два-три обхвата, уничтожив всю растительность под своими могучими кронами, за исключением мелких, одиночных кустарников, дают нам возможность идти быстро и безшумно.
Далеко впереди вижу яркую шапку моего друга, мелькающую в протоке. Он значительно опередил нас с сыном.
Впереди темнеет шар тернов, возвышаясь центром и сходя на нет к краям его. Края непролазные, все ощерившиеся тысячами разнокалиберных колючек, грозящими пронзить любого приблизившегося к ним на непростительное расстояние.
Как то мы охотились компанией на фазана в тернах с лайками. Собаки работали прилично и нам оставалось только подойти и отстреляться. Но именно это и было самым трудным, т.к. собаки поднимали фазанов внутри тернов и сажали там же на ветки. Мой приятель Виктор, пошел к очередной полайке. Через время выстрел и Виктор выходит, вернее выползает из тернового куста с фазаном и со словами :”Я колючку загнал.” Начинаем выяснять где и как. И он рассказывает, что не мог подойти к уже сбитому фазану сквозь тонкие, молодые заросли. В итоге, усилив напор тела и, как бы перекатываясь вокруг своей оси, сквозь сплетенные кусты, он все-таки добрался до трофея, но почувствовал прокол колючкой в области коленной чашечки,колючка тут же обломилась о куста. Естественно, стянув штаны он показал нам правое колено, с вошедшей под кожу колючкой, около 5 см длиной и в пару спичек толщиной. Она была полностью спрятана под кожей и ни о каком способе ее достать, кроме как хирургическим вмешательством, не могло быть и речи...
Собаки где то внутри. Конечно же, они уже услышали наше приближение. Заработали активнее. Сквозь лай собак слышу рык разъяренного вепря.
“ Стой постоянно за мной. Я могу тебя не видеть, когда будем подходить к зверю, поэтому будь все время прямо за моей спиной” – объясняю сыну.
Зная, что он меня понимает с полуслова, он уже опытный охотник, будет держаться меня. Во всяком случае, при охоте на лис он всегда придерживался моих советов и наставлений. А лисятник к этому времени он был уже опытный.
Медленно движемся по границе тернов и леса, ободя куст по кругу. В какой то момент зверь стронулся, очевидно прихватив нашего запаха, но не пройдя и ста метров опять встал под собаками. Я сам как зверь сейчас, все чувства обострены до предела. Ружье в правой, левой же постоянно пытаюсь контролировать нахождение сынишки рядом, касаясь его за собой. Собаки совсем рядом, работают плотно по зверю. Но что это? Терен круто закругляется вправо, собаки же работают дальше в крупнолесье, сразу же за тернами.
- Вот он ! Вот он ! – дергает мою, придерживающую его за собой руку сын. Я вижу рябых собак, но не вижу зверя. Место чистое, крупные тополя и небольшой островок кустов среди них.
- Может сын ошибся? Санина лайка Лайма-серая, кабаньего окраса, можно спутать. Хотя, со своим ростом, он может видеть понизу!
Дико заревел мой пегий! И вот Он, из маленького куста, покрывающего небольшой сухой островок на засохшей протоке, вываливается на чистое.
Пена у рта, белые клыки торчат из черной пасти, пар клубится над черным зверем. Видно, что нелегко ему далось длительное противоборство с собаками.
Но какой красивый зверь!
Сын дергает меня за штаны сзади :”Стреляй, пап, стреляй быстрей!”
Собаки наседают, вертясь вокруг и не давая возможности выстрелить.
Секач стоит на месте пять-десять секунд лишь отмахиваясь рылом от назойливых собак. Не думаю ,что он нас не видит, место абсолютно чистое, даже мелких кустарников нет, только толстые, старые деревья, заваленные понизу принесенным половодьем лесным мусором. Расстояние не далее 30 метров. Бью по лопатке. Пуля смачно чмокает в районе сердца.
“Попал, попал ” – опять подергивает меня сын.
Я и сам вижу что попал хорошо, но в этот момент собаки виснут на кабане и и в тот же самый момент он срывается с места. Я не могу выстрелить второй раз.
Как всё на охоте – кажется медленно, а на самом деле всё очень быстро, только потом, прокручивая всё в своем мозгу понимаешь, насколько всё быстро! Только что зверь стоял перед тобой, давая возможность его рассмотреть в мельчайших подробностях и произвести выстрел и вот его уже нет и ничего нельзя вернуть назад!
Зверь скрывается из вида моментально, буквально исчезнув в одной из старых, усыпанных павшей листвой, лесной протоке,только напоминающей о былой полноводности и величии Кубани в летнее время.
Гончий отозвался опять, преследуя секача, но тут же выстрел и..... тишина.
Бежим с сыном в сторону выстрела, отмечая на бегу бурые россыпи, летящей по сторонам зверинной крови. Слышу уже собак, урчащих над поверженным вепрем.
Наконец вижу и яркую шапку моего друга. Стоит улыбается, но почему то белый, как стена.. Собаки рвут щетину ,урча и давясь, давая выход накопившейся ярости.
“ “Я слышал как вы ломились сквозь кустарник” – начал рассказывать Александр Николаевич (а мне казалось, что мы шли достаточно тихо.)
Думаю, что услышав или почуяв вас, зверь сдвинулся в кустах ко мне ближе, но до дороги не дошел. Я ждал, что вы его толкнете подходя и я буду стрелять. Собаки вот, совсем рядом, слышу каждое движение их, но зверь не шел, пока ты не выстрелил.
Секач вырвался из подроста совсем рядом, я вскинул кочерёжку (так он называл свое ружье), он тут же изменил направление, заметив мое движение и попер в лоб на меня, харкая и плюясь кровью по сторонам. Картина не для слабонервных .Стрелял я его в штык, буквально в пяти метрах. После выстрела он лег сразу, просунувшись по инерции к моим ногам.”
Теперь стала понятна причина. Далеко не каждый способен встретить лобовую атаку кабана, да и еще смертельно раненного.
Сынок мой, впервые видя такое чудище вблизи, был в восторге. Глаза его горели, щеки пылали от чрезмерного напряжения и азарта. Он с восхищением трогал щетину и клыки кабана, восхищаясь им.
Мы еще стояли, глядя на нашу добычу и сделав пару снимков на память, когда лес вокруг нас неожиданно ожил. Один за другим, из леса, как вороны на добычу, слетались местные охотники. Молча выйдя ,они также молча осматривали кабана и нас. Пауза затягивалась..
Мы хорошо знали друг друга, пару раз даже охотились вместе на гаевых охотах. Не совсем понятен был их приход, как бы немой укор нашей удачной охоте. Никто из них не держал охотничьих собак ,” предпочитая вместо собак кормить кабана и заколоть его по осени”, так говорил о них Александр Николаевич.
Мы понимали ,что они пришли на дележ мяса, стесняясь попросить. В своей жизни мы так никогда не делали. Где бы и чьи бы собаки не работали, где бы и кто бы не стрелял, мы никогда не подходили к чужой добыче, избегая попасть в не очень удобную ситуацию.
“ Ну что, парни, вам застрели, да еще и разделай?“ – прервал я неловкое молчание.
Как будто солнышко вырвалось из-за туч. Ребята завеселели, заговорили разом, оживившись сразу же и принялись за разделку. Не очень приятная для меня ситуация, но я понимал, что кусок мяса с охоты, для всех них большое, жизненноважное событие.
Разделывая секача, мы увидели, что мой выстрел пришелся по месту, пробив легкое и задев сердце, тем не менее, секач прошел еще не менее ста метров, пока выстрел в голову не положил его на месте.
Следующие выходные мы опять там же, тем же составом. Трое охотников и трое собак. Перешли вброд в том же месте. Воды немного добавилось, но высоты бродней хватало.
Я люблю раннее утро в лесу, когда еще нет ветра и дневных шумов, когда ты слышишь перепархивание птиц в кустах и негромкие их разговоры. Когда шум рыскающих по листве собак, слышен за сотни метров, а начало работы по зверю в этой тишине, подобно грому небесному, заполняющему звуками голосов всю твою душу и заставляющему трепетать всё твое существо, когда кроме голосов твоих собак ты не слышишь ничего.
Мы потихоньку продвигались по острову с его западной части на восток, не придерживаясь определенного направления, просто челноча по лесу, в надежде столкнуть какого-нибудь зверя. Одиночные, старые следы кабанов встречались регулярно, но свежих пороев в лесу не было. Уже и терны позади, мы обошли их стороной, все крепкие места пройдены, но зверя все нет.
Дымок взлаял близко. Близко и на чистом. Одиночные тонкие стволы тополей тянулись к небу серыми ветками крон. Вокруг одного из них метался Дымок, взлаивая и посматривая вверх. Все как на ладони, нигде ничего. Других собак нет.
” Только кто то из куньих может быть здесь! А может дикий кот? ”- и те и другие здесь водятся.” Но кот обычно на дереве, куница может быть и в дупле. Может норка еще ?”
Подхожу с сыном. Деревце диаметром см 20, гладкий ствол с редкой кроной. Прозрачное насквозь.
“Смотри со стороны, я попробую побеспокоить зверька” – говорю сынку.
Беру кусок опавшей ветки и начинаю тереть по стволу. Ничего. Дымок примолк и смотрит на дерево, поворачивая голову с одной стороны на другую, явно прислушиваясь к чему-то там. Стучу и скребу по стволу опять.
“Пап, вон она, вон она ”- показывает мне куда то вверх сынок.
Зверек показался на секунду из дупла и опять исчез.
Я не вижу, но по собаке определяю, что он заметил движение тоже. Скребу опять..Как пробка из под шампанского, сминая свою богатую шубку, из невидимого мною дупла, с силой выдавливается куница. Она сразу же набирает скорость и взвершивается, повисая на самой вершинке тонкой ветки. Сынок стреляет и богатая шубка падает к нему в ноги. Какая красавица! Ярко- желтая грудка, темно- коричневая шубка и красные бусинки крови ..Мне ее жалко..Но это охота! Сынок счастлив!
Разворачиваемся в обратную сторону, решая пройти берегом другой протоки, чтобы сократить себе путь. Собаки уходят вперед и почти сразу же начинают работать на берегу, рядом с руслом протоки. Зверь поднялся с крохотного, наносного, песчанного островка, поросшего камышом в протоке. Гон ушел сразу же в сторону переката, без перемолчек и остановок. Лайки гнали молча и только голос гончего монотонно разрывал осеннюю тишину. Мы хорошо знали, что дойдя по кругу до конца острова , кабаны уйдут на переход к следующему острову и, разделившись, заспешили туда.
Дальний выстрел разорвал тишину. Собаки замолчали! Это могло означать только одно- кто-то охотился с нами, хотя мы об этом пока не догадывались.
Мы направились в сторону переката, по ходу зовя собак. Ситуация разъяснилась очень скоро, когда на наш зов откликнулся кто-то, идущий нам навстречу. Это был один из учстников прошлой охоты, который радостно сообщил нам:” Мы убили кабана, пойдемте делить!”
Я откровенно недоумевал от такой наглости, Алексаедр Николаевич тоже.
Парень, всё еще пребывая в охотничьем пылу добавил:” А мы увидели твою машину с утра, поняли что вы будете на острове и пошли тоже!”
Это была уже сверхнаглость! О таких вещах, как приглашение на охоту или просто посмотреть и послушать работу хороших собак, эти ребята, очевидно, даже не слышали. А может мы просто ошибались? считая угодья своими, а они были их?
“Вообще то, мы охотимся со своими собаками сами” – начал я его охотничье воспитание.
Но парень, поняв это очевидно по-своему и форсируя события, перебил меня: ”А чоб вы там бегали..Мы там перекрыли переход! Пойдем делить!”
Самое важное для этой компании, даже имен некоторых в которой я не знал, было, конечно же, принести домой кусок мяса с охоты. А каким способом он был добыт – застрелен из-под чужих собак, присвоен после чужого выстрела, когда видя, что охотник стреляет поднявшегося с лежки в 20 метрах зайца, стреляют его же с 200 метров и на бегу, видя, что заяц перевернулся кричит :”Я попал ! Мой! Не трожь!”, или отобран своим молчаливым присутствием, возле более удачливого охотника- для них не имеет никакого значения. Чистой воды добытчики! Наглые и бесцеремонные.
На кабана, на островах, мы с Александром Николаевичем с той поры не охотились, перебравшись далеко в горы и отдавая предпочтение охотам на волка.
А вскоре моего друга не стало..
