Дино
Завсегдатай
- С нами с
- 01/02/12
- Постов
- 4 969
- Оценка
- 1 348
- Для знакомых
- Дмитрий
- Охочусь с
- 2002
- Оружие
- Имеется
- Собака(ки)
- Дратхаар
Очень хочется в Карелию. Этой осенью съездить туда так и не удалось, вот она и вспоминается часто и очень ярко...
Подарочек
Если долго ходишь по моховому болоту, мягко пружинящему под ногами, то первый же шаг на твёрдую почву отдаётся в стопу, словно удар. Так и идёшь потом какое-то время, отчётливо ощущая каждый шаг, то и дело недоуменно поглядывая под ноги. Неудивительно, что ноги быстрее устают в городе, где приходится ходить по асфальту. Здесь же, в лесу – красота: то моховое клюквенное болото, мягонькое, как перинка, то бор-беломошник, где ноги ступают по чуть пружинистому ковру из опавшей хвои, веточек и ягеля. Да и для голеностопа такая ходьба исключительно полезна – сплошная гимнастика: то вверх по склону сельги, то вниз, то по каменистой россыпи. Знай себе – шагай, да не забывай под ноги поглядывать, чтобы вывих не получить ненароком.
Вот мы с женой и шагали неспешно, «отмахав» за день никак не менее двадцати километров. Так иногда случается – выйдешь из избы с намерением разведать: «а что там интересного за приметной ламбушкой, которую мы в позапрошлом году для себя открыли?» – да и опомнишься совсем под вечер, когда солнце к горизонту спускаться начнёт. Ноги гудят, в животе урчит от голода, места вокруг и вовсе незнакомые. Достаём карту, навигатор, определяемся. Вот так-так! Надо же, куда забрели…
А ведь как всё просто да гладко получилось: дошли до ламбушки, посмотрели лесочек на её дальнем берегу. Там – глядь: сельгушка хорошенькая, поросшая светлым, чистым бором. Шагается по ней – как по проспекту. Закончилась сельгушка – там болотце крохотное, потом – лесок с целым выводком рябчиков. Понятное дело – парочку петушков надо в рюкзак положить. Только решили обратно поворачивать – наткнулись на остатки старой лесовозной дороги. Надо же посмотреть – куда она ведёт? А она ведёт-ведёт, да и растворяется незаметно в лесной поросли. А там – ручеёк говорливый, журчит-торопится, а вода в нём вкуснейшая. Ну как вдоль него не пройтись?
Так, маня то одним, то другим, уводит нас лес всё дальше и дальше от избы. Мы это называем «лесной дедушко поманил», не иначе – какой-то сюрприз нам готовит, подарочек хочет сделать. Главное – не сопротивляться, идти, куда зовут, да смотреть в оба, чтобы не прозевать, чтобы суметь разглядеть свой подарок. Что это будет – никогда не знаешь заранее. Это может оказаться и потрясающий брусничник, словно залитый ровным слоем сочных, чуть терпких пунцово-красных ягод, и парочка молодых тетеревов из выводка, неожиданно выпорхнувших чуть ли не из-под самых ног и усевшихся аккурат под выстрел, и бобровая запруда на лесной речке, в которой что ни заброс блесны – так крупный, тёмный окунь-горбач. Одним словом, горазд лесной дедушко на выдумки, никогда не повторяется, всегда припасает для нас что-нибудь новое, неожиданное.
Однако сегодня мы забрели что-то очень уж далеко. Было совершенно ясно, что до темноты вернуться в избу совершенно невозможно. Значит, надо будет переночевать в лесу и уже завтра отправиться в обратный путь. Вечер тёплый, небо ясное, котелок, чай и парочка рябчиков на похлёбку у нас есть, вода – вот она, рядышком совсем, а уж превосходных сухих дров вокруг – сколько душе угодно. Переночуем с комфортом, не впервой! Пока же мы расположились на склоне сельги, под старой суковатой сосной, чтобы вытянуть усталые ноги, немного передохнуть и оглядеться.
Мы находились в самом сердце обширной болотной страны, представляющей собой сплошной лабиринт из заболоченных низин и покрытых лесом возвышенностей, сельг и островов, простирающихся на десятки километров. Сельгушка, на склоне которой мы так уютно устроились, поднималась из болота довольно крутым склоном, обильно поросшим брусникой. Пока Иришка млела, прислонившись спиной к стволу сосны и подставив лицо последним лучам уходящего за горизонт вечернего солнышка, я прилёг радом и неспешно лакомился брусникой.
Истома тихого осеннего вечера охватила нас своим мягким покровом. Первым осенним золотом ласкали глаз берёзки, где-то в отдалении посвистывал рябчик, ароматы болота и леса – багульника, торфа, смолы, хвои - растворённые в воздухе, словно сгустились, стали отчётливее, глубже. Я залюбовался спокойным, умиротворённым лицом жены.
Внезапно глаза её расширились, она словно вздрогнула, чуть подалась вперёд. Для неё, обычно такой спокойной и невозмутимой, такое поведение означает искреннее удивление. Там, за моей спиной, явно происходило что-то из ряда вон выходящее.
Стараясь не шуметь и не делать резких движений, я потихоньку повернулся. То, что я увидел, заставило сильно забиться сердце, меня словно бросило в жар. Совсем близко - всего в каких-то сорока-пятидесяти метрах от нас – по болоту неспешно шёл громадный, увенчанный роскошной короной раскидистых рогов, лось.
Неспешно, основательно переставляя высоченные ноги, сохатый неторопливо продвигался вперёд, чуть поводя головой и шевеля ушами. Мощный, мускулистый, мосластый, весь какой-то тугой, крепкий, бык казался олицетворением могучей, неукротимой силы.
Мы с женой оба замерли, стараясь сдерживать дыхание, не издавая ни звука. Моя рука потянулась было к лежавшему рядом карабину, но, едва положив ладонь на шейку приклада, я замер – да так и оставил карабин лежать на месте, продолжая наслаждаться этим редкостным зрелищем.
Внезапно, пройдя ещё немного вперёд, лось на мгновение остановился и повернул голову в нашу сторону. Было видно, как он втягивает воздух – видимо, он уловил наш запах, «дотёкший» до него несмотря на то, что еле заметный, но удачный для нас по направлению ветерок должен был сносить его в сторону. Скользнув по нам взглядом, лось мгновенно напружинился, резким движением повернулся и, ускоряя ход, зашагал к противоположному краю болота. Мы провожали его взглядом, пока он не скрылся в окаймлявшем болото лесу и лишь тогда переглянулись.
Ночью мы долго сидели у костра, лакомились похлёбкой из рябчиков, пили чай и обсуждали случившееся. Конечно же, можно было бы стрелять – выстрел с такого расстояния был бы, что называется, наверняка. Но вынести мясо из этой глуши было бы практически невозможно, пришлось бы бросать его здесь, а это казалось совсем уж нечестным по отношению к такому красивому, сильному зверю.
Утром, напившись чаю, мы отправились в обратную дорогу. Не успели мы отойти и двадцати шагов от места ночлега, как жена, шагавшая впереди, остановилась и с радостной улыбкой посмотрела на меня.
- Так вот оно в чём дело! – протянула она задумчиво.
Я перевёл взгляд ей под ноги и точно так же радостно улыбнулся: на крошечном моховом пятачке стояли тесной кучкой сразу шесть штук очаровательных белых грибов – крепеньких, с бархатистыми коричневыми шляпками и пузатыми ножками. Этакие бутузы! Я готов был поклясться, что ещё вчера, проходя мимо, ничего здесь не видел. Мы наклонились и аккуратно срезали красавцев – грибы были чистейшими: ни единой червоточинки.
Уложив нашу неожиданную находку в рюкзак, мы пошагали дальше. Напоследок я оглянулся. Это мне только показалось, или и впрямь за кустом можжевельника блеснул лукавый глаз хитро улыбающегося замшелого старичка?
Но рукой на прощание я всё-таки помахал…
Подарочек
Если долго ходишь по моховому болоту, мягко пружинящему под ногами, то первый же шаг на твёрдую почву отдаётся в стопу, словно удар. Так и идёшь потом какое-то время, отчётливо ощущая каждый шаг, то и дело недоуменно поглядывая под ноги. Неудивительно, что ноги быстрее устают в городе, где приходится ходить по асфальту. Здесь же, в лесу – красота: то моховое клюквенное болото, мягонькое, как перинка, то бор-беломошник, где ноги ступают по чуть пружинистому ковру из опавшей хвои, веточек и ягеля. Да и для голеностопа такая ходьба исключительно полезна – сплошная гимнастика: то вверх по склону сельги, то вниз, то по каменистой россыпи. Знай себе – шагай, да не забывай под ноги поглядывать, чтобы вывих не получить ненароком.
Вот мы с женой и шагали неспешно, «отмахав» за день никак не менее двадцати километров. Так иногда случается – выйдешь из избы с намерением разведать: «а что там интересного за приметной ламбушкой, которую мы в позапрошлом году для себя открыли?» – да и опомнишься совсем под вечер, когда солнце к горизонту спускаться начнёт. Ноги гудят, в животе урчит от голода, места вокруг и вовсе незнакомые. Достаём карту, навигатор, определяемся. Вот так-так! Надо же, куда забрели…
А ведь как всё просто да гладко получилось: дошли до ламбушки, посмотрели лесочек на её дальнем берегу. Там – глядь: сельгушка хорошенькая, поросшая светлым, чистым бором. Шагается по ней – как по проспекту. Закончилась сельгушка – там болотце крохотное, потом – лесок с целым выводком рябчиков. Понятное дело – парочку петушков надо в рюкзак положить. Только решили обратно поворачивать – наткнулись на остатки старой лесовозной дороги. Надо же посмотреть – куда она ведёт? А она ведёт-ведёт, да и растворяется незаметно в лесной поросли. А там – ручеёк говорливый, журчит-торопится, а вода в нём вкуснейшая. Ну как вдоль него не пройтись?
Так, маня то одним, то другим, уводит нас лес всё дальше и дальше от избы. Мы это называем «лесной дедушко поманил», не иначе – какой-то сюрприз нам готовит, подарочек хочет сделать. Главное – не сопротивляться, идти, куда зовут, да смотреть в оба, чтобы не прозевать, чтобы суметь разглядеть свой подарок. Что это будет – никогда не знаешь заранее. Это может оказаться и потрясающий брусничник, словно залитый ровным слоем сочных, чуть терпких пунцово-красных ягод, и парочка молодых тетеревов из выводка, неожиданно выпорхнувших чуть ли не из-под самых ног и усевшихся аккурат под выстрел, и бобровая запруда на лесной речке, в которой что ни заброс блесны – так крупный, тёмный окунь-горбач. Одним словом, горазд лесной дедушко на выдумки, никогда не повторяется, всегда припасает для нас что-нибудь новое, неожиданное.
Однако сегодня мы забрели что-то очень уж далеко. Было совершенно ясно, что до темноты вернуться в избу совершенно невозможно. Значит, надо будет переночевать в лесу и уже завтра отправиться в обратный путь. Вечер тёплый, небо ясное, котелок, чай и парочка рябчиков на похлёбку у нас есть, вода – вот она, рядышком совсем, а уж превосходных сухих дров вокруг – сколько душе угодно. Переночуем с комфортом, не впервой! Пока же мы расположились на склоне сельги, под старой суковатой сосной, чтобы вытянуть усталые ноги, немного передохнуть и оглядеться.
Мы находились в самом сердце обширной болотной страны, представляющей собой сплошной лабиринт из заболоченных низин и покрытых лесом возвышенностей, сельг и островов, простирающихся на десятки километров. Сельгушка, на склоне которой мы так уютно устроились, поднималась из болота довольно крутым склоном, обильно поросшим брусникой. Пока Иришка млела, прислонившись спиной к стволу сосны и подставив лицо последним лучам уходящего за горизонт вечернего солнышка, я прилёг радом и неспешно лакомился брусникой.
Истома тихого осеннего вечера охватила нас своим мягким покровом. Первым осенним золотом ласкали глаз берёзки, где-то в отдалении посвистывал рябчик, ароматы болота и леса – багульника, торфа, смолы, хвои - растворённые в воздухе, словно сгустились, стали отчётливее, глубже. Я залюбовался спокойным, умиротворённым лицом жены.
Внезапно глаза её расширились, она словно вздрогнула, чуть подалась вперёд. Для неё, обычно такой спокойной и невозмутимой, такое поведение означает искреннее удивление. Там, за моей спиной, явно происходило что-то из ряда вон выходящее.
Стараясь не шуметь и не делать резких движений, я потихоньку повернулся. То, что я увидел, заставило сильно забиться сердце, меня словно бросило в жар. Совсем близко - всего в каких-то сорока-пятидесяти метрах от нас – по болоту неспешно шёл громадный, увенчанный роскошной короной раскидистых рогов, лось.
Неспешно, основательно переставляя высоченные ноги, сохатый неторопливо продвигался вперёд, чуть поводя головой и шевеля ушами. Мощный, мускулистый, мосластый, весь какой-то тугой, крепкий, бык казался олицетворением могучей, неукротимой силы.
Мы с женой оба замерли, стараясь сдерживать дыхание, не издавая ни звука. Моя рука потянулась было к лежавшему рядом карабину, но, едва положив ладонь на шейку приклада, я замер – да так и оставил карабин лежать на месте, продолжая наслаждаться этим редкостным зрелищем.
Внезапно, пройдя ещё немного вперёд, лось на мгновение остановился и повернул голову в нашу сторону. Было видно, как он втягивает воздух – видимо, он уловил наш запах, «дотёкший» до него несмотря на то, что еле заметный, но удачный для нас по направлению ветерок должен был сносить его в сторону. Скользнув по нам взглядом, лось мгновенно напружинился, резким движением повернулся и, ускоряя ход, зашагал к противоположному краю болота. Мы провожали его взглядом, пока он не скрылся в окаймлявшем болото лесу и лишь тогда переглянулись.
Ночью мы долго сидели у костра, лакомились похлёбкой из рябчиков, пили чай и обсуждали случившееся. Конечно же, можно было бы стрелять – выстрел с такого расстояния был бы, что называется, наверняка. Но вынести мясо из этой глуши было бы практически невозможно, пришлось бы бросать его здесь, а это казалось совсем уж нечестным по отношению к такому красивому, сильному зверю.
Утром, напившись чаю, мы отправились в обратную дорогу. Не успели мы отойти и двадцати шагов от места ночлега, как жена, шагавшая впереди, остановилась и с радостной улыбкой посмотрела на меня.
- Так вот оно в чём дело! – протянула она задумчиво.
Я перевёл взгляд ей под ноги и точно так же радостно улыбнулся: на крошечном моховом пятачке стояли тесной кучкой сразу шесть штук очаровательных белых грибов – крепеньких, с бархатистыми коричневыми шляпками и пузатыми ножками. Этакие бутузы! Я готов был поклясться, что ещё вчера, проходя мимо, ничего здесь не видел. Мы наклонились и аккуратно срезали красавцев – грибы были чистейшими: ни единой червоточинки.
Уложив нашу неожиданную находку в рюкзак, мы пошагали дальше. Напоследок я оглянулся. Это мне только показалось, или и впрямь за кустом можжевельника блеснул лукавый глаз хитро улыбающегося замшелого старичка?
Но рукой на прощание я всё-таки помахал…
С грибным Полем Вас!
