- С нами с
- 01/01/00
- Постов
- 9 765
- Оценка
- 3 534
- Живу в:
- Питер Петроградка
- Для знакомых
- Михаил (на ты)
- Охочусь с
- 2000
- Оружие
- MP 153, Rem 700 VLS .243
РОГ
Отведя душу на Кушумском канале и затонах, мы переключились на главную цель своей поездки – реку Урал.
Местом ловли стал песчаный остров, разделявший русло реки на два рукава: основной левый, глубокий, с очень быстрым течением и песчаным перекатом прямо против острова, и мелкий правый пролив с более тихим течением, по которому можно было перейти на остров вброд. С наступлением темноты на перекате и в проливе слышались захватывающие звуки ночной охоты хищника: хлесткие удары сомовьих плесов, хватающих добычу судаков, врассыпную шумно бросающихся от погони стаек мелочи.
Наловив днем с помощью люльки-малявочницы на себя и Ивана Ивановича мелочи, мы устраивались на излюбленную нами на Суре ночную охоту на живца (в местном лексиконе – «животку»). «Рабочее место» обустраивалось с особым тщанием, в песок прочно втыкались сошки для спиннингов. Мы не оснащали их никакими индикаторами поклевки (например, колокольчиками): ночной хищник чаще всего срывает катушку с тормоза; к тому же, если этого не происходит, каким-то шестым чувством в кромешной ночной тиши ощущаешь, как плавно, под сильными потяжками рыбы сотрясается удилище спиннинга.
Почувствовав поклевку, вскакиваешь, делаешь подсечку и с нетерпением вращаешь катушку, предвкушая, кто попался на этот раз. Попадались чаще всего судаки от 1,5 до 2,5 кг весом.
Наш наставник, как и при ловле на канале, по-прежнему сидит на песчаном мыске, чутко держа леску между пальцев. Где-то на другой стороне Урала проходит гроза, вспыхивают молнии и слышатся глухие раскаты грома, в паузе между которыми мы вдруг слышим его тихий, спокойный голос: «Какой-то леший потянул… еще тянет, да сильно-то как!» Затем он встает, выбирает леску, плещется рыба на мели у кромки берега и наконец он сообщает: «Соменок попался, и дурацкий (т.е. крупный, на местном жаргоне), видать!» В «дурацком» соменке, как выяснилось утром, оказалось более полпуда. А у нас к утру наловлено столько судаков, что нести их одному оказывается не под силу и приходится вырубать ивовый кол, привязывать к нему садовню и нести вдвоем на плечах, с опасением, что ячейки ее не выдержат и лопнут.
Однажды, когда после сытного обеда мы нежились в тени, из кустов ивняка возник Иван Иванович, несший на горбу увесистый влажный мешок, который он сбросил на траву. В нем оказалось около двух десятков жерехов под два кг каждый. Мы спросили, как он их поймал. «Вот на эту штуку», – кивнул он на некое подобие толстой палки, которую нес в другой руке. Палка оказалась удилищем, сделанным из ствола молодой ветлы, ошкуренного и высушенного, длиной около 2,5 м. К вершине его была привязана леска толщиной около 0,8 мм и длиной короче удилища. На другом конце лески через два закрепленных друг за другом вертлюжка помещалась блесна необычной конструкции. Она представляла собой «ложку», доработанную таким образом, что к острому ее концу был припаян крючок № 12–15 жалом внутрь блесны и сделан наплыв из припоя, утяжелявший ее конец.
Как рассказал Иван Иванович, он выбирал для ловли узкую прибрежную полосу под вертикально спадавшей кручей в таком месте, где берег совершал крутой излом, отбивавший во внешнюю сторону реки небольшую струйку воды, за которой образовывалась тихая суводь, привлекавшая к себе стайки мальков, а за ними – и хищника-жереха. Зажав подмышкой комель удилища, он правой рукой перемещал его влево-вправо, давая блесне то подниматься вверх по струйке, то падать вниз. Здесь ее обычно и хватал жерех…
Рассказ Ивана Ивановича произвел на нас очень сильное впечатление. Мы заявили, что считаем наиболее подходящей снастью для подобной ловли спиннинг, и договорились завтрашним утром пойти вместе с ним на ловлю. Тот согласился и на прощание пошутил:
– Сколько стоят ваши спиннинги?
При подсчете выяснилось, что цена «тянет» под полторы сотни рублей – деньги по тогдашним временам немалые.
– А моя-то палка сколько же стоит? – спросил он и насчитал, что цена его блесельника (как он называл свою снасть) «крутится» вокруг… одного рубля.
Помню, в ту ночь мы с моим ближайшим другом Володей почти до рассвета не могли уснуть. Лежали у костра, взволнованные виденным, и с жаром обсуждали завтрашние планы. Оба мы были в ту пору людьми чрезвычайно эмоциональными и, как нам казалось, глубоко начитанными в области спортивного рыболовства. Никаких сомнений в возможностях спиннингов при ловле жереха у нас не было.
Назавтра за нами зашел Иван Иванович и мы направились к его месту, где он, усевшись под кручей, приступил к ловле, а мы заняли окрестные места, казавшиеся нам привлекательными, и с азартом приступили к охоте.
Время уже перевалило за полдень, когда выяснилось: хотя мы исхлестали всю реку вдоль и поперек, хваток у нас почти не было и из троих приятелей повезло только мне, поймавшему одного жереха и килограммового судака.
Подошли к Ивану Ивановичу, тот тоже пожаловался на плохой клев (что поначалу обнадежило нас), и поймал он на этот раз «всего-навсего» 15 или 16 (!) жерехов.
А когда пришли в стан, пообедали и заварили для снятия усталости котелок крепчайшего чая, Иван Иванович разговорился и сказал нам: «Вы напрасно надеялись, что хорошо наловите спиннингом. Весь малек в июне пасется возле берега, а около него кружится и жерех. Вот к осени, когда малек подрастет и уйдет вглубь, за ним спустится и жерех. Тогда спиннинг и будет нужен. У меня он тоже есть и стоит в чулане до сентября».
Это послужило поводом для нашего очередного изумления: с таким зрением – и спиннинг?.. Но не поверить Ивану Ивановичу у нас не было решительно никаких оснований.
Действительно, в подтверждение его слов, нам позднее приходилось наблюдать, как иногда из воды у самой кромки берега в воздух взлетают стайки мелочи, преследуемые жерехом, и часть рыбешек падает на прибрежную полосу и прыгает на ней.
После полученного от Ивана Ивановича урока мы стали ходить вместе с ним на Урал, используя вместо его блесельника свои спиннинги с теми же приемами ловли. И были поражены, когда, делая очередную проводку, увидели, как из подводной тьмы вдруг подобно молнии выскакивает хищник, нанося мощный удар по ладоням, крепко сжимающим рукоятку снасти. Однако, признаюсь, подобное занятие вскоре показалось утомительным, однообразным и даже нагоняющим сон. Да и жерех по каким-то неведомым причинам «шел» к Ивану Ивановичу чаще, чем к нам.
Впоследствии я освоил свой способ блеснения «подбережного» жереха взабродку. Для этого осторожно спускался по прибрежному дну реки в таких местах, где глубина не превышала одного метра, к обнаруженному участку охоты жереха и делал точные забросы параллельно берегу, возможно близко к его кромке. Жерех хватал блесну отлично. Иногда приходилось видеть, как он, словно торпеда, гонится за блесной, пока наконец не последует желанная хватка. Добыча помещалась в привязанный к поясу капроновый садок, так что вся ловля шла на воде, без выхода на берег, чтобы шумом не пугать рыбу.
В тех же случаях, когда глубина реки под берегом была слишком большой, приходилось вставать у самой его кромки и посылать блесну под острым углом к ней так, чтобы блесна точно попадала в воду возможно дальше. Такие забросы требуют от спиннингиста большой точности, и лучше всего, если делать их через голову.
В обоих случаях приходилось выбирать прямолинейный участок реки без крутых поворотов.
Полмесяца уральской рыбалки пролетели незаметно. Уезжали мы неудовлетворенными, так как не успели попробовать другие способы и места ловли, в частности, на пойменных озерах, и с замыслами непременно побывать в этих местах в следующие годы. Им суждено было сбыться и не однажды.
С Иваном Ивановичем у нас установились теплые, самые дружеские отношения. Вся его настороженность в отношении нас полностью растворилась еще в дни первого визита. Неоднократно в последующие приезды он давал нам ценнейшую информацию о том, что, где и на какую снасть ловится, и неоднократно участвовал в разных, порой далеких наших вылазках по Уралу, деля с нами место в палатке и хлеб-соль.
…И сейчас будто слышу его спокойный, негромкий голос, рассказывающий об очередных рыбацких новостях, пестреющий местным лексиконом: «Летошный год на Урале дурацкий (крупный) судак ехидно (активно) шел на животку!»…
Уроки сельского рыболова
Отведя душу на Кушумском канале и затонах, мы переключились на главную цель своей поездки – реку Урал.
Местом ловли стал песчаный остров, разделявший русло реки на два рукава: основной левый, глубокий, с очень быстрым течением и песчаным перекатом прямо против острова, и мелкий правый пролив с более тихим течением, по которому можно было перейти на остров вброд. С наступлением темноты на перекате и в проливе слышались захватывающие звуки ночной охоты хищника: хлесткие удары сомовьих плесов, хватающих добычу судаков, врассыпную шумно бросающихся от погони стаек мелочи.
Наловив днем с помощью люльки-малявочницы на себя и Ивана Ивановича мелочи, мы устраивались на излюбленную нами на Суре ночную охоту на живца (в местном лексиконе – «животку»). «Рабочее место» обустраивалось с особым тщанием, в песок прочно втыкались сошки для спиннингов. Мы не оснащали их никакими индикаторами поклевки (например, колокольчиками): ночной хищник чаще всего срывает катушку с тормоза; к тому же, если этого не происходит, каким-то шестым чувством в кромешной ночной тиши ощущаешь, как плавно, под сильными потяжками рыбы сотрясается удилище спиннинга.
Почувствовав поклевку, вскакиваешь, делаешь подсечку и с нетерпением вращаешь катушку, предвкушая, кто попался на этот раз. Попадались чаще всего судаки от 1,5 до 2,5 кг весом.
Наш наставник, как и при ловле на канале, по-прежнему сидит на песчаном мыске, чутко держа леску между пальцев. Где-то на другой стороне Урала проходит гроза, вспыхивают молнии и слышатся глухие раскаты грома, в паузе между которыми мы вдруг слышим его тихий, спокойный голос: «Какой-то леший потянул… еще тянет, да сильно-то как!» Затем он встает, выбирает леску, плещется рыба на мели у кромки берега и наконец он сообщает: «Соменок попался, и дурацкий (т.е. крупный, на местном жаргоне), видать!» В «дурацком» соменке, как выяснилось утром, оказалось более полпуда. А у нас к утру наловлено столько судаков, что нести их одному оказывается не под силу и приходится вырубать ивовый кол, привязывать к нему садовню и нести вдвоем на плечах, с опасением, что ячейки ее не выдержат и лопнут.
Однажды, когда после сытного обеда мы нежились в тени, из кустов ивняка возник Иван Иванович, несший на горбу увесистый влажный мешок, который он сбросил на траву. В нем оказалось около двух десятков жерехов под два кг каждый. Мы спросили, как он их поймал. «Вот на эту штуку», – кивнул он на некое подобие толстой палки, которую нес в другой руке. Палка оказалась удилищем, сделанным из ствола молодой ветлы, ошкуренного и высушенного, длиной около 2,5 м. К вершине его была привязана леска толщиной около 0,8 мм и длиной короче удилища. На другом конце лески через два закрепленных друг за другом вертлюжка помещалась блесна необычной конструкции. Она представляла собой «ложку», доработанную таким образом, что к острому ее концу был припаян крючок № 12–15 жалом внутрь блесны и сделан наплыв из припоя, утяжелявший ее конец.
Как рассказал Иван Иванович, он выбирал для ловли узкую прибрежную полосу под вертикально спадавшей кручей в таком месте, где берег совершал крутой излом, отбивавший во внешнюю сторону реки небольшую струйку воды, за которой образовывалась тихая суводь, привлекавшая к себе стайки мальков, а за ними – и хищника-жереха. Зажав подмышкой комель удилища, он правой рукой перемещал его влево-вправо, давая блесне то подниматься вверх по струйке, то падать вниз. Здесь ее обычно и хватал жерех…
Рассказ Ивана Ивановича произвел на нас очень сильное впечатление. Мы заявили, что считаем наиболее подходящей снастью для подобной ловли спиннинг, и договорились завтрашним утром пойти вместе с ним на ловлю. Тот согласился и на прощание пошутил:
– Сколько стоят ваши спиннинги?
При подсчете выяснилось, что цена «тянет» под полторы сотни рублей – деньги по тогдашним временам немалые.
– А моя-то палка сколько же стоит? – спросил он и насчитал, что цена его блесельника (как он называл свою снасть) «крутится» вокруг… одного рубля.
Помню, в ту ночь мы с моим ближайшим другом Володей почти до рассвета не могли уснуть. Лежали у костра, взволнованные виденным, и с жаром обсуждали завтрашние планы. Оба мы были в ту пору людьми чрезвычайно эмоциональными и, как нам казалось, глубоко начитанными в области спортивного рыболовства. Никаких сомнений в возможностях спиннингов при ловле жереха у нас не было.
Назавтра за нами зашел Иван Иванович и мы направились к его месту, где он, усевшись под кручей, приступил к ловле, а мы заняли окрестные места, казавшиеся нам привлекательными, и с азартом приступили к охоте.
Время уже перевалило за полдень, когда выяснилось: хотя мы исхлестали всю реку вдоль и поперек, хваток у нас почти не было и из троих приятелей повезло только мне, поймавшему одного жереха и килограммового судака.
Подошли к Ивану Ивановичу, тот тоже пожаловался на плохой клев (что поначалу обнадежило нас), и поймал он на этот раз «всего-навсего» 15 или 16 (!) жерехов.
А когда пришли в стан, пообедали и заварили для снятия усталости котелок крепчайшего чая, Иван Иванович разговорился и сказал нам: «Вы напрасно надеялись, что хорошо наловите спиннингом. Весь малек в июне пасется возле берега, а около него кружится и жерех. Вот к осени, когда малек подрастет и уйдет вглубь, за ним спустится и жерех. Тогда спиннинг и будет нужен. У меня он тоже есть и стоит в чулане до сентября».
Это послужило поводом для нашего очередного изумления: с таким зрением – и спиннинг?.. Но не поверить Ивану Ивановичу у нас не было решительно никаких оснований.
Действительно, в подтверждение его слов, нам позднее приходилось наблюдать, как иногда из воды у самой кромки берега в воздух взлетают стайки мелочи, преследуемые жерехом, и часть рыбешек падает на прибрежную полосу и прыгает на ней.
После полученного от Ивана Ивановича урока мы стали ходить вместе с ним на Урал, используя вместо его блесельника свои спиннинги с теми же приемами ловли. И были поражены, когда, делая очередную проводку, увидели, как из подводной тьмы вдруг подобно молнии выскакивает хищник, нанося мощный удар по ладоням, крепко сжимающим рукоятку снасти. Однако, признаюсь, подобное занятие вскоре показалось утомительным, однообразным и даже нагоняющим сон. Да и жерех по каким-то неведомым причинам «шел» к Ивану Ивановичу чаще, чем к нам.
Впоследствии я освоил свой способ блеснения «подбережного» жереха взабродку. Для этого осторожно спускался по прибрежному дну реки в таких местах, где глубина не превышала одного метра, к обнаруженному участку охоты жереха и делал точные забросы параллельно берегу, возможно близко к его кромке. Жерех хватал блесну отлично. Иногда приходилось видеть, как он, словно торпеда, гонится за блесной, пока наконец не последует желанная хватка. Добыча помещалась в привязанный к поясу капроновый садок, так что вся ловля шла на воде, без выхода на берег, чтобы шумом не пугать рыбу.
В тех же случаях, когда глубина реки под берегом была слишком большой, приходилось вставать у самой его кромки и посылать блесну под острым углом к ней так, чтобы блесна точно попадала в воду возможно дальше. Такие забросы требуют от спиннингиста большой точности, и лучше всего, если делать их через голову.
В обоих случаях приходилось выбирать прямолинейный участок реки без крутых поворотов.
Полмесяца уральской рыбалки пролетели незаметно. Уезжали мы неудовлетворенными, так как не успели попробовать другие способы и места ловли, в частности, на пойменных озерах, и с замыслами непременно побывать в этих местах в следующие годы. Им суждено было сбыться и не однажды.
С Иваном Ивановичем у нас установились теплые, самые дружеские отношения. Вся его настороженность в отношении нас полностью растворилась еще в дни первого визита. Неоднократно в последующие приезды он давал нам ценнейшую информацию о том, что, где и на какую снасть ловится, и неоднократно участвовал в разных, порой далеких наших вылазках по Уралу, деля с нами место в палатке и хлеб-соль.
…И сейчас будто слышу его спокойный, негромкий голос, рассказывающий об очередных рыбацких новостях, пестреющий местным лексиконом: «Летошный год на Урале дурацкий (крупный) судак ехидно (активно) шел на животку!»…
РОГ