filin3840
Участник
- С нами с
- 03/10/09
- Постов
- 202
- Оценка
- 100
- Живу в:
- Москва
- Для знакомых
- Алексей
- Охочусь с
- 2002
- Оружие
- Есть
- Собака(ки)
- Нет
То что Машка стерва меня предупредили сразу - « Характер паскудный, под настроение у неё всё… зато если в ударе такое устроит.… Тут приезжему одному, вроде тебя разрешил попользовать – говорит дура - дурой, чуть нос не откусила стерва, а сосед позавчера нахваливал..» Вариантов у меня не было, выбирать не из чего, да и как говорится – дарёному слону в хобот не дуют. Следую за хозяином через широкий двор вдоль строения назвать которое просто сараем язык не поворачивался - при одном даже вскользь брошенном взгляде вспоминались уже забытые но такие капитальные слова как «амбар» и «закрома», останавливаемся у покосившегося сарайчика - «Тут у меня что то вроде тюрьмы для особо непокорных» - широко улыбаясь поясняет хозяин, -« Ну так то со свиданьецем вас, -знакомтесь.» В глубине сарая ,на полу устланным прошлогодним сеном в перекрестье солнечных лучей бьющих сквозь щели в стенах стояла Машка, слегка вытянув шею она посмотрела на меня и громко крякнула.
Всю скандальность и стервозность Машкиного характера я оценил на следующее утро. Проплутав в темноте, из за предательски севших батареек в фонарике чуть было не шагнув с обрыва в реку, наконец то вышел к заветной луже. Наскоро, кляня себя за вчерашнюю лень, подсвечивая то зажигалкой то телефоном вырубил середину куста разросшегося недалеко от лужи, накинул на него сетку ,собрал и зарядил ружьё, воткнул в берег палку. Открыв крышку ,сую в темноту ящика правую руку слышу зловещее шипение, чувствую боль в пальце, от неожиданности одергиваю руку, другой успеваю схватить выпрыгивающую из ящика как чёрт из табакерки Машку…
С подсадными утками мне доводится охотится практически каждую весну, видел много и разных – такую первый раз. Машка абсолютно не переносила когда её трогают руками, более того попытка одеть на неё нагавку отдалённо напоминала битву Добрыни Никитича со Змеем Горынычем в миниатюре. В роли былинного богатыря выступал ваш покорный слуга, в роли чудища поганого – Машка. Проклятая птица билась, шипела и истошно орала оглашая всю округу и как мне тогда казалось - уже не птичьим голосом… В последующие дни при свете налобного фонарика наши битвы уже имели менее ожесточённый характер, но Машка при каждой возможности показывала свой скверный нрав. Со временем я привык ко всем её выходкам и практически не обращал на них внимание, так как платой за все безобразия служил её удивительный талант в приманивании зеленоглавых ухажёров.
Возможно я немного сгущаю краски говоря о Машкиных талантах так как эта весна сама по себе была богата селезнями, но каждое утро охота напоминала мне некое театральное представление с довольно комическим прологом – шипение, попытки ущипнуть за руки, мой мат и бросок на воду с напутственным обещанием вечером сварить с пшёнкой. Первую минуту на воде Машка отчаянно «билась в истерике» пытаясь толи вырвать палку к которой была привязана, то ли оторвать себе ногу, затем постепенно успокоившись начинала курнаться, цедить воду сквозь клюв, прихорашиваться оправляя пёрышки словно актриса перед выходом. Несколько раз приподнявшись взмахивала крыльями и наконец её сердитое бормотание начинало переходить в громкое кряканье. Возможно Машкин голос обладал каким то чарующим тембром для утиного слуха, возможно и красива была по утиным понятиям - сказать трудно, но как говорится - отбоя от женихов не было. Они прилетали, приплывали, бросались с небес камнем пугая и меня и Машку, двое ничтоже сумнявшись пришли пешком гуськом друг за другом - стрелять я их не стал но и свального греха не допустил вспугнув незадачливых сладострасцев. Надо сказать что к моменту знакомства с Машкой свою персональную «норму» по селезням я уже практически выполнил отохотившись с подсадными в других областях, так что больше наблюдал а добывать старался только особо рьяных.
В один из дней охотились мы с Машкой на дальнем лесном озере, в обед мой приятель – местный охотник подвёз нас по дороге до тропы ведущей к озеру и отправился по работе в соседнюю деревню «с ночёвкой» - наказав быть на этом месте утром в определённое время. Вечерами Машка зазывала кавалеров хуже чем по утрам, да и те на закате были менее безумными. Настроившись больше на созерцание я тихонечко попивал чаёк в скрадке, и любуясь открывавшимися видами заката прикидывал где лучше обустроить место для ночёвки. Откуда то с боку послышался свист крыльев и пара кряковых – утка и селезень пронеслись над нами. Машка до этого молча сидевшая на воде начала давать осадку за осадкой. С удивлением наблюдаю как селезень разворачивается и сделав полукруг садится на воду за небольшим островком недалеко от скрадка. Вскоре показалась и утка, немного покружив она приземлилась в жёлтой полосе камыша за островком. Машка продолжала манить и вскоре из за острова показался плывущий в нашем направлении селезень. Со стороны камыша послышалось сперва тихое, затем всё более отчётливое кряканье – дикарка призывала изменьщика одуматься и вернуться в лоно семьи. Услышав соперницу Машка начала звать без остановки одиночно и с осадками выдавая такую феерию звуков что назвать это кроме как песней было нельзя. В бинокль я наблюдал за метаниями селезня – услышав свою утку он останавливался и начинал разворачиваться в сторону камыша, но как только начинала голосить Машка, её голос действовал на него как удар тока – голова его вздрагивала и он словно притягиваемый невидимой нитью начинал движение в нашу сторону. Вскоре утка в камышах замолчала и когда селезень подплыл метров на 30 я прицелился…
Ночью почему то не спалось. В темноте, угли потухающего костра казались отражением звёзд на небе я лежал и думал о том…. В прочем какая разница о чём я тогда думал… Просто из головы не выходил тот селезень и вспоминались стервы не только утиного племени…
Машку через день застрелил горе – охотник, тихонько подкрался со спины и незамеченный мною, подобно зачарованному селезню не видя и не слыша вокруг ничего кроме страстных утиных призывов вдарил дуплетом.
Всю скандальность и стервозность Машкиного характера я оценил на следующее утро. Проплутав в темноте, из за предательски севших батареек в фонарике чуть было не шагнув с обрыва в реку, наконец то вышел к заветной луже. Наскоро, кляня себя за вчерашнюю лень, подсвечивая то зажигалкой то телефоном вырубил середину куста разросшегося недалеко от лужи, накинул на него сетку ,собрал и зарядил ружьё, воткнул в берег палку. Открыв крышку ,сую в темноту ящика правую руку слышу зловещее шипение, чувствую боль в пальце, от неожиданности одергиваю руку, другой успеваю схватить выпрыгивающую из ящика как чёрт из табакерки Машку…
С подсадными утками мне доводится охотится практически каждую весну, видел много и разных – такую первый раз. Машка абсолютно не переносила когда её трогают руками, более того попытка одеть на неё нагавку отдалённо напоминала битву Добрыни Никитича со Змеем Горынычем в миниатюре. В роли былинного богатыря выступал ваш покорный слуга, в роли чудища поганого – Машка. Проклятая птица билась, шипела и истошно орала оглашая всю округу и как мне тогда казалось - уже не птичьим голосом… В последующие дни при свете налобного фонарика наши битвы уже имели менее ожесточённый характер, но Машка при каждой возможности показывала свой скверный нрав. Со временем я привык ко всем её выходкам и практически не обращал на них внимание, так как платой за все безобразия служил её удивительный талант в приманивании зеленоглавых ухажёров.
Возможно я немного сгущаю краски говоря о Машкиных талантах так как эта весна сама по себе была богата селезнями, но каждое утро охота напоминала мне некое театральное представление с довольно комическим прологом – шипение, попытки ущипнуть за руки, мой мат и бросок на воду с напутственным обещанием вечером сварить с пшёнкой. Первую минуту на воде Машка отчаянно «билась в истерике» пытаясь толи вырвать палку к которой была привязана, то ли оторвать себе ногу, затем постепенно успокоившись начинала курнаться, цедить воду сквозь клюв, прихорашиваться оправляя пёрышки словно актриса перед выходом. Несколько раз приподнявшись взмахивала крыльями и наконец её сердитое бормотание начинало переходить в громкое кряканье. Возможно Машкин голос обладал каким то чарующим тембром для утиного слуха, возможно и красива была по утиным понятиям - сказать трудно, но как говорится - отбоя от женихов не было. Они прилетали, приплывали, бросались с небес камнем пугая и меня и Машку, двое ничтоже сумнявшись пришли пешком гуськом друг за другом - стрелять я их не стал но и свального греха не допустил вспугнув незадачливых сладострасцев. Надо сказать что к моменту знакомства с Машкой свою персональную «норму» по селезням я уже практически выполнил отохотившись с подсадными в других областях, так что больше наблюдал а добывать старался только особо рьяных.
В один из дней охотились мы с Машкой на дальнем лесном озере, в обед мой приятель – местный охотник подвёз нас по дороге до тропы ведущей к озеру и отправился по работе в соседнюю деревню «с ночёвкой» - наказав быть на этом месте утром в определённое время. Вечерами Машка зазывала кавалеров хуже чем по утрам, да и те на закате были менее безумными. Настроившись больше на созерцание я тихонечко попивал чаёк в скрадке, и любуясь открывавшимися видами заката прикидывал где лучше обустроить место для ночёвки. Откуда то с боку послышался свист крыльев и пара кряковых – утка и селезень пронеслись над нами. Машка до этого молча сидевшая на воде начала давать осадку за осадкой. С удивлением наблюдаю как селезень разворачивается и сделав полукруг садится на воду за небольшим островком недалеко от скрадка. Вскоре показалась и утка, немного покружив она приземлилась в жёлтой полосе камыша за островком. Машка продолжала манить и вскоре из за острова показался плывущий в нашем направлении селезень. Со стороны камыша послышалось сперва тихое, затем всё более отчётливое кряканье – дикарка призывала изменьщика одуматься и вернуться в лоно семьи. Услышав соперницу Машка начала звать без остановки одиночно и с осадками выдавая такую феерию звуков что назвать это кроме как песней было нельзя. В бинокль я наблюдал за метаниями селезня – услышав свою утку он останавливался и начинал разворачиваться в сторону камыша, но как только начинала голосить Машка, её голос действовал на него как удар тока – голова его вздрагивала и он словно притягиваемый невидимой нитью начинал движение в нашу сторону. Вскоре утка в камышах замолчала и когда селезень подплыл метров на 30 я прицелился…
Ночью почему то не спалось. В темноте, угли потухающего костра казались отражением звёзд на небе я лежал и думал о том…. В прочем какая разница о чём я тогда думал… Просто из головы не выходил тот селезень и вспоминались стервы не только утиного племени…
Машку через день застрелил горе – охотник, тихонько подкрался со спины и незамеченный мною, подобно зачарованному селезню не видя и не слыша вокруг ничего кроме страстных утиных призывов вдарил дуплетом.
тебе наверное не смешно было
