kkk2005
Завсегдатай
- С нами с
- 21/02/05
- Постов
- 11 669
- Оценка
- 3 090
- Живу в:
- Санкт-Петербург
- Для знакомых
- Александр Геннадьевич
- Охочусь с
- 1977
- Оружие
- Иж-18МН, Weatherby VGD2, ТОЗ-78, Benelli Raff. CrioComfort.
- Собака(ки)
- Лабрадор и чесапик бэй ретриверы
Наконец день долгожданного выезда на рыбалку настал. Втроем (я, мой напарник и увязавшийся с нами буровой рабочий) тронулись вверх по реке в поисках легендарных озер. Дорога хоть и заняла более шести часов, никаких особых сложностей не вызвала. То ли плыть вверх по течению было проще, то ли паводок шел на спад, и напор воды падал. Сложности представляло незнание фарватера, и не все перекаты удавалось пройти с первого раза. Одна установленная вместо положенных двух, шпонка лодочного винта не спасла его при ударе о камни. Пришлось останавливаться и менять винт, но к этому мы были готовы.
Руководствуясь абрисом реки, скопированным на кальку, примерно определили место расположения озёр. Долго искали, где можно было бы причалить. В нужном нам месте берег реки представлял собой сплошной скалистый склон, тянувшийся несколько километров. В конце концов, мы причалили к берегу на участке, где в сплошной стене была небольшая расщелина, промытая падавшим сверху небольшим водопадом.
Образовавшейся площадки хватило, чтоб выбраться из лодки и вытащить привезённые вещи. Проблемой стало, как подняться наверх. Уходящая вверх скала не вызывала желания тренироваться в скалолазании. Кое-как, цепляясь за корни деревьев, используя выступы на скале, не глядя вниз, забрались на террасу.
Пройдя по звериной тропе пару километров, неожиданно для себя вышли на берег озера. Озеро имело форму гантели, вытянутой вдоль реки. Каждое из расширений имело диаметр около 400 метров, соединялись эти расширения горловиной длиной около 100 и шириной около 200 метров. Ближняя к нам часть озера, видимо, была относительно мелкой, и вода в ней имела зеленовато-голубой цвет. Второе расширение, видимо,
было значительно глубже, так как вода в нем была черного цвета. Горловина между озерами больше была похожа на затопленное талой водой болото, на котором уже стали появляться первые побеги камыша и осота.
На берегу озера стояла неизвестно кем построенная избушка. Гораздо позже я выяснил, что избушка- это единственное строение, сохранившееся от старой геологической базы. Использовалась она как склад для хранения поваренной соли, необходимой при бурении. Земля вокруг избушки настолько пропиталась солью за прошлые годы, что до настоящего времени лоси и олени периодически перекапывали почву вокруг избушки в радиусе 10-15 метров. Особенно сильно было изрыто место, где стоял когда-то деревянный навес, под которым также хранили соль. От самого навеса практически ничего не сохранилось, а вот доски, на которых лежали когда-то мешки с солью, остались, и каждая из досок была тщательно обглодана. Свежие следы лосей и оленей вселяли уверенность в успешной охоте.
Оба моих компаньона были заядлыми рыбаками. Все их мысли были об озере, набитом хариусами. Охота их не интересовала. Поэтому мою радость от обилия звериных следов они не разделяли, и предложение идти на охоту особого восторга у них не вызвало. Приняли решение перекусить и произвести обход территории, чтоб понять расположение озёр, наличие в них рыбы, а заодно, если повезёт, и поохотиться. Разожгли костер, повесили закипать воду для чая. Не дожидаясь, пока закипит чайник, мои компаньоны вырубили себе удилища, приладили привезенные удочки, достали привезенных червей и приступили к рыбалке.
Сделаю маленькое отступление и скажу, что с наживкой для рыбной ловли на Севере всегда были определенные трудности. Вечная мерзлота являлась естественным препятствием для жизни обычного у нас дождевого червя. За червями порой приходилось плавать на лодке за десятки километров. Червей можно было найти только в тех распадках и узких речных долинах, где смогли укрепиться и вырасти тополя. В опавшей тополиной листве с приходом тепла только и можно было найти заветного червяка, которого не копали, как это принято на материке, а в буквальном смысле выискивали в гниющих листьях.
Особым почётом пользовались короеды, к которым был очень неравнодушен хариус и ленок. Излюбленным местом для развития личинок были пни спиленных деревьев, но самих деревьев, выраставших на марях до товарного вида, было крайне мало, да и пилить их было некому. Порой приходилось пройти не один километр, пока удавалось найти подходящее дерево.
Нам в определённой мере повезло. В долине ручья Полярник росли тополя и были островки выросших до относительно большого размера лиственниц, которые старатели спилили для крепления стенок шахты. И то, и другое позволило нам запастись наживкой для рыбной ловли.
Первые же забросы показали, что рыбы в озере действительно слишком много. Началась рыбалка, про которую в известном кинофильме говорилось, что забываешь обо всём на свете. Очень быстро стало понятно, что в озере, на берегу которого мы расположились, ловится только окунь. Самое обидное было то, что размер самых крупных рыбин не превышал 10-12см и вес 80-100г. Клёв был таким, что наживка не успевала опуститься до заданной глубины, рыба заглатывала приманку в полводы. Очумевшие от голода окушки, которым не доставался червяк, от жадности набрасывались на белые пенопластовые поплавки. Количество привезённых с собой червей начало стремительно сокращаться.
Запахи разогретой тушенки, заваренного чая и мои уговоры позволили на время отвлечь моих друзей от рыбной ловли. Во время еды они вняли моим аргументам попробовать поискать более достойную рыбу.
Изготовили из небольших хлыстов, привезенных с собой катушек, проводочных колец и тюльпанов примитивные спиннинги. Опробовали их тут же в озере. Интенсивность клева на блесну не уступала ловле на удочку, но размер вылавливаемой рыбы не увеличился.
Наконец, вняв моим аргументам, мои друзья согласились двинуться в путь. Решили идти по натоптанной тропе, справедливо полагая, что если кто-то её натоптал, она куда-то нас приведёт. Пройдя не больше километра, мы вышли к следующему озеру. Второе озеро сильно отличалось от предыдущего. Озеро было похоже на огромную чашку, заполненную водой. Диаметр озера был около 300-350 метров. Судя по черному цвету воды, глубина в озере была большая. Берег, заросший высокими деревьями, был из скальной породы и круто уходил в глубину от самого края.
В том месте, куда упала и начала опускаться заброшенная блесна, через секунду после падения на воде образовался водоворот. Примитивный спиннинг дернуло так, как будто за блесну схватился крокодил. Катушка затрещала и начала разматываться, вытягивая леску. Непродолжительная борьба привела к тому, что рыбина на другом конце лески стала сдаваться, рывки ослабели, и можно было начать вываживание. Ещё через секунду новый резкий рывок и рыбина сорвалась. Я начал наматывать леску, но смотав 5-6 метров, вновь почувствовал сильный рывок, и все повторилось вновь. В итоге, пока я дотащил блесну до берега, рыбина хватала и отпускала блесну три раза, но на берег я выволок щуку весом около трех килограммов. Ни безмена, ни рулетки с собой не было, и параметры рыбин определяли «на глаз».
Мои товарищи тоже не стояли безучастно. В течение получаса нам удалось поймать около десятка щук. Справедливо рассудив, что день только начался и путь ещё предстоит длинный, а в этом озере хариусов явно нет, мы отпустили часть щук обратно в озеро, оставив по паре на брата, двинулись дальше.
Нашли место, где из озера вытекал маленький ручеёк и по нему перешли к следующему озеру. Новое озеро было вытянуто в длину на полкилометра и имело ширину метров триста. Рыбным разнообразием оно нас не порадовало. Столь же жадно и активно клевали некрупные щуки, редко, когда удавалось схватить раньше щук, попадались окушки. Один раз прицепившегося к блесне окунька, в момент вываживания, щука схватила вместе с блесной.
Так переходя от озера к озеру, мы обошли последовательно восемь озер, но заветного озера набитого хариусами не обнаружили. Некоторые из озёр были соединены между собой неглубокими ручьями, часть была замкнутыми. Намаявшись, решили поесть и отдохнуть. Вышли на берег очередного озера. Оно было значительно больше предыдущих. В длину оно было не меньше двух километров, а в ширину не меньше километра. Судя по кальке, которую я снял с карты, это было самое крупное из Плотниковских озёр, и именно в его противоположном конце начинался ручей, который пересекая всю террасу, тек на протяжении 20 км и впадал в реку Адыча. Следовательно, если верить рассказам, хариус должен быть в этом озере.
Я принялся за приготовление пищи, а товарищи мои, вырубив новые удилища, принялись ловить рыбу. Вместо хариуса опять начал клевать окунь. Справедливости ради, надо отметить, что размер его был значительно крупнее, чем у его родичей в соседних озерах. В результате непрерывного клева наши рюкзаки начали быстро наполняться. Очень скоро закончились привезенные с собой черви и короеды. Мы сделали вынужденный перерыв на прием пищи. Никакой подходящей насадки в окрестностях озера обнаружить не удалось. На замоченный хлеб окунь клевал крайне неохотно. Попробовали ловить на волокна тушенки. Клевало чуть лучше, но, во-первых, мы не подумав, лучшие куски съели, а во-вторых, на крючке тушенка держалась крайне плохо.
Вспомнив рассказы о ловле на окунёвый глаз и плавник, решили попробовать. Оказалось - правда. Клев возобновился с прежней интенсивностью, не зависимо от того, что было насажено на крючок, глаз или плавник. В один из моментов, когда интенсивность клева спала, товарищи мои, взвалив рюкзаки на плечи, двинулись в обход озера. Я остался на месте, продолжая ловить окуней. Клёв периодически затихал на несколько минут, но затем возобновлялся с прежней интенсивностью. Рюкзак начал активно заполняться рыбой. В какой-то момент я решил переставить рюкзак, уже на половину заполненный рыбой и мешавшийся мне под ногами.
Рюкзаки, которыми мы пользовались, носили название «Абалаковские», по фамилии их создателя. Рюкзаки были внушительных размеров, имели боковую шнуровку для изменения внутреннего размера, сшиты были из весьма прочной ткани и имели надежные и удобные лямки. Купить такой рюкзак в магазине в эпоху тотального дефицита было невозможно, их доставали или, как мы, получали в качестве снаряжения.
Так вот, попытка переставить рюкзак далась с трудом, так как вес наполовину заполненного рюкзака был никак не меньше пятнадцати килограммов.
Накопленная за прошедшее без отдыха время, усталость давала о себе знать. Трезво рассудив, что предстоит еще неблизкий обратный путь, решил бросить рыбалку и подремать, тем более, что всходившее солнце начало активно прогревать воздух.
Только я погрузился в приятную дрёму, как был разбужен голосами вернувшихся товарищей. Они к этому времени успели забить свои рюкзаки доверху. Рыбацкий азарт у них не прошёл, и они вновь принялись таскать окуней и набивать ими мой рюкзак. Робкие попытки возражать не возымели успеха и в течение часа мой рюкзак они так же заполнили доверху. После чего стало понятно, что пора остановиться. Завершающим аккордом была поимка щуки весом в пять килограммов. Мы уже сворачивали удочки, когда голодная щука атаковала поплавок одной из удочек, утянула его под воду и бросила, вырвав из него солидный кусок. Увидев такого «крокодила» мы схватили спиннинги и начали блеснить в надежде на успех. На удивление щука на блесны ни как не реагировала, и у нас появилось подозрение, что после неудачной попытки она уплыла восвояси. Стоило повторить опыт с удочкой, как поплавок был вновь атакован рыбиной. Пришлось изменить тактику ловли. Со спиннинга сняли стальной поводок. Продели поводок через кусочек пенопласта и тело маленького окушка, на конец поводка надели тройник, снятый с блесны. Полученную конструкцию привязали к леске от удочки и тут же выловили заветную щуку. Рыбалка закончилась, пора было трогаться домой.
Взвалив на плечи тяжеленные рюкзаки, каждый из которых весил никак не меньше тридцати килограммов, взяв в руки пойманную в последний момент щуку, мы начали обратный путь. На сколько мы отошли от избушки, сказать трудно, но обратная дорога показалась бесконечно длинной. Солнце поднялось в зенит, воздух прогрелся градусов до 25-26, насели тучи комаров, пользовавшиеся тем, что руки заняты, и сопротивления мы оказать не можем. Пока шли от дома, практически не обращали внимания на то, что путь состоит из постоянных спусков и подъёмов. Теперь же каждый подъём для нас стал восхождением, на каждом пригорке мы опускались на колени и подолгу переводили дух. Сесть или снять рюкзаки мы не решались, так как пугали трудности нового старта.
Самым противным стало то, что из рюкзаков стала просачиваться вода и слизь от рыбы и эта тягучая и вонючая жижа пропитала сначала энцефалитку, стекла в штаны и по ногам начала заполнять сапоги. По округе пошел характерный рыбный запах. Казалось, что дорога не кончится никогда, и не хватит никаких сил ее пройти. Боясь заблудиться, мы шли тем же путем, каким пришли, хотя возможно был более короткий путь. Под конец движение выполнялось на уровне подсознания, тупое переставление ног с одной лишь мыслью, скорее бы кончилась эта проклятая дорога. В тот момент, когда мы увидели нашу избушку, поднявшись на очередной бугор, даже не поверилось что наступает конец наших мучений.
Доковыляв до избушки, мы забыли о наших планах идти сразу до реки. У нас хватило сил только снять рюкзаки, доползти до нар и завалиться спать. Проспали мы в общей сложности не меньше пяти часов. Когда мы проснулись, солнце начало склоняться к закату, жара спала, потянул легкий ветерок, отогнавший комариные стаи. Маленько подкрепившись остатками взятых продуктов, взбодренные хорошей порцией крепкого чая, мы вновь взвалили на себя рюкзаки и двинулись к реке.
Хороший сон и выпитый чай укрепили наши силы, так что за час с небольшим мы дошли до края обрыва. Первый же взгляд вниз показал, что наши неприятности в этой поездке только начинаются. На том месте, где должна была плавать наша лодка, её не было видно. Товарищи мои были полны оптимизма и были убеждены, что лодку просто сверху не видно, но она на месте. С большими трудностями, последовательно опуская рюкзаки на двадцатиметровом куске веревке, цепляясь за торчащие корни деревьев, мы спустились к реке. Лодки не было. На том месте, где она была привязана, остался лишь небольшой кусок веревки.
Наша ошибка состояла в том, что приехав, мы не сняли с лодки мотор, не вынули бензин. Уступ, к которому мы причаливали, не позволял вытащить нос лодки на берег и мы оставили лодку плавать в реке с неснятым мотором. Боясь, что веревка может перетереться о камни, узел завязали высоко, но не учли, что вода в реке продолжает падать. За время нашего отсутствия вода ушла настолько, что веревка всё-таки стала касаться каменного уступа, и течение, болтавшее лодку, перетерло веревку.
Мы оказались в 30 километрах от нашей базы, на противоположном берегу реки без карты и компаса, плохо представляя себе топографию местности. Вдобавок ко всему на базе оставались только рабочие, которые вряд ли стали бы волноваться, куда делись командиры. Рации на участке тогда ещё не было, запасной лодки тоже.
Товарищи мои высказали мысль, что раз я единственный, кто карты данной местности видел, сумел найти дорогу сюда и тем более по должности должен уметь ориентироваться, то мне и выводить их домой.
Оставив рюкзаки с рыбой около реки, мы вновь забрались на скалу и тронулись в обратный путь пешком. Ясно было, что двигаться нужно вниз по реке вдоль берега и далеко не отходить от русла, тогда не заблудимся. Очень быстро выяснилось, что по террасе натоптано большое количество звериных троп, двигаться по которым весьма удобно. Светлая как день, полярная ночь с ее прохладой и ветерком, разгонявшим комаров, способствовали легкому ходу. Так ориентируясь на шум реки, мы преодолевали километр за километром. Через несколько километров вышли на старую тракторную дорогу, колеи которой лоси и олени так же активно использовали вместо троп. Это была дорога, по которой завозили тридцать лет назад продовольствие и оборудование на геологическую базу. О том, что такая дорога существует и начинается от реки недалеко от того места, где находился наш участок, я вспомнил. Идти она должна параллельно ручью, по которому и должен был подниматься хариус в легендарное озеро. Вздохнув с облегчением, мы продолжили путь. Делая небольшие остановки, к утру мы преодолели весь путь и вышли прямо к устью ручья Полярник.
Судьба, наконец, решила проявить к нам благосклонность. На противоположном берегу реки старатель ходил по берегу и ловил рыбу, и рядом с ним на берегу была лодка, правда без мотора. Мы долго бегали по берегу, громко кричали то поодиночке, то трио, но мужик не обращал на нас ни какого внимания. Я несколько раз выстрелил из ружья в воздух, результат тот же. Стало понятно, что шум реки заглушает все остальные звуки. Ничего не оставалась, как попробовать стрелять по воде, чтобы прилечь внимание старателя. Правда, был риск зацепить человека. После третьего выстрела, когда пуля, несколько раз отрикошетив от воды, стукнулась о камни на берегу в нескольких метрах от старателя, он посмотрел в нашу сторону и, наконец, увидел нас. Прыгая по берегу, мы пытались жестами объяснить человеку, чтоб он нас перевез. Не знаем, что понял старатель, но, столкнув лодку в воду, он по-бурлацки потянул её вверх по реке и скрылся за поворотом.
Мы вновь впали в отчаяние. Решили, что после нашей стрельбы старатель, ожидая от нас небодрое, решил, что лучше будет убраться подальше. Встал вопрос, как перебираться через реку. Ничего умного в голову не приходило, так как переплыть ледяной бурлящий поток шириной более 100 метров, и остаться в живых шансов не было. До ближайшего жилья более 150 км. Изготовление плота тоже невозможно, так как на реке нет стволов крупных деревьев и скреплять их нечем.
Посмотрев в очередной раз на реку, мы увидели, что из-за поворота показалась лодка, в которой старатель резво работая веслами, пытается перебороть течение. Стало понятно, что вверх по течению он поднимался за тем, чтоб выиграть расстояние, на которое его снесёт поток. После того, как он переплыл на нашу сторону, мы повторили переправу в обратном порядке. Так же протащили лодку вверх по течению до конца косы, вдвоем сели за весла и начали переправу. На наш берег перебрались благополучно.
После переправы мы разделились. Я с рабочим пошел в полевой лагерь, а третий наш товарищ вместе со старателем пошли в старательский поселок. Попросили у старателей лодку и мотор, чтоб подняться вверх по реке и найти нашу лодку. Поднявшись до места причаливания, лодку не нашли. Забрали только рюкзаки с рыбой. Возвращаясь обратно, ещё раз внимательно осмотрели основное русло и те протоки, в которые могло прибить нашу моторку. Поиски были напрасными. По всей видимости, течение успело пронести лодку мимо нашей базы, а плыть вниз по реке старатели отказались.
Лодку нашли только зимой, при расчистке зимника, почти в 600 километрах от того места, где она оторвалась. Лодку погрузили на трактор и привезли в поселок. Выглядела лодка удручающе. У неё был полностью вырван задний борт вместе с транцем, вся она была в ссадинах и вмятинах. Её решили не восстанавливать.
Так закончилась первая из четырех моих поездок на Плотниковские озёра. Через две недели нам прислали другую лодку и мотор. И мы смогли возобновить свои поездки на рыбалку и охоту.
До конца моего пребывания на Крайнем Севере напоминанием об этой поездки был запах рыбы, которым пропитались одежда, рюкзак и сапоги. Многочисленные стирки и замачивания не смогли извести этот запах. Стоило одеть что-то из того гардероба или достать рюкзак, как по комнате начинал распространяться едва заметный рыбный дух.
Руководствуясь абрисом реки, скопированным на кальку, примерно определили место расположения озёр. Долго искали, где можно было бы причалить. В нужном нам месте берег реки представлял собой сплошной скалистый склон, тянувшийся несколько километров. В конце концов, мы причалили к берегу на участке, где в сплошной стене была небольшая расщелина, промытая падавшим сверху небольшим водопадом.
Образовавшейся площадки хватило, чтоб выбраться из лодки и вытащить привезённые вещи. Проблемой стало, как подняться наверх. Уходящая вверх скала не вызывала желания тренироваться в скалолазании. Кое-как, цепляясь за корни деревьев, используя выступы на скале, не глядя вниз, забрались на террасу.
Пройдя по звериной тропе пару километров, неожиданно для себя вышли на берег озера. Озеро имело форму гантели, вытянутой вдоль реки. Каждое из расширений имело диаметр около 400 метров, соединялись эти расширения горловиной длиной около 100 и шириной около 200 метров. Ближняя к нам часть озера, видимо, была относительно мелкой, и вода в ней имела зеленовато-голубой цвет. Второе расширение, видимо,
было значительно глубже, так как вода в нем была черного цвета. Горловина между озерами больше была похожа на затопленное талой водой болото, на котором уже стали появляться первые побеги камыша и осота.
На берегу озера стояла неизвестно кем построенная избушка. Гораздо позже я выяснил, что избушка- это единственное строение, сохранившееся от старой геологической базы. Использовалась она как склад для хранения поваренной соли, необходимой при бурении. Земля вокруг избушки настолько пропиталась солью за прошлые годы, что до настоящего времени лоси и олени периодически перекапывали почву вокруг избушки в радиусе 10-15 метров. Особенно сильно было изрыто место, где стоял когда-то деревянный навес, под которым также хранили соль. От самого навеса практически ничего не сохранилось, а вот доски, на которых лежали когда-то мешки с солью, остались, и каждая из досок была тщательно обглодана. Свежие следы лосей и оленей вселяли уверенность в успешной охоте.
Оба моих компаньона были заядлыми рыбаками. Все их мысли были об озере, набитом хариусами. Охота их не интересовала. Поэтому мою радость от обилия звериных следов они не разделяли, и предложение идти на охоту особого восторга у них не вызвало. Приняли решение перекусить и произвести обход территории, чтоб понять расположение озёр, наличие в них рыбы, а заодно, если повезёт, и поохотиться. Разожгли костер, повесили закипать воду для чая. Не дожидаясь, пока закипит чайник, мои компаньоны вырубили себе удилища, приладили привезенные удочки, достали привезенных червей и приступили к рыбалке.
Сделаю маленькое отступление и скажу, что с наживкой для рыбной ловли на Севере всегда были определенные трудности. Вечная мерзлота являлась естественным препятствием для жизни обычного у нас дождевого червя. За червями порой приходилось плавать на лодке за десятки километров. Червей можно было найти только в тех распадках и узких речных долинах, где смогли укрепиться и вырасти тополя. В опавшей тополиной листве с приходом тепла только и можно было найти заветного червяка, которого не копали, как это принято на материке, а в буквальном смысле выискивали в гниющих листьях.
Особым почётом пользовались короеды, к которым был очень неравнодушен хариус и ленок. Излюбленным местом для развития личинок были пни спиленных деревьев, но самих деревьев, выраставших на марях до товарного вида, было крайне мало, да и пилить их было некому. Порой приходилось пройти не один километр, пока удавалось найти подходящее дерево.
Нам в определённой мере повезло. В долине ручья Полярник росли тополя и были островки выросших до относительно большого размера лиственниц, которые старатели спилили для крепления стенок шахты. И то, и другое позволило нам запастись наживкой для рыбной ловли.
Первые же забросы показали, что рыбы в озере действительно слишком много. Началась рыбалка, про которую в известном кинофильме говорилось, что забываешь обо всём на свете. Очень быстро стало понятно, что в озере, на берегу которого мы расположились, ловится только окунь. Самое обидное было то, что размер самых крупных рыбин не превышал 10-12см и вес 80-100г. Клёв был таким, что наживка не успевала опуститься до заданной глубины, рыба заглатывала приманку в полводы. Очумевшие от голода окушки, которым не доставался червяк, от жадности набрасывались на белые пенопластовые поплавки. Количество привезённых с собой червей начало стремительно сокращаться.
Запахи разогретой тушенки, заваренного чая и мои уговоры позволили на время отвлечь моих друзей от рыбной ловли. Во время еды они вняли моим аргументам попробовать поискать более достойную рыбу.
Изготовили из небольших хлыстов, привезенных с собой катушек, проводочных колец и тюльпанов примитивные спиннинги. Опробовали их тут же в озере. Интенсивность клева на блесну не уступала ловле на удочку, но размер вылавливаемой рыбы не увеличился.
Наконец, вняв моим аргументам, мои друзья согласились двинуться в путь. Решили идти по натоптанной тропе, справедливо полагая, что если кто-то её натоптал, она куда-то нас приведёт. Пройдя не больше километра, мы вышли к следующему озеру. Второе озеро сильно отличалось от предыдущего. Озеро было похоже на огромную чашку, заполненную водой. Диаметр озера был около 300-350 метров. Судя по черному цвету воды, глубина в озере была большая. Берег, заросший высокими деревьями, был из скальной породы и круто уходил в глубину от самого края.
В том месте, куда упала и начала опускаться заброшенная блесна, через секунду после падения на воде образовался водоворот. Примитивный спиннинг дернуло так, как будто за блесну схватился крокодил. Катушка затрещала и начала разматываться, вытягивая леску. Непродолжительная борьба привела к тому, что рыбина на другом конце лески стала сдаваться, рывки ослабели, и можно было начать вываживание. Ещё через секунду новый резкий рывок и рыбина сорвалась. Я начал наматывать леску, но смотав 5-6 метров, вновь почувствовал сильный рывок, и все повторилось вновь. В итоге, пока я дотащил блесну до берега, рыбина хватала и отпускала блесну три раза, но на берег я выволок щуку весом около трех килограммов. Ни безмена, ни рулетки с собой не было, и параметры рыбин определяли «на глаз».
Мои товарищи тоже не стояли безучастно. В течение получаса нам удалось поймать около десятка щук. Справедливо рассудив, что день только начался и путь ещё предстоит длинный, а в этом озере хариусов явно нет, мы отпустили часть щук обратно в озеро, оставив по паре на брата, двинулись дальше.
Нашли место, где из озера вытекал маленький ручеёк и по нему перешли к следующему озеру. Новое озеро было вытянуто в длину на полкилометра и имело ширину метров триста. Рыбным разнообразием оно нас не порадовало. Столь же жадно и активно клевали некрупные щуки, редко, когда удавалось схватить раньше щук, попадались окушки. Один раз прицепившегося к блесне окунька, в момент вываживания, щука схватила вместе с блесной.
Так переходя от озера к озеру, мы обошли последовательно восемь озер, но заветного озера набитого хариусами не обнаружили. Некоторые из озёр были соединены между собой неглубокими ручьями, часть была замкнутыми. Намаявшись, решили поесть и отдохнуть. Вышли на берег очередного озера. Оно было значительно больше предыдущих. В длину оно было не меньше двух километров, а в ширину не меньше километра. Судя по кальке, которую я снял с карты, это было самое крупное из Плотниковских озёр, и именно в его противоположном конце начинался ручей, который пересекая всю террасу, тек на протяжении 20 км и впадал в реку Адыча. Следовательно, если верить рассказам, хариус должен быть в этом озере.
Я принялся за приготовление пищи, а товарищи мои, вырубив новые удилища, принялись ловить рыбу. Вместо хариуса опять начал клевать окунь. Справедливости ради, надо отметить, что размер его был значительно крупнее, чем у его родичей в соседних озерах. В результате непрерывного клева наши рюкзаки начали быстро наполняться. Очень скоро закончились привезенные с собой черви и короеды. Мы сделали вынужденный перерыв на прием пищи. Никакой подходящей насадки в окрестностях озера обнаружить не удалось. На замоченный хлеб окунь клевал крайне неохотно. Попробовали ловить на волокна тушенки. Клевало чуть лучше, но, во-первых, мы не подумав, лучшие куски съели, а во-вторых, на крючке тушенка держалась крайне плохо.
Вспомнив рассказы о ловле на окунёвый глаз и плавник, решили попробовать. Оказалось - правда. Клев возобновился с прежней интенсивностью, не зависимо от того, что было насажено на крючок, глаз или плавник. В один из моментов, когда интенсивность клева спала, товарищи мои, взвалив рюкзаки на плечи, двинулись в обход озера. Я остался на месте, продолжая ловить окуней. Клёв периодически затихал на несколько минут, но затем возобновлялся с прежней интенсивностью. Рюкзак начал активно заполняться рыбой. В какой-то момент я решил переставить рюкзак, уже на половину заполненный рыбой и мешавшийся мне под ногами.
Рюкзаки, которыми мы пользовались, носили название «Абалаковские», по фамилии их создателя. Рюкзаки были внушительных размеров, имели боковую шнуровку для изменения внутреннего размера, сшиты были из весьма прочной ткани и имели надежные и удобные лямки. Купить такой рюкзак в магазине в эпоху тотального дефицита было невозможно, их доставали или, как мы, получали в качестве снаряжения.
Так вот, попытка переставить рюкзак далась с трудом, так как вес наполовину заполненного рюкзака был никак не меньше пятнадцати килограммов.
Накопленная за прошедшее без отдыха время, усталость давала о себе знать. Трезво рассудив, что предстоит еще неблизкий обратный путь, решил бросить рыбалку и подремать, тем более, что всходившее солнце начало активно прогревать воздух.
Только я погрузился в приятную дрёму, как был разбужен голосами вернувшихся товарищей. Они к этому времени успели забить свои рюкзаки доверху. Рыбацкий азарт у них не прошёл, и они вновь принялись таскать окуней и набивать ими мой рюкзак. Робкие попытки возражать не возымели успеха и в течение часа мой рюкзак они так же заполнили доверху. После чего стало понятно, что пора остановиться. Завершающим аккордом была поимка щуки весом в пять килограммов. Мы уже сворачивали удочки, когда голодная щука атаковала поплавок одной из удочек, утянула его под воду и бросила, вырвав из него солидный кусок. Увидев такого «крокодила» мы схватили спиннинги и начали блеснить в надежде на успех. На удивление щука на блесны ни как не реагировала, и у нас появилось подозрение, что после неудачной попытки она уплыла восвояси. Стоило повторить опыт с удочкой, как поплавок был вновь атакован рыбиной. Пришлось изменить тактику ловли. Со спиннинга сняли стальной поводок. Продели поводок через кусочек пенопласта и тело маленького окушка, на конец поводка надели тройник, снятый с блесны. Полученную конструкцию привязали к леске от удочки и тут же выловили заветную щуку. Рыбалка закончилась, пора было трогаться домой.
Взвалив на плечи тяжеленные рюкзаки, каждый из которых весил никак не меньше тридцати килограммов, взяв в руки пойманную в последний момент щуку, мы начали обратный путь. На сколько мы отошли от избушки, сказать трудно, но обратная дорога показалась бесконечно длинной. Солнце поднялось в зенит, воздух прогрелся градусов до 25-26, насели тучи комаров, пользовавшиеся тем, что руки заняты, и сопротивления мы оказать не можем. Пока шли от дома, практически не обращали внимания на то, что путь состоит из постоянных спусков и подъёмов. Теперь же каждый подъём для нас стал восхождением, на каждом пригорке мы опускались на колени и подолгу переводили дух. Сесть или снять рюкзаки мы не решались, так как пугали трудности нового старта.
Самым противным стало то, что из рюкзаков стала просачиваться вода и слизь от рыбы и эта тягучая и вонючая жижа пропитала сначала энцефалитку, стекла в штаны и по ногам начала заполнять сапоги. По округе пошел характерный рыбный запах. Казалось, что дорога не кончится никогда, и не хватит никаких сил ее пройти. Боясь заблудиться, мы шли тем же путем, каким пришли, хотя возможно был более короткий путь. Под конец движение выполнялось на уровне подсознания, тупое переставление ног с одной лишь мыслью, скорее бы кончилась эта проклятая дорога. В тот момент, когда мы увидели нашу избушку, поднявшись на очередной бугор, даже не поверилось что наступает конец наших мучений.
Доковыляв до избушки, мы забыли о наших планах идти сразу до реки. У нас хватило сил только снять рюкзаки, доползти до нар и завалиться спать. Проспали мы в общей сложности не меньше пяти часов. Когда мы проснулись, солнце начало склоняться к закату, жара спала, потянул легкий ветерок, отогнавший комариные стаи. Маленько подкрепившись остатками взятых продуктов, взбодренные хорошей порцией крепкого чая, мы вновь взвалили на себя рюкзаки и двинулись к реке.
Хороший сон и выпитый чай укрепили наши силы, так что за час с небольшим мы дошли до края обрыва. Первый же взгляд вниз показал, что наши неприятности в этой поездке только начинаются. На том месте, где должна была плавать наша лодка, её не было видно. Товарищи мои были полны оптимизма и были убеждены, что лодку просто сверху не видно, но она на месте. С большими трудностями, последовательно опуская рюкзаки на двадцатиметровом куске веревке, цепляясь за торчащие корни деревьев, мы спустились к реке. Лодки не было. На том месте, где она была привязана, остался лишь небольшой кусок веревки.
Наша ошибка состояла в том, что приехав, мы не сняли с лодки мотор, не вынули бензин. Уступ, к которому мы причаливали, не позволял вытащить нос лодки на берег и мы оставили лодку плавать в реке с неснятым мотором. Боясь, что веревка может перетереться о камни, узел завязали высоко, но не учли, что вода в реке продолжает падать. За время нашего отсутствия вода ушла настолько, что веревка всё-таки стала касаться каменного уступа, и течение, болтавшее лодку, перетерло веревку.
Мы оказались в 30 километрах от нашей базы, на противоположном берегу реки без карты и компаса, плохо представляя себе топографию местности. Вдобавок ко всему на базе оставались только рабочие, которые вряд ли стали бы волноваться, куда делись командиры. Рации на участке тогда ещё не было, запасной лодки тоже.
Товарищи мои высказали мысль, что раз я единственный, кто карты данной местности видел, сумел найти дорогу сюда и тем более по должности должен уметь ориентироваться, то мне и выводить их домой.
Оставив рюкзаки с рыбой около реки, мы вновь забрались на скалу и тронулись в обратный путь пешком. Ясно было, что двигаться нужно вниз по реке вдоль берега и далеко не отходить от русла, тогда не заблудимся. Очень быстро выяснилось, что по террасе натоптано большое количество звериных троп, двигаться по которым весьма удобно. Светлая как день, полярная ночь с ее прохладой и ветерком, разгонявшим комаров, способствовали легкому ходу. Так ориентируясь на шум реки, мы преодолевали километр за километром. Через несколько километров вышли на старую тракторную дорогу, колеи которой лоси и олени так же активно использовали вместо троп. Это была дорога, по которой завозили тридцать лет назад продовольствие и оборудование на геологическую базу. О том, что такая дорога существует и начинается от реки недалеко от того места, где находился наш участок, я вспомнил. Идти она должна параллельно ручью, по которому и должен был подниматься хариус в легендарное озеро. Вздохнув с облегчением, мы продолжили путь. Делая небольшие остановки, к утру мы преодолели весь путь и вышли прямо к устью ручья Полярник.
Судьба, наконец, решила проявить к нам благосклонность. На противоположном берегу реки старатель ходил по берегу и ловил рыбу, и рядом с ним на берегу была лодка, правда без мотора. Мы долго бегали по берегу, громко кричали то поодиночке, то трио, но мужик не обращал на нас ни какого внимания. Я несколько раз выстрелил из ружья в воздух, результат тот же. Стало понятно, что шум реки заглушает все остальные звуки. Ничего не оставалась, как попробовать стрелять по воде, чтобы прилечь внимание старателя. Правда, был риск зацепить человека. После третьего выстрела, когда пуля, несколько раз отрикошетив от воды, стукнулась о камни на берегу в нескольких метрах от старателя, он посмотрел в нашу сторону и, наконец, увидел нас. Прыгая по берегу, мы пытались жестами объяснить человеку, чтоб он нас перевез. Не знаем, что понял старатель, но, столкнув лодку в воду, он по-бурлацки потянул её вверх по реке и скрылся за поворотом.
Мы вновь впали в отчаяние. Решили, что после нашей стрельбы старатель, ожидая от нас небодрое, решил, что лучше будет убраться подальше. Встал вопрос, как перебираться через реку. Ничего умного в голову не приходило, так как переплыть ледяной бурлящий поток шириной более 100 метров, и остаться в живых шансов не было. До ближайшего жилья более 150 км. Изготовление плота тоже невозможно, так как на реке нет стволов крупных деревьев и скреплять их нечем.
Посмотрев в очередной раз на реку, мы увидели, что из-за поворота показалась лодка, в которой старатель резво работая веслами, пытается перебороть течение. Стало понятно, что вверх по течению он поднимался за тем, чтоб выиграть расстояние, на которое его снесёт поток. После того, как он переплыл на нашу сторону, мы повторили переправу в обратном порядке. Так же протащили лодку вверх по течению до конца косы, вдвоем сели за весла и начали переправу. На наш берег перебрались благополучно.
После переправы мы разделились. Я с рабочим пошел в полевой лагерь, а третий наш товарищ вместе со старателем пошли в старательский поселок. Попросили у старателей лодку и мотор, чтоб подняться вверх по реке и найти нашу лодку. Поднявшись до места причаливания, лодку не нашли. Забрали только рюкзаки с рыбой. Возвращаясь обратно, ещё раз внимательно осмотрели основное русло и те протоки, в которые могло прибить нашу моторку. Поиски были напрасными. По всей видимости, течение успело пронести лодку мимо нашей базы, а плыть вниз по реке старатели отказались.
Лодку нашли только зимой, при расчистке зимника, почти в 600 километрах от того места, где она оторвалась. Лодку погрузили на трактор и привезли в поселок. Выглядела лодка удручающе. У неё был полностью вырван задний борт вместе с транцем, вся она была в ссадинах и вмятинах. Её решили не восстанавливать.
Так закончилась первая из четырех моих поездок на Плотниковские озёра. Через две недели нам прислали другую лодку и мотор. И мы смогли возобновить свои поездки на рыбалку и охоту.
До конца моего пребывания на Крайнем Севере напоминанием об этой поездки был запах рыбы, которым пропитались одежда, рюкзак и сапоги. Многочисленные стирки и замачивания не смогли извести этот запах. Стоило одеть что-то из того гардероба или достать рюкзак, как по комнате начинал распространяться едва заметный рыбный дух.
