Yrich
Участник
- С нами с
- 05/10/12
- Постов
- 518
- Оценка
- 189
- Живу в:
- При Балтике
- Для знакомых
- Олег
- Охочусь с
- 1985
- Оружие
- Разное
- Собака(ки)
- Нет
За окном термометр крутил около цифры десять ниже нулевой отметки. С сумеречного неба вялой перхотью лениво летели редкие снежинки. Не падали даже, но словно медленно летая из стороны в сторону одним им известным маршрутом, каждая в своём горизонте.
В отличии от людей на улицах, кружившихся в бесконечном броуновском движении с выпученными глазами между магазинами и офисами.
Всё ж таки, в канцелярии небесной, порядку и филосовского спокойствия в краты больше, нежели у паствы внизу, гордо именующих себя homo sapiens.
До новогодних праздников оставалось чуть больше недели.
На столе зазвонил телефон.
- Слушаю.
- Здорово, дорогой.
- О! Здорово, Григорич! Ты в городе?
- Нет. От себя звоню.
Григорич – главный охотовед района. Степенный огромный усатый дядька. Этакая глыба, всегда с хитрючим прищуром глаз, которые как рентген просвечивали любого человека насквозь, безошибочно определяя даже малую червоточинку в душе. Строгий, но справедливый, при этом огромной доброты душевной человечище. За зря никогда никого не обижал и всегда давал шанс на исправление.
Даже браконьеры, доведенные им до суда и конфискацией оружия, зла не него не держали. «Попались, сами виноваты. А Григорич чё… работа у его такая. Нашенско дело – скоробчить, евонае – нас словить».
Мужиков деревенских всегда при деле держал. Даже браконьеров, уже безружейных. Понимал прекрасно, что не может человек жить в лесу, а с леса того не получать ничего. Работы нет, денег тоже, а у каждого в хате семеро по лавкам.
Местные в загон ходили. Зато и при мясе всегда. Да и собачки у них, нешта по деревне цельными днями шастали, в охотах справно работали. И ведь специально не натаскивал никто их там никогда. И паспортов-дипломов у них отродясь не водилось.
- Ты выходные-то чего делать будешь? – заехал издаля с деревенским политесом охотовед.
- Переходи к главному, Григорич. – гыгыкнул я в ответ.
- Дык, это… приехал бы, в пятницу. В субботу-воскресение поохотили б.
- А чего, у тебя народа нет чёли? Новый год на носу. Очередь у ворот стоять должна. Чего я там толкаться буду. Я на неделе к тебе подскочу.
- Дык, в том и дело. Там городские приезжают к нашенскому Серёге. Помог бы…
Серёга, но же Сергей Саныч – начальник райотдела милиции. Мужик нормальный, в компании не кичливый (может только в нашей?), компанейский. Нос сильно не задирал, но нет-нет, да и сквозанёт иногда из него чего-нибудь эдакое, ментовское.
Но, такие маленькие слабости души, после десятой, большого районного начальника мы ему прощали.
«Городские к Серёге», значит, вышестоящее начальство с холуйской бригадой «колбасунарежводкиналей» пожалует. А там, что не крендель, то как минимум Узала. Который Дерсу. По их собственным, о себе любимых, рассказам, канешна.
Только вот, очень напряжно с такими «охочниками». Имеют они обыкновение не попадать в зверя, но норовят всякий раз положить себе подобного. Ибо закон для них не писан, и «себе подобный» может запросто во время загона сойти с номера и углубится в лес, что в его понимании может быть более добычливым действием, ибо охотовед то ведь, с егерями, ни хрена в охоте не понимают. И ставят всегда туда, где зверь не ходит.
В общем, помогать надо.
- Нивапрос, Григорич. Надо, значит надо. В пятницу вечор буду.
- Вот и ладно. Жду.
- Где охотить будем? Что брать-то?
- В «углы» повезём всех. Карабин не бери. Ружжа достаточно.
В «углах», действительно, с карабасом делать нечего. Ёлки и чапыжник. Стрельба на коротке и по быстрому. Но и кабан там кучкуется.
- Ну, это понятно. А как я там буду отстреливаться, от этих оборотней в погонах, буду? Одним дробосралом не справлюсь. Заране бы предупредил, я бы пуль серебряных отлил. А так, застрелют ведь, нафиг.
- Типун тебе! Сплюнь! Тьфу-тьфу-тфу!
- Шучу. До встречи.
- До встречи. Шутник.
……………………………………………………………………….
Около восьми утра субботы во двор въехала колонна из пяти кукурузеров. Первым из задней двери головного авто выскочил, обычно важно-степенный, а сегодня гуттаперчевый, нач. местечковой милиции Серёга. Полетел к крыльцу, на котором мы стояли.
- Здарова-Гргорич-о-Олег-здарова-а-где-загонщики-собаки? – на одном дыхании выпалил Серёга.
- Мужики с собачками на подъезде нас ждать будут.
- Здражла, гражданин мажор. – удержаться я не мог и рожа моя расплылась в довольной улыбке. Не каждый день увидишь такого суетливого начальника районной милиции. Любо дорого поглядеть.
- Ты чё? Я подполковник уже… почти. – Вскочил на крыльцо и наклонившись к моему уху прошептал, кивая на машину – Документы на подписи.
- Почти да, это ещё нет. – прикинулся я лингвистом – А щас ты просто «почтиподполковник».
- Иди ты! – беззлобно был послан я, а Серёга уже нёсся на встречу вывалившемуся с переднего сидения «авторитетному»(в смысле живота) мужику в белом камуфляжном костюме.
«Не то медведь белый в мазуте, не то морж в побелке» - не определился я в ассоциациях.
Из остатних автомобилей тоже народ повываливался, разминая затекшие от долгой дороги конечности и закуривая.
Всё в новеньком одеты, муха не сидела. Начиная от обувки-костюмов-шапочек, заканчивая стволами в ни разу не поцарапанных кейсах, с расписными ружбайками да «золотыми» СК на оных.
И понеслась «у кого гуччи круче». Кто чего за сколько купил и скока тонн мяса уже добыл.
В общем, всё как обычно.
Далее инструктаж и по коням. Мы на служебном «козлике», за нами вся пригламуренная кавалькада.
- Встанешь с ними на углу леса перед канавой. Ты понял где. – инструктирует меня Григорич – Главного, ихово, поставишь на край леса, Серёгу напротив полянки, сам между ними. На вас в аккурат выйдут Витьки (два егеря, оба Викторы – прим.). Ружья только у них, ежели чего, подстрахуют. Там ельник плотный, стадо там. Должны на вас выйти. Так что, держи ухо востро.
- Всё понятно, Григорич. Не переживай. Всё будет пучком.
Стало быть, доехали, номера расставили, отмашку по рации загонщика дали, начали помолясь.
Снегу в лесу – по самое не балуй, температура чистого воздуха под двадцатку в нижнюю сторону. Загон не быстрый будет. На лыжах по сплошняку не пройти, а пехотить задирая ноги как в беге с барьерами, только шагом – песня не быстрая. Лайки вообще, как кенгуру скачут, погружаясь в снег по самые уши.
Минут через двадцать гляжу, Серёгин начальник заскучал. Точнее, застучал. Зубами. И заплясал на месте, изображая нечто, сродни первобытной чечётке.
В лесу размеренно «эй-оп-оп»али загонщики.
Смотрю на Серёгу, тот вообще малахай на глаза натянул, лицо шарфом обмотал, ружжо повесил на шею, а руки друг дружке в рукава запихал. Муфту изобразил.
Охотнички.
Ельник залился лаем. Аж хрипло взахлёб. Лес оживился и пришел в движение. Завизжала придавленная кабаном собака и неторопливый «оп-оп» сменился восьмиэтажным многоголосным матом. Кто кого, не разобрать. Скорее всего все всех. И кабанов, и собак, и друг друга.
Выстрел. Кто-то из Витьков. Лай уже и на лай не похож, собаки хрипят просто.
Через ельник идет поезд. Или, паровоз, как минимум. Низкорослые ёлки вздрагивают, сбрасывая с себя свои нарядные белые манто. Вот уже дорога, на которой мы стоим. Типа – переезд. По всем правилам паровоз должен подать сигнал «ту-ту».
«Ту-ту» не последовало. Сам «паровоз», центнера в два с гаком, ежели по скромному калькулятору считать, выскакивает на дорогу во всей красе. Почти белый весь. Не то седой, не то инеем покрылся.
А товарищ большой милицейский начальник его уже ждёт. Кабан, не сбрасывая скорость, пересекает дорогу в десятке шагов от стрелка, но тот почему то лишь выставил в его сторону стволы. Выстрела нет. Я напрягся.
Кабан литерным пересекает дорогу, одним махом перелетает канаву и чешет к густому чапыжнику, подворачивая на меня. Краем глаза вижу, как человек в пятнистом камуфляже внимательно разглядывает своё ружье.
Хрюн, как бульдозер, раздвигая снег, уверенно движется к протоптанному в чапыжнике тоннелю.
Серёга со своего номера выдаёт два выстрела. Но, видать прицел сбился. Или наоборот, не поправил перед охотой. Неудобно при начальстве-то. Два облачка снежной пыли подымаются за несколько шагов до кабана. Недолёт.
Ну, раз так, ход мой. Стреляю. Секач просаживается на живот. Из снега торчит только холка. Я опускаю ружье, кабан встаёт и одним рывком скрывается в тоннеле.
Alle abgeschlossen.
Серёга, не стесняясь начальства, кроет матюками ни в чём не повинного кабана.
Из ельника вылезает один из Витьков. Аж в облаке пара весь.
- Где?
- В чапыжник залез.
- С какой стороны?
- С моей.
- Отлично! Не суйтесь туда, я сейчас его собаками с другой стороны выгоню.
Подозвал собак, и так же в паровом облаке, чуть не бегом рванул в обход кустов. Минут через пять зашлись лаем собаки. Одна взвизгнула. Да, в таких дебрях кабана не взять.
Тут краем глаза замечаю, что начальник местного ОВД на всех парах несётся к тоннелю, на ходу втыкая в стволы патроны. На задержание рванул.
- Стой! – ору ему – Не лезь туда! Порежет!
Ну, разве ж, нашего милиционера кабаном напугать?
Начальник Серёгин аж ружо своё разглядывать перестал. С нескрываемым удивлением и интересом наблюдает, как его подопечный проявляет чудеса героизма. Или идиотизма.
Делать нечего, срываюсь за мажором. Еще не хватало целый район без главного милиционера оставить. Население мне этого не простит потом.
А он уже согнулся и исчез в тоннеле.
«Ну мудак-то, прости господи!» - только одна мысль меня посетила.
Ускорится не получается, снегу много.
Вдруг из тоннеля раздаётся протяжное «АААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!»
«Писец!» - посетила меня мысль номер два. В смысле не тот, что на Севере живёт, а тот, что вот здесь, в кустах непролазных к Серёге подкрался. В образе кабана.
Тут из тоннеля появляется утеплённая штанами задница главного районного милицейского, потом от сам. Зачем-то продолжая пятиться задом, он делает ещё пяток шагов, цепляет пяткой спрятанную под снегом ветку и как гордый телеграфный столб падает на спину. Не на задницу опускается, а именно плашмя и во весь рост. Из чапыжника появляется наш литерный и медленно, но уверенно движется прямиком на Серёгу. На спине у кабана висит собака, но он её не замечает. Чё там на шавок внимание обращать, когда с целым ментом поквитаться можно.
Не успеваю. Вскидываю ружье, но стрелять не могу. От бешенной скачки по глубокому снегу кислорода в легких катастрофически не хватает, в боку поселился мушкетер со шпагой. Боюсь Серёгу зацепить. Хоть и мент, конечно, но человек хороший. Жалко.
-АААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Серега, не меняя тональности и не заморачиваясь с текстовым разнообразием своего прощального посыла миру, кладёт ружье себе между ног стволами в кабана и делает дуплет ему в лоб.
Кабан даже не дёрнулся. Как шел, так и идет. Но медленно. Не доходя тридцать сантиметров (специально потом замерял) до ног нашего наихрабрейшего милиционера, оседает на живот.
Тишина просто оглушила своим ударом. Что такое? Потом до меня доходит, что это Серёга решил прервать своё прощальное голосовое послание. Из тоннеля вылезает Витёк с порезанной собакой на руках. Пар от него валит по прежнему. Я разворачиваюсь и бреду к дороге.
ENDE.
Ан нет. Слышу, за спиной товарищ майор сменил пластинку.
- Сука! Сука! Сука!...
Поворачиваюсь, а он стоит и ногой шпыняет убиенного кабана в бочину.
- Витя! Дай патрон я его добью! Дай патрон, Витя, у меня кончились!
Витёк стоит вперившись взглядом в то место на Серёге, где когда-то была талия, а сейчас на пузе висит патронташ, набитый патронами.
- Сергей Саныч, не надо. Мертвый он ужо. Пойдем. – пытается его вразумить.
- Нет, Витя! Он живой ещё! Ну дай патрон!
- Сергей Саныч, не надо. Пойдем.
- Да оставь ты его. – поворачиваюсь – Иди к дороге. Щас Григорич подъедет, собак надо к ветеринару отправлять.
…………………………………………………………………….
Когда Серёгу отпустило после стакана и он в пятидесятый раз цепляя любого рядом стоящего начинал ему рассказывать, как он завалил кабана, который чуть не завалил его самого, вечно не возмутимый Григорич, поймав паузу в Серёгином потоке зацикленного сознания, тихо спросил:
- А чего ты, Серёжа, когда кабан то на тебя пошел, удостоверение ему не показал? Думаю, он бы пужанулся переть на сотрудника милиции.
- Ага! – поддакнул кто-то из гостей – Представился бы по форме, да зачитал статью УК о сопротивлении сотрудникам.
Народ заржал так, что снег с деревьев начал осыпаться, а Григорич озабоченно добавил.
- Серёж, ты себя вообще как чувствуеш-то?
- Да уже нормально, а вот тогда когда …. – и Серёгу повернуло на очередной круг.
- Нет, Серёж, я к чему… у меня в козле портки в рюкзаке лежат. Чистые, Нинка моя всегда ложит, ежели провалюсь в воду куда… Может переоденешь пока, нето простудишься.
Народ лежал на снегу, Серёга, как сеньор Помидор, пытался всем рассказать, что Григорич так шутит и наговаривает на него. Что на самом деле очко у него стопудово железное, и вообще он и Крым и рым с ним прошел. Закалил, так сказать.
Но его уже никто не слышал.
ЭПИЛОГ.
Кода разбирали кабана, дырка в боку у него была только одна. От моего выстрела. Сначала подумали, как Серёга мог промахнуться в него, даже в лоб стреляя, с расстояния в метр, но списали всё на состояние аффекта.
Каково же было удивление мужиков, когда один из них, снимая шкуру с головы, выковыривал из нее свинцовые шарики 7-го номера по отечественной классификации.
Клыки оказались достойными и заняли столь же достойное место на стене кабинета начальника ОВД района, как личный трофей.
В отличии от людей на улицах, кружившихся в бесконечном броуновском движении с выпученными глазами между магазинами и офисами.
Всё ж таки, в канцелярии небесной, порядку и филосовского спокойствия в краты больше, нежели у паствы внизу, гордо именующих себя homo sapiens.
До новогодних праздников оставалось чуть больше недели.
На столе зазвонил телефон.
- Слушаю.
- Здорово, дорогой.
- О! Здорово, Григорич! Ты в городе?
- Нет. От себя звоню.
Григорич – главный охотовед района. Степенный огромный усатый дядька. Этакая глыба, всегда с хитрючим прищуром глаз, которые как рентген просвечивали любого человека насквозь, безошибочно определяя даже малую червоточинку в душе. Строгий, но справедливый, при этом огромной доброты душевной человечище. За зря никогда никого не обижал и всегда давал шанс на исправление.
Даже браконьеры, доведенные им до суда и конфискацией оружия, зла не него не держали. «Попались, сами виноваты. А Григорич чё… работа у его такая. Нашенско дело – скоробчить, евонае – нас словить».
Мужиков деревенских всегда при деле держал. Даже браконьеров, уже безружейных. Понимал прекрасно, что не может человек жить в лесу, а с леса того не получать ничего. Работы нет, денег тоже, а у каждого в хате семеро по лавкам.
Местные в загон ходили. Зато и при мясе всегда. Да и собачки у них, нешта по деревне цельными днями шастали, в охотах справно работали. И ведь специально не натаскивал никто их там никогда. И паспортов-дипломов у них отродясь не водилось.
- Ты выходные-то чего делать будешь? – заехал издаля с деревенским политесом охотовед.
- Переходи к главному, Григорич. – гыгыкнул я в ответ.
- Дык, это… приехал бы, в пятницу. В субботу-воскресение поохотили б.
- А чего, у тебя народа нет чёли? Новый год на носу. Очередь у ворот стоять должна. Чего я там толкаться буду. Я на неделе к тебе подскочу.
- Дык, в том и дело. Там городские приезжают к нашенскому Серёге. Помог бы…
Серёга, но же Сергей Саныч – начальник райотдела милиции. Мужик нормальный, в компании не кичливый (может только в нашей?), компанейский. Нос сильно не задирал, но нет-нет, да и сквозанёт иногда из него чего-нибудь эдакое, ментовское.
Но, такие маленькие слабости души, после десятой, большого районного начальника мы ему прощали.
«Городские к Серёге», значит, вышестоящее начальство с холуйской бригадой «колбасунарежводкиналей» пожалует. А там, что не крендель, то как минимум Узала. Который Дерсу. По их собственным, о себе любимых, рассказам, канешна.
Только вот, очень напряжно с такими «охочниками». Имеют они обыкновение не попадать в зверя, но норовят всякий раз положить себе подобного. Ибо закон для них не писан, и «себе подобный» может запросто во время загона сойти с номера и углубится в лес, что в его понимании может быть более добычливым действием, ибо охотовед то ведь, с егерями, ни хрена в охоте не понимают. И ставят всегда туда, где зверь не ходит.
В общем, помогать надо.
- Нивапрос, Григорич. Надо, значит надо. В пятницу вечор буду.
- Вот и ладно. Жду.
- Где охотить будем? Что брать-то?
- В «углы» повезём всех. Карабин не бери. Ружжа достаточно.
В «углах», действительно, с карабасом делать нечего. Ёлки и чапыжник. Стрельба на коротке и по быстрому. Но и кабан там кучкуется.
- Ну, это понятно. А как я там буду отстреливаться, от этих оборотней в погонах, буду? Одним дробосралом не справлюсь. Заране бы предупредил, я бы пуль серебряных отлил. А так, застрелют ведь, нафиг.
- Типун тебе! Сплюнь! Тьфу-тьфу-тфу!
- Шучу. До встречи.
- До встречи. Шутник.
……………………………………………………………………….
Около восьми утра субботы во двор въехала колонна из пяти кукурузеров. Первым из задней двери головного авто выскочил, обычно важно-степенный, а сегодня гуттаперчевый, нач. местечковой милиции Серёга. Полетел к крыльцу, на котором мы стояли.
- Здарова-Гргорич-о-Олег-здарова-а-где-загонщики-собаки? – на одном дыхании выпалил Серёга.
- Мужики с собачками на подъезде нас ждать будут.
- Здражла, гражданин мажор. – удержаться я не мог и рожа моя расплылась в довольной улыбке. Не каждый день увидишь такого суетливого начальника районной милиции. Любо дорого поглядеть.
- Ты чё? Я подполковник уже… почти. – Вскочил на крыльцо и наклонившись к моему уху прошептал, кивая на машину – Документы на подписи.
- Почти да, это ещё нет. – прикинулся я лингвистом – А щас ты просто «почтиподполковник».
- Иди ты! – беззлобно был послан я, а Серёга уже нёсся на встречу вывалившемуся с переднего сидения «авторитетному»(в смысле живота) мужику в белом камуфляжном костюме.
«Не то медведь белый в мазуте, не то морж в побелке» - не определился я в ассоциациях.
Из остатних автомобилей тоже народ повываливался, разминая затекшие от долгой дороги конечности и закуривая.
Всё в новеньком одеты, муха не сидела. Начиная от обувки-костюмов-шапочек, заканчивая стволами в ни разу не поцарапанных кейсах, с расписными ружбайками да «золотыми» СК на оных.
И понеслась «у кого гуччи круче». Кто чего за сколько купил и скока тонн мяса уже добыл.
В общем, всё как обычно.
Далее инструктаж и по коням. Мы на служебном «козлике», за нами вся пригламуренная кавалькада.
- Встанешь с ними на углу леса перед канавой. Ты понял где. – инструктирует меня Григорич – Главного, ихово, поставишь на край леса, Серёгу напротив полянки, сам между ними. На вас в аккурат выйдут Витьки (два егеря, оба Викторы – прим.). Ружья только у них, ежели чего, подстрахуют. Там ельник плотный, стадо там. Должны на вас выйти. Так что, держи ухо востро.
- Всё понятно, Григорич. Не переживай. Всё будет пучком.
Стало быть, доехали, номера расставили, отмашку по рации загонщика дали, начали помолясь.
Снегу в лесу – по самое не балуй, температура чистого воздуха под двадцатку в нижнюю сторону. Загон не быстрый будет. На лыжах по сплошняку не пройти, а пехотить задирая ноги как в беге с барьерами, только шагом – песня не быстрая. Лайки вообще, как кенгуру скачут, погружаясь в снег по самые уши.
Минут через двадцать гляжу, Серёгин начальник заскучал. Точнее, застучал. Зубами. И заплясал на месте, изображая нечто, сродни первобытной чечётке.
В лесу размеренно «эй-оп-оп»али загонщики.
Смотрю на Серёгу, тот вообще малахай на глаза натянул, лицо шарфом обмотал, ружжо повесил на шею, а руки друг дружке в рукава запихал. Муфту изобразил.
Охотнички.
Ельник залился лаем. Аж хрипло взахлёб. Лес оживился и пришел в движение. Завизжала придавленная кабаном собака и неторопливый «оп-оп» сменился восьмиэтажным многоголосным матом. Кто кого, не разобрать. Скорее всего все всех. И кабанов, и собак, и друг друга.
Выстрел. Кто-то из Витьков. Лай уже и на лай не похож, собаки хрипят просто.
Через ельник идет поезд. Или, паровоз, как минимум. Низкорослые ёлки вздрагивают, сбрасывая с себя свои нарядные белые манто. Вот уже дорога, на которой мы стоим. Типа – переезд. По всем правилам паровоз должен подать сигнал «ту-ту».
«Ту-ту» не последовало. Сам «паровоз», центнера в два с гаком, ежели по скромному калькулятору считать, выскакивает на дорогу во всей красе. Почти белый весь. Не то седой, не то инеем покрылся.
А товарищ большой милицейский начальник его уже ждёт. Кабан, не сбрасывая скорость, пересекает дорогу в десятке шагов от стрелка, но тот почему то лишь выставил в его сторону стволы. Выстрела нет. Я напрягся.
Кабан литерным пересекает дорогу, одним махом перелетает канаву и чешет к густому чапыжнику, подворачивая на меня. Краем глаза вижу, как человек в пятнистом камуфляже внимательно разглядывает своё ружье.
Хрюн, как бульдозер, раздвигая снег, уверенно движется к протоптанному в чапыжнике тоннелю.
Серёга со своего номера выдаёт два выстрела. Но, видать прицел сбился. Или наоборот, не поправил перед охотой. Неудобно при начальстве-то. Два облачка снежной пыли подымаются за несколько шагов до кабана. Недолёт.
Ну, раз так, ход мой. Стреляю. Секач просаживается на живот. Из снега торчит только холка. Я опускаю ружье, кабан встаёт и одним рывком скрывается в тоннеле.
Alle abgeschlossen.
Серёга, не стесняясь начальства, кроет матюками ни в чём не повинного кабана.
Из ельника вылезает один из Витьков. Аж в облаке пара весь.
- Где?
- В чапыжник залез.
- С какой стороны?
- С моей.
- Отлично! Не суйтесь туда, я сейчас его собаками с другой стороны выгоню.
Подозвал собак, и так же в паровом облаке, чуть не бегом рванул в обход кустов. Минут через пять зашлись лаем собаки. Одна взвизгнула. Да, в таких дебрях кабана не взять.
Тут краем глаза замечаю, что начальник местного ОВД на всех парах несётся к тоннелю, на ходу втыкая в стволы патроны. На задержание рванул.
- Стой! – ору ему – Не лезь туда! Порежет!
Ну, разве ж, нашего милиционера кабаном напугать?
Начальник Серёгин аж ружо своё разглядывать перестал. С нескрываемым удивлением и интересом наблюдает, как его подопечный проявляет чудеса героизма. Или идиотизма.
Делать нечего, срываюсь за мажором. Еще не хватало целый район без главного милиционера оставить. Население мне этого не простит потом.
А он уже согнулся и исчез в тоннеле.
«Ну мудак-то, прости господи!» - только одна мысль меня посетила.
Ускорится не получается, снегу много.
Вдруг из тоннеля раздаётся протяжное «АААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!»
«Писец!» - посетила меня мысль номер два. В смысле не тот, что на Севере живёт, а тот, что вот здесь, в кустах непролазных к Серёге подкрался. В образе кабана.
Тут из тоннеля появляется утеплённая штанами задница главного районного милицейского, потом от сам. Зачем-то продолжая пятиться задом, он делает ещё пяток шагов, цепляет пяткой спрятанную под снегом ветку и как гордый телеграфный столб падает на спину. Не на задницу опускается, а именно плашмя и во весь рост. Из чапыжника появляется наш литерный и медленно, но уверенно движется прямиком на Серёгу. На спине у кабана висит собака, но он её не замечает. Чё там на шавок внимание обращать, когда с целым ментом поквитаться можно.
Не успеваю. Вскидываю ружье, но стрелять не могу. От бешенной скачки по глубокому снегу кислорода в легких катастрофически не хватает, в боку поселился мушкетер со шпагой. Боюсь Серёгу зацепить. Хоть и мент, конечно, но человек хороший. Жалко.
-АААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Серега, не меняя тональности и не заморачиваясь с текстовым разнообразием своего прощального посыла миру, кладёт ружье себе между ног стволами в кабана и делает дуплет ему в лоб.
Кабан даже не дёрнулся. Как шел, так и идет. Но медленно. Не доходя тридцать сантиметров (специально потом замерял) до ног нашего наихрабрейшего милиционера, оседает на живот.
Тишина просто оглушила своим ударом. Что такое? Потом до меня доходит, что это Серёга решил прервать своё прощальное голосовое послание. Из тоннеля вылезает Витёк с порезанной собакой на руках. Пар от него валит по прежнему. Я разворачиваюсь и бреду к дороге.
ENDE.
Ан нет. Слышу, за спиной товарищ майор сменил пластинку.
- Сука! Сука! Сука!...
Поворачиваюсь, а он стоит и ногой шпыняет убиенного кабана в бочину.
- Витя! Дай патрон я его добью! Дай патрон, Витя, у меня кончились!
Витёк стоит вперившись взглядом в то место на Серёге, где когда-то была талия, а сейчас на пузе висит патронташ, набитый патронами.
- Сергей Саныч, не надо. Мертвый он ужо. Пойдем. – пытается его вразумить.
- Нет, Витя! Он живой ещё! Ну дай патрон!
- Сергей Саныч, не надо. Пойдем.
- Да оставь ты его. – поворачиваюсь – Иди к дороге. Щас Григорич подъедет, собак надо к ветеринару отправлять.
…………………………………………………………………….
Когда Серёгу отпустило после стакана и он в пятидесятый раз цепляя любого рядом стоящего начинал ему рассказывать, как он завалил кабана, который чуть не завалил его самого, вечно не возмутимый Григорич, поймав паузу в Серёгином потоке зацикленного сознания, тихо спросил:
- А чего ты, Серёжа, когда кабан то на тебя пошел, удостоверение ему не показал? Думаю, он бы пужанулся переть на сотрудника милиции.
- Ага! – поддакнул кто-то из гостей – Представился бы по форме, да зачитал статью УК о сопротивлении сотрудникам.
Народ заржал так, что снег с деревьев начал осыпаться, а Григорич озабоченно добавил.
- Серёж, ты себя вообще как чувствуеш-то?
- Да уже нормально, а вот тогда когда …. – и Серёгу повернуло на очередной круг.
- Нет, Серёж, я к чему… у меня в козле портки в рюкзаке лежат. Чистые, Нинка моя всегда ложит, ежели провалюсь в воду куда… Может переоденешь пока, нето простудишься.
Народ лежал на снегу, Серёга, как сеньор Помидор, пытался всем рассказать, что Григорич так шутит и наговаривает на него. Что на самом деле очко у него стопудово железное, и вообще он и Крым и рым с ним прошел. Закалил, так сказать.
Но его уже никто не слышал.
ЭПИЛОГ.
Кода разбирали кабана, дырка в боку у него была только одна. От моего выстрела. Сначала подумали, как Серёга мог промахнуться в него, даже в лоб стреляя, с расстояния в метр, но списали всё на состояние аффекта.
Каково же было удивление мужиков, когда один из них, снимая шкуру с головы, выковыривал из нее свинцовые шарики 7-го номера по отечественной классификации.
Клыки оказались достойными и заняли столь же достойное место на стене кабинета начальника ОВД района, как личный трофей.
спасибо за рассказ!
Очень много действительно замечательно написанных рассказов прочёл. Редкость, для нынешнего профильного ресурса. 
