Khazar
Участник
- С нами с
- 15/02/04
- Постов
- 2 536
- Оценка
- 556
- Живу в:
- С-Пб
- Для знакомых
- Александр
- Охочусь с
- 1997
- Оружие
- Иж-27ЕМ, МЦ20-01
- Собака(ки)
- ЗСЛ
Источник - https://mrdou.livejournal.com/118156.html
Скоростная стрельба, холощение, стрельба по-македонски, тактические перезарядки, шутхаузы, CQB, стрельба на звук и на вспышку и многое другое. Всё это было хорошо знакомо офицерам армии, выигравшей самую страшную в истории войну.
— Расскажите, пожалуйста, где служили, как проводились занятия по огневой подготовке?
— В 1950 году я служил в отдельной танковой бригаде в Алитусе, Литве, и с нами в одном комплексе, в одном городке, находилось подразделение НКВД, МВД вернее тогда, которое воевало с «лесными братьями».
Надо сказать, что к этому времени основные такие крупные отряды лесных братьев уже были ликвидированы, но оставалось множество небольших групп. И очень часто во время вечерней поверки мы слышали, как рядом, у наших соседей, играл похоронный марш — это хоронили ребят, которые погибли во время этих столкновений. И у нас с ними всегда шли вместе какие-то соревнования и прочее. И одним из видов таких соревнований были соревнования по стрельбе.
Надо сказать что особенность того времени была в том, что все командиры взводов были, как правило, старшими лейтенантами. То есть это были люди, которые воевали 44–45 год. И у них был огромный опыт в ведении уличных боёв: в домах, в помещениях, в коридорах, на лестничных пролётах и так далее.
Это очень важно, ведь ясно, что когда армия отступала, то потребности во всех этих видах стрельбы не было. А вот когда пошли уже вперёд, по городам, сразу появилась потребность. Потребность всегда рождает какие-то вещи, а не чтение учебников, наставлений и так далее и так далее. Было что-нибудь до этого, не было что-нибудь до этого — мы ничего этого не знали. Мы знали то, что мы знали. И так как мы всё время соревновались, то занимались примерно по той же программе, что и ребята из соседней бригады.
Первое упражнение, которое у нас было, называлось утюг. Состояло оно в том, что тебе давали… Сейчас я таких уже не видел даже нигде… Здоровенный деревенский чугунный такой утюг. Сколько он весил, не знаю, но никак не меньше 5–6 кг. И надо было научиться держать его так (вытягивает руку) или на полусогнутой руке, чтобы рука не дрожала. И потом, когда всё усложнялось, это упражнение всё равно было центральным. Чтобы рука не дрожала. Вот это было первое и главное.
Второе было то, что мы называли… Это всё чисто условное название. Мы называли это мельницей. У нас было место для стрельбы, стрельбище, которое представляло из себя спускающийся вниз ров… Бульдозерами вырывали. Кончался он земляной стенкой. И там стояла стена, имитировавшая двухэтажный дом. Примерно 4 окна на первом, 4 окна на втором этаже.
А сзади неё помещалось то, что мы называли «мельницей». Там вертушка была, и на разных уровнях лопастей были мишени. Причём мишени, которые изображали головную мишень. То есть имелось в виду, что противник к тебе не вылезает как ростовая мишень в окно, а где-то из угла окна ведёт прицельный огонь. Лопасти были на разных уровнях, чтобы мишень могла появиться на первом этаже и на втором этаже. («Мельница» — это, как нынче говорят, «техасская звезда», с картонными мишенями вместо металлических тарелок, которая приводится в движение дистанционно и позволяет выбирать скорость показа мишеней. Вот только она не стоит открыто, а находится за препятствием, показывая мишени в окнах на считанные секунды).
— А кто и как её приводил в движение, как это делалось?
— Тогда всё делалось только с помощью верёвочек. Солдат сидел в укрытии, естественно.
Это упражнение было направлено на выработку скорости стрельбы. Как в современном биатлоне, с той только разницей, что в биатлоне у тебя неподвижные мишени, которые зафиксированы в одну линию, а здесь мишень могла появиться где угодно.
Для начала появлялась только, скажем, где-нибудь на втором этаже, второе окно справа. Время на выстрел отпускалось из расчёта, сколько потребуется обычному противнику, чтобы в тебя выстрелить. Значит, речь шла о секундах. Ну, сначала, конечно, это было чуть побольше, а потом уменьшалось и уменьшалось.
Потом уже появляться могло две фигуры, на первом и на втором этаже, разновременно или одновременно и надо было успеть сделать два выстрела, опять-таки, в очень короткое время. Это было одно из главных упражнений.
Но самым сложным был уже третий этап, когда отрабатывалось то, что называлось «стрельба по направлению». Если брать аналог, то, наверное, ближе всего к этому гольф. Потому что когда вы смотрите, как игрок в гольф с расстояния в тридцать-сорок метров загоняет в лунку размером чуть больше яйца этот шарик, это и есть выработка привычки стрелять по направлению, то есть ты глазомерно проводишь эту линию и всё.
И была масса предварительных всяких упражнений. В тот момент, когда появлялась фигура, а это уже проводилось на ростовых мишенях, надо было точно пальцем ткнуть туда. Точно абсолютно. Естественно, это всё проверялось. А потом уже ты начинал стрелять.
Дело в том, что вот этот «утюг» так называемый вырабатывал одну очень важную вещь… Ты когда получал уже в руки ТТ, а стрельба шла, как правило, из ТТ. Офицеры как правило ещё имели с войны какие-нибудь «вальтеры», «парабеллумы»… Но как правило, соревнования проводились на ТТ. После утюга ТТ касался вообще пёрышком. И задача такая была — синхронизировать взгляд и направление руки. Как в гольфе. Это самое трудное. Если, как говорится, дана тебе пластика вот эта вот — то сразу получается… Не дано — тогда не знаю, может быть, если долго-долго упражняться и получится. Вот это было очень важное направление.
Потом отдельное упражнение было по движущимся различным мишеням.
— А как это осуществлялось?
— Я объясню. Это тоже родилось не от выдумки, а от нужды. Дело в том, что Алитус, где велись эти боевые действия это леса, это Неман. И в лесу перед тобой всё время стволы деревьев. И чтобы не «корёжить древесину», как говорили у нас, мы и тренировались.
А что такое деревья? Движение разбивается на «кадры». Делалась такая лента движущаяся, где между каждым «кадром» было пространство. И мишень, как бы бегущий человек по лесу. И расстояние между кадрами было всего одна-две секунды, это точно имитировало стрельбу в лесу (конструкция данного комплекса обсуждалась в подробностях. Была выстроена стена, отделявшая стрелка от транспортёра с движущейся мишенью. В стене были открытые участки, через которые стрелок на секунду-две мог увидеть движущуюся мишень и выстрелить. Это имитировало появление цели при перебежке между деревьями. Направление и скорость движения мишени постоянно менялись. Элементарная конструкция, для которой не нужно бюджетное финансирование и государственные целевые программы).
И точно также примерно отрабатывалась, это для ребят было особенно важно, стрельба на слух. Предположим, дело ночью происходит или, скажем, в схроне.
Там ведь сложность в чём была — часть этих лесных братьев, она днём пахала, сеяла, коров доила и так далее, а ночью они вытаскивали свои «шмайссеры», выходили на это шоссе и чинили там эти суки расправу.
А основные кадровые ребята, те, кто руководил, они в схронах были. И схроны — это система землянок, построенных как окопы, с зигзагами, и было какое-то одно центральное подземное сооружение. Их можно было найти только с помощью собак. И поэтому нужно было научиться действовать в темноте. И это тоже вот делалось очень просто. То есть в тёмном помещении, типа землянки. В разных местах стенок этой землянки ставились ростовые мишени, а к ним привешивались банки, бутылки, что угодно… И тоже всё это — верёвочки и так далее.
И когда ты входил в это тёмное помещение, и глаза немножко уже начинали осваиваться, где-то сбоку раздавался вот этот шум, и ты должен был немедленно выстрелить. Это тоже очень сложное упражнение, ты должен очень точно определить источник звука. Это считалось одним из самых сложных.
Ведь как воевали в этих схронах… Когда обнаруживали люк, входное отверстие, и обязательно ещё обнаруживали выходное, потому что там всегда система целая. Открывали люк, туда бросали противотанковую гранату и в тот же момент туда кто-то прыгал с ППШ, обязательно с большим дисковым магазином, или просто с ручником дегтярёвским, таким, с диском, и палил, не глядя никуда. Это позволяло другим загрузиться туда же, в подземелье, и так они пролёт за пролетом проходили, эти зигзаги. А потом ещё… В общем, куча была ещё и других способов — осветительные ракеты и так далее и так далее. Так что, вот так вот это вырабатывалось.
Но центральные, как я считаю, в этом деле были две вещи: стрельба по направлению — синхронизация движения глаза и движения руки, то есть когда ты только увидел и сразу уже можешь стрелять. Тебе не нужно увидеть, потом уже начинать целиться, никто тебе на это время не даст. Естественно, ведь тот, кто берёт тебя на мушку — он не будет ждать. И второе — стрельба на слух, на свет.
Надо сказать, что в нормативах соревнований этот вид стрельб нигде не предусматривался, потому что существовали нормальные, как в нормах ГТО, упражнения: стоя, лёжа, с колена и так далее. Но офицеры и вообще те, кто участвовал в этих соревнованиях, они просто презирали этот вид стрельбы, они считали, что это для тех, кто расстреливает (смеётся).
А вот это было такое… То, что затрагивало их профессиональную честь.
Повторяю — всё это было не от чтения каких-то инструкций, наставлений, это вырабатывалось самой практикой ведения боёв в особых условиях. Тогда, когда у тебя не было возможности ни целиться, ничего.
Конечно, и стрельба на звук и стрельба в ночных условиях — там предпочитали автомат, но не ППШ, громоздкий, с этой здоровой коробкой, а такие, по-моему, они назывались ПП…
— ППС, железный такой?
— Да, железный, с откидным прикладом и с рожковым магазином. Это было удобно, мы тогда носили кирзовые сапоги, а не эти ботиночки со скрипом, и можно было рожки напихать в голенище. И он был лёгкий, по сравнению с ППШ. И он давал возможность быстрого манёвра.
Но вот стрельба по целям, и то, что в кино любят показывать, когда ты стреляешь из-под локтя. Сзади тебе кричат «Стой! Руки вверх!» и ты начинаешь движение, вроде ты поднимаешь руки и в это время «бах» стреляешь из-под руки — это только пистолет, конечно, потому что с автоматом никто тебе не даст возможности развернуться.
Те упражнения, которые я рассказал — это были основные зачётные.
Вот это то, что я помню.
— Значит, зачётные — это упражнение «Мельница» и «Стрельба по направлению», так?
— Да.
— Блестящий рассказ, спасибо огромное. Сейчас я бы хотел задать несколько вопросов, ответы на некоторые из них уже прозвучали, но я повторюсь. Итак, годы службы, тогда ведь три года служили? С 1950 по 1953?
— Да. Но уже летом 1951 года эта проблема с лесными братьями была решена. Потому что к тому времени начали эти хутора сселять, по сути, провели коллективизацию. У нас коллективизацию проводили на основе ликвидации кулачества, а там, на основе ликвидации лесных братьев. Сселяли, сразу создавали народные дружины…
В принципе, проблема была решена, и нас перебрасывали в другие места, меня в частности перебросили в Казань.
— У вас была танковая бригада, и ваше подразделение в этих действиях не участвовало?
— Нет. Кстати сказать, лесные братья это различали очень. Если за ребятами из соседней бригады шла охота и они даже близко к колючей проволоке подойти не могли, потому что они тут же могли получить пулю в лоб, то нас они не трогали.
Бывали случаи конечно, у нас офицеры ходили в так называемый дом офицеров в самом городе Алитус и брали с собой пару автоматчиков, что их сопровождали. И однажды, один из наших офицеров отстал и в темноте не было видно — танкист, МВДшник.. И ему влепили, правда, сквозное ранение получилось. Они подошли, увидели, что танкист, отволокли его в город, положили на крыльцо больницы, позвонили и смылись (смеётся).
— Очаровательно… Хотел уточнить, какие были сооружения для тренировок?
Ещё раз повторюсь, никаких инструкций по этому поводу не существовало, поэтому кто чего придумал, то и хорошо. Например, стрелять в темноте по стеклянным бутылкам было не так уж безопасно. Но там оценивалось не попадание в бутылку, а попадание в эту ростовую мишень, которая где-то там в углу стояла. Но ничего другого-то не было под рукой!
Дистанции, между прочим, с которых велась стрельба, были разные. Например, когда перед тобой был так называемый фасад дома, это было примерно метров 25 — максимальная дистанция. Это на соревнованиях «учётных» иногда делали дистанцию 50 м, да и то стреляли в основном из «парабеллумов». А там, где речь шла о реальной работе, расстояние было 10–15 м.
Было, кстати, ещё одно упражнение, «стрельба в помещении». Делалось так — ты как бы находишься в комнате, и в комнате есть два окна и дверь, а ты где-то в углу комнаты, загородился столом, например. И вот могла мишень ростовая появиться в дверях, и поясные/головные в окнах. Причём они могли поодиночке, одновременно появляться. Такое вот было упражнение.
— А как реализовывался показ мишени? Там тоже какая-то «мельница» была или что там было?
— Опять же, всё это было чудовищно примитивно. Всегда ведь дело кончалось тем, что кто-то отстрелял и потом идёт с молотком, с гвоздями заново переделывает, потому что отшибало всё. Было две стены напротив друг друга, с окнами, и одна стена с дверью (то есть стрельба велась фактически на 180 градусов. — Прим. автора), имитирует деревенскую хату.
— Мишень как показывали — на верёвке, на палке солдат показывал?
— Нет, это всё только на верёвках. Поскольку это неприцельная стрельба, то один был принцип железный — никаких показываний на палке, потому что солдат он есть солдат. Там, где не нужно, он высунет свою голову и как раз получит. Опять-таки, видимо, после долгих проб к этому пришли — всё только дистанционно, на верёвочках: хороший шпагат, хороший шнур. И всё, дёрнул она появилась, отпустил — исчезла.
— И появлялись они опять же на короткое время?
— Да. Всё это было рассчитано, чтобы научиться стрелять быстро, как в биатлоне. Но в биатлоне там секунд 5–6, а тут меньше, примерно 3 секунды, 2–4 максимум. Да нет, даже 4 никогда не давали.
— Уточню, почему я спрашиваю о сооружениях. Сейчас очень многие говорят: «Вот мы хотим научиться стрелять, но нам обязательно нужен модульный шутхауз за 10 миллионов долларов».
— Всё зависит от потребности. Если ты хочешь это превратить в комфортное развлечение, то тогда, конечно, всё надо автоматизировать, и тогда это всё влетит в копеечку. А вот если ты хочешь научиться, то совершенно не обязательно всё это делать.
— То есть всё, что у вас было, — это ров, в котором стоял дом и «мельница»?
— Да, ров, который шёл по наклонной, с тем, чтобы сзади была земляная стена. Она была небольшая, максимум метров 15–20.
— Длина рва?
— Он приспособлен был для стрельб из разных видов оружия, даже если 100 м, из винтовок там тоже стреляли.
— То есть длиной 100 м галерея. Ширина?
— В конце был макет дома в четыре окна, из этого и исходи.
— И там фактически все тренировки и проходили, дневные и ночные?
— Да.
— И для отдельных упражнений, вроде «стрельба на звук» рыли отдельные землянки?
— Да, да.
— Больше никаких специальных невероятных сооружений не было?
— Ничего этого не было.
— С каким оружием работали, отрабатывали упражнения? Пистолет ТТ и пистолет-пулемёт Судаева?
— Все зависело от упражнения. Основное, главное — это ТТ. Как я говорил, у офицеров было своё, трофейное оружие. Но на соревнованиях считался только ТТ. И в упражнениях, когда стрельбы на звук, на свет — там уже ППС.
— То есть основная часть тренировок была с пистолетом? А в процентном соотношении?
— Да нет, в основном, конечно, с пистолетом.
— 80 процентов с пистолетом?
— Да.
— А автомат Калашникова не использовался в этих упражнениях?
— Тогда автомат Калашникова был секретным оружием. Мы на нём проводили стрельбы отдельные. Нам его показывали, давали, ты стрелял, его тут же уносили и на спецхран.
— В прошлый раз мы говорили о фамилиях…
— Главным стрелком в нашей бригаде был капитан Прудников, командир моего батальона. Как я и попал собственно в эту команду. А командиром бригады был полковник Громов.
— А он поддерживал эти начинания?
— Ещё раз повторю — это был предмет всеобщего увлечения этих офицеров-фронтовиков. Повторюсь, ко всем другим видам стрельбы они относились с нескрываемым презрением . Когда кто-нибудь становился в эту дуэльную позу, все говорили «Ну ты прямо Пушкин… Только Дантеса не хватает».
Кстати, на соревнованиях, чтобы ты знал, некоторые иногда пользовались тем, что держали два пистолета, это бывало так. Это были те, кто не уверен был, что он сможет быстро выстрелить. В основном все вырабатывали «свою» (сильную, как говорят теперь в практической стрельбе. — Прим. автора) руку. Но и с двух рук стрелять умели все. Самое сложное в этом деле это выработка синхронности взгляда и руки. То есть ты увидел и выстрелил. Нет этого разделения: сначала ты увидел, потом стал целиться, и потом ты стал стрелять. Увидел и выстрелил.
— То есть тренировались стрелять и правой и левой рукой?
— Нет, некоторые просто начинали… Это называлось понты (смеётся).
— Естественно, при всей этой быстрой стрельбе никто на прицельные приспособления не смотрел?
— Нет, нет. Это исключено. Если привыкаешь стрелять, прицеливаясь, то очевидно, что в условиях реального боя тебя первый же враг пристрелит.
— Удержание пистолета всегда происходило одной рукой?
— Да.
— Из автомата стреляли — упирали в плечо или?
— Нет, приклад убирали, складывали и стреляли, то, что называли «от пуза».
— Мишени были бумажные?
— Мишени были фанерные. И считалось важным, чтобы ты попал, потому что даже если просто ранил, всегда есть возможность потом добить.
— Мишень поражалась одним выстрелом?
— А второго у тебя нет. Если первый раз не попал, то уже получил пулю в лоб.
— Какие-то упражнения, где по камням надо было стрелять, по кирпичам, были?
— Нет. Особенно презирали эту стрельбу по бутылкам. Считалось что это всё для пехоты.
— Уделялось ли внимание быстроте действий при оружии? Чтобы перезарядить быстро?
— А как же, а как же. Фокус был в том, чтобы перезарядить, не сбивая направления оружия. Нажал, вылетело, вставил. Чтобы перезарядка не занимала времени особого какого-то.
И вот ещё какой был момент, был «закон последнего патрона». При всех вариантах ты должен был считать выстрелы, с тем, чтобы оставался последний патрон в патроннике. И когда оставался последний патрон, ты пистолет перезаряжал, с тем, чтобы если в эту секунду появляется мишень, а ты в это время начиняешь, значит, свою мясорубку, можно было выстрелить.
— Задержки при стрельбе бывали на ТТ?
— Господи, ну ТТ есть ТТ.
— И тоже учились их быстро устранять?
— Нет. Тогда уже приходилось останавливаться. Некоторые, кстати, поэтому и тренировались из двух пистолетов, с тем чтобы такого избежать.
Весь смысл подготовки был в том, чтобы научиться стрелять как можно быстрее, поэтому всё было направлено на это.
— Получается, упражнения, где надо было стрелять из-за укрытия, были? За столом, например, надо было прятаться?
— Да, да, конечно. Иногда ребята из соседней бригады ставили такие укрытия, как будто они стояли между деревьями.
— Практиковалась ли какая-то стрельба в движении?
— Да, это было вызвано необходимостью стрельбы в лесу. Или, например, если ты находился перед фасадом, где было 4 окна наверху, 4 внизу, если два выстрела произвёл, ты должен тут же сменить позицию.
— Но такого, чтобы человек шёл и одновременно стрелял — такого не было?
— Нет, не было.
— Много патронов выделялось на тренировки? Было это вообще проблемой?
— Ты понимаешь, не было в те времена таких проблем. Поскольку вокруг был противник, патроны никто не лимитировал. Патронов с войны столько осталось, что чем больше выстрелишь, хоть в воздух, тем лучше. Проблема была скорее с утилизацией. По тем же причинам мы на учебных стрельбах из танков использовали фугасные снаряды. Очень много этого добра осталось после войны, девать было некуда.
Считалось, что если ты не умеешь стрелять, не попадаешь — ну иди и учись стрелять: лёжа, стоя, с колена, по стоячей мишени и так далее. В этой группе предполагалось, что ты стрелять умеешь, только нужно привести это в соответствие с ситуацией.
— Тренировки без патрона, холощение практиковалось?
— Обязательно. Вот скажем, как же стрельбу по направлению тренировать.
— И ему уделялось большое внимание?
— Это самое важное. Во всей этой, как вы называете, практической стрельбе это было главное.
— Какие-то специальные кобуры были или может сами шили?
— Нет, ничего этого не было. Не знаю, существовало ли это вообще, но у нас не было.
— Расскажите про подготовку в других подразделениях. Понятно, она велась в соседней бригаде НКВД (МВД).
— У нас с ними была общая территория. Разные столовые, правда, потому что тех ребят подкармливали немножко получше, нас-то в основном овсянкой кормили. А так всё время общение шло.
— Очень хорошо было рассказано про стрельбу в темноте. Фонари никогда не использовались при этих стрельбах?
— Нет, нет, об этом и речи не было. Причём никаких приборов ночного видения, по крайней мере у нас, не существовало.
— Подготовка стрелковая была индивидуальная?
— Подготовка индивидуальная, а на стрельбы уже все собирались.
— То есть упражнений, где одновременно стреляли 3–4 стрелка, не было?
— Нет.
— Дистанции для стрельб?
— 25 метров это максимум было. И опять же, ты должен попасть был не в десятку, а в фигуру.
— Насколько часто проходили стрельбы?
— Дело в том, что капитан Прудников был чемпионом бригады по стрельбе. Это отличало его ото всех и ему многое позволялось. Помню, приходит он всегда казарму, например, спрашивает: «Ты чем занимаешься?», ты ему «Ну вот, надо тут сегодня…», а он сразу прерывает «Бросай, поехали лучше стрелять». Так что как минимум два раза в неделю стреляли точно.
Об отборе и официальных учебных пособиях
— А отбор в такие тренировочные группы как проходил?
— Поскольку я вообще был срочником, я попал только потому, что у меня перед призывом был второй разряд по пистолету. А так, как правило, это были офицеры все. Те самые офицеры-фронтовики, о которых я говорил.
— Никаких официальных пособий, наставлений не приходилось видеть?
— НИ-ЧЕ-ГО! Всегда обычно говорилось так «А вот помнишь, там мы когда-то где-то в Берлине?» «А, да, правильно, ну давай вот так вот и сделаем». Всё сопровождалось, конечно, фронтовыми байками (смеётся).
— И официальных тестов и нормативов не было, но было понимание, как должно быть?
— Да. Существовали традиции и обычаи (смеётся). Когда меня перевели в Казань, в другое подразделение, и я рассказывал про наши тренировки, на меня смотрели как на сумасшедшего. У них ничего подобного не было.
— Огромное вам спасибо!
Итак, подведём итоги. К началу пятидесятых годов в отдельных подразделениях НКВД (МВД) сформировалась эффективная и самобытная система огневой подготовки. Личный состав учился стрелять быстро и точно, по движущимся и исчезающим мишеням, быстро перезаряжать оружие, использовать укрытия, двигаться, стрелять в темноте и на звук. Вся материальная база создавалась своими руками, как и в практической стрельбе, «из спичек и желудей», без дорогостоящих мишенных комплексов.
Почему же сейчас, шестьдесят семь лет спустя, большая часть тренировок по огневой подготовке в силовых ведомствах представляют собой невыносимое, душераздирающее зрелище, которое не имеет никакого отношения к боевой подготовке?
Все, кто по профессионально связан с этой темой, в глубине души знают ответ. Бюрократия, отсутствие эффективных структур, занятых анализом и обобщением боевого опыта. Уходят люди, а вместе с ними моментально и навсегда исчезают наработанные методики, знания и опыт.
И когда снова возникает необходимость в таких навыках, молодое поколение заново, на своих же ошибках, учится тому, что знали их деды семьдесят лет назад.
Если у вас есть возможность поговорить со старшим поколением, расспросить их о том, как их готовили двадцать, тридцать, сорок лет назад — воспользуйтесь ей. Уверен, их опыт может дать вам больше, чем просмотр видео от очередного стрелкового «гуру» с youtube.
Скоростная стрельба, холощение, стрельба по-македонски, тактические перезарядки, шутхаузы, CQB, стрельба на звук и на вспышку и многое другое. Всё это было хорошо знакомо офицерам армии, выигравшей самую страшную в истории войну.
— Расскажите, пожалуйста, где служили, как проводились занятия по огневой подготовке?
— В 1950 году я служил в отдельной танковой бригаде в Алитусе, Литве, и с нами в одном комплексе, в одном городке, находилось подразделение НКВД, МВД вернее тогда, которое воевало с «лесными братьями».
Надо сказать, что к этому времени основные такие крупные отряды лесных братьев уже были ликвидированы, но оставалось множество небольших групп. И очень часто во время вечерней поверки мы слышали, как рядом, у наших соседей, играл похоронный марш — это хоронили ребят, которые погибли во время этих столкновений. И у нас с ними всегда шли вместе какие-то соревнования и прочее. И одним из видов таких соревнований были соревнования по стрельбе.
Надо сказать что особенность того времени была в том, что все командиры взводов были, как правило, старшими лейтенантами. То есть это были люди, которые воевали 44–45 год. И у них был огромный опыт в ведении уличных боёв: в домах, в помещениях, в коридорах, на лестничных пролётах и так далее.
Это очень важно, ведь ясно, что когда армия отступала, то потребности во всех этих видах стрельбы не было. А вот когда пошли уже вперёд, по городам, сразу появилась потребность. Потребность всегда рождает какие-то вещи, а не чтение учебников, наставлений и так далее и так далее. Было что-нибудь до этого, не было что-нибудь до этого — мы ничего этого не знали. Мы знали то, что мы знали. И так как мы всё время соревновались, то занимались примерно по той же программе, что и ребята из соседней бригады.
Первое упражнение, которое у нас было, называлось утюг. Состояло оно в том, что тебе давали… Сейчас я таких уже не видел даже нигде… Здоровенный деревенский чугунный такой утюг. Сколько он весил, не знаю, но никак не меньше 5–6 кг. И надо было научиться держать его так (вытягивает руку) или на полусогнутой руке, чтобы рука не дрожала. И потом, когда всё усложнялось, это упражнение всё равно было центральным. Чтобы рука не дрожала. Вот это было первое и главное.
Второе было то, что мы называли… Это всё чисто условное название. Мы называли это мельницей. У нас было место для стрельбы, стрельбище, которое представляло из себя спускающийся вниз ров… Бульдозерами вырывали. Кончался он земляной стенкой. И там стояла стена, имитировавшая двухэтажный дом. Примерно 4 окна на первом, 4 окна на втором этаже.
А сзади неё помещалось то, что мы называли «мельницей». Там вертушка была, и на разных уровнях лопастей были мишени. Причём мишени, которые изображали головную мишень. То есть имелось в виду, что противник к тебе не вылезает как ростовая мишень в окно, а где-то из угла окна ведёт прицельный огонь. Лопасти были на разных уровнях, чтобы мишень могла появиться на первом этаже и на втором этаже. («Мельница» — это, как нынче говорят, «техасская звезда», с картонными мишенями вместо металлических тарелок, которая приводится в движение дистанционно и позволяет выбирать скорость показа мишеней. Вот только она не стоит открыто, а находится за препятствием, показывая мишени в окнах на считанные секунды).
— А кто и как её приводил в движение, как это делалось?
— Тогда всё делалось только с помощью верёвочек. Солдат сидел в укрытии, естественно.
Это упражнение было направлено на выработку скорости стрельбы. Как в современном биатлоне, с той только разницей, что в биатлоне у тебя неподвижные мишени, которые зафиксированы в одну линию, а здесь мишень могла появиться где угодно.
Для начала появлялась только, скажем, где-нибудь на втором этаже, второе окно справа. Время на выстрел отпускалось из расчёта, сколько потребуется обычному противнику, чтобы в тебя выстрелить. Значит, речь шла о секундах. Ну, сначала, конечно, это было чуть побольше, а потом уменьшалось и уменьшалось.
Потом уже появляться могло две фигуры, на первом и на втором этаже, разновременно или одновременно и надо было успеть сделать два выстрела, опять-таки, в очень короткое время. Это было одно из главных упражнений.
Но самым сложным был уже третий этап, когда отрабатывалось то, что называлось «стрельба по направлению». Если брать аналог, то, наверное, ближе всего к этому гольф. Потому что когда вы смотрите, как игрок в гольф с расстояния в тридцать-сорок метров загоняет в лунку размером чуть больше яйца этот шарик, это и есть выработка привычки стрелять по направлению, то есть ты глазомерно проводишь эту линию и всё.
И была масса предварительных всяких упражнений. В тот момент, когда появлялась фигура, а это уже проводилось на ростовых мишенях, надо было точно пальцем ткнуть туда. Точно абсолютно. Естественно, это всё проверялось. А потом уже ты начинал стрелять.
Дело в том, что вот этот «утюг» так называемый вырабатывал одну очень важную вещь… Ты когда получал уже в руки ТТ, а стрельба шла, как правило, из ТТ. Офицеры как правило ещё имели с войны какие-нибудь «вальтеры», «парабеллумы»… Но как правило, соревнования проводились на ТТ. После утюга ТТ касался вообще пёрышком. И задача такая была — синхронизировать взгляд и направление руки. Как в гольфе. Это самое трудное. Если, как говорится, дана тебе пластика вот эта вот — то сразу получается… Не дано — тогда не знаю, может быть, если долго-долго упражняться и получится. Вот это было очень важное направление.
Потом отдельное упражнение было по движущимся различным мишеням.
— А как это осуществлялось?
— Я объясню. Это тоже родилось не от выдумки, а от нужды. Дело в том, что Алитус, где велись эти боевые действия это леса, это Неман. И в лесу перед тобой всё время стволы деревьев. И чтобы не «корёжить древесину», как говорили у нас, мы и тренировались.
А что такое деревья? Движение разбивается на «кадры». Делалась такая лента движущаяся, где между каждым «кадром» было пространство. И мишень, как бы бегущий человек по лесу. И расстояние между кадрами было всего одна-две секунды, это точно имитировало стрельбу в лесу (конструкция данного комплекса обсуждалась в подробностях. Была выстроена стена, отделявшая стрелка от транспортёра с движущейся мишенью. В стене были открытые участки, через которые стрелок на секунду-две мог увидеть движущуюся мишень и выстрелить. Это имитировало появление цели при перебежке между деревьями. Направление и скорость движения мишени постоянно менялись. Элементарная конструкция, для которой не нужно бюджетное финансирование и государственные целевые программы).
И точно также примерно отрабатывалась, это для ребят было особенно важно, стрельба на слух. Предположим, дело ночью происходит или, скажем, в схроне.
Там ведь сложность в чём была — часть этих лесных братьев, она днём пахала, сеяла, коров доила и так далее, а ночью они вытаскивали свои «шмайссеры», выходили на это шоссе и чинили там эти суки расправу.
А основные кадровые ребята, те, кто руководил, они в схронах были. И схроны — это система землянок, построенных как окопы, с зигзагами, и было какое-то одно центральное подземное сооружение. Их можно было найти только с помощью собак. И поэтому нужно было научиться действовать в темноте. И это тоже вот делалось очень просто. То есть в тёмном помещении, типа землянки. В разных местах стенок этой землянки ставились ростовые мишени, а к ним привешивались банки, бутылки, что угодно… И тоже всё это — верёвочки и так далее.
И когда ты входил в это тёмное помещение, и глаза немножко уже начинали осваиваться, где-то сбоку раздавался вот этот шум, и ты должен был немедленно выстрелить. Это тоже очень сложное упражнение, ты должен очень точно определить источник звука. Это считалось одним из самых сложных.
Ведь как воевали в этих схронах… Когда обнаруживали люк, входное отверстие, и обязательно ещё обнаруживали выходное, потому что там всегда система целая. Открывали люк, туда бросали противотанковую гранату и в тот же момент туда кто-то прыгал с ППШ, обязательно с большим дисковым магазином, или просто с ручником дегтярёвским, таким, с диском, и палил, не глядя никуда. Это позволяло другим загрузиться туда же, в подземелье, и так они пролёт за пролетом проходили, эти зигзаги. А потом ещё… В общем, куча была ещё и других способов — осветительные ракеты и так далее и так далее. Так что, вот так вот это вырабатывалось.
Но центральные, как я считаю, в этом деле были две вещи: стрельба по направлению — синхронизация движения глаза и движения руки, то есть когда ты только увидел и сразу уже можешь стрелять. Тебе не нужно увидеть, потом уже начинать целиться, никто тебе на это время не даст. Естественно, ведь тот, кто берёт тебя на мушку — он не будет ждать. И второе — стрельба на слух, на свет.
Надо сказать, что в нормативах соревнований этот вид стрельб нигде не предусматривался, потому что существовали нормальные, как в нормах ГТО, упражнения: стоя, лёжа, с колена и так далее. Но офицеры и вообще те, кто участвовал в этих соревнованиях, они просто презирали этот вид стрельбы, они считали, что это для тех, кто расстреливает (смеётся).
А вот это было такое… То, что затрагивало их профессиональную честь.
Повторяю — всё это было не от чтения каких-то инструкций, наставлений, это вырабатывалось самой практикой ведения боёв в особых условиях. Тогда, когда у тебя не было возможности ни целиться, ничего.
Конечно, и стрельба на звук и стрельба в ночных условиях — там предпочитали автомат, но не ППШ, громоздкий, с этой здоровой коробкой, а такие, по-моему, они назывались ПП…
— ППС, железный такой?
— Да, железный, с откидным прикладом и с рожковым магазином. Это было удобно, мы тогда носили кирзовые сапоги, а не эти ботиночки со скрипом, и можно было рожки напихать в голенище. И он был лёгкий, по сравнению с ППШ. И он давал возможность быстрого манёвра.
Но вот стрельба по целям, и то, что в кино любят показывать, когда ты стреляешь из-под локтя. Сзади тебе кричат «Стой! Руки вверх!» и ты начинаешь движение, вроде ты поднимаешь руки и в это время «бах» стреляешь из-под руки — это только пистолет, конечно, потому что с автоматом никто тебе не даст возможности развернуться.
Те упражнения, которые я рассказал — это были основные зачётные.
Вот это то, что я помню.
— Значит, зачётные — это упражнение «Мельница» и «Стрельба по направлению», так?
— Да.
— Блестящий рассказ, спасибо огромное. Сейчас я бы хотел задать несколько вопросов, ответы на некоторые из них уже прозвучали, но я повторюсь. Итак, годы службы, тогда ведь три года служили? С 1950 по 1953?
— Да. Но уже летом 1951 года эта проблема с лесными братьями была решена. Потому что к тому времени начали эти хутора сселять, по сути, провели коллективизацию. У нас коллективизацию проводили на основе ликвидации кулачества, а там, на основе ликвидации лесных братьев. Сселяли, сразу создавали народные дружины…
В принципе, проблема была решена, и нас перебрасывали в другие места, меня в частности перебросили в Казань.
— У вас была танковая бригада, и ваше подразделение в этих действиях не участвовало?
— Нет. Кстати сказать, лесные братья это различали очень. Если за ребятами из соседней бригады шла охота и они даже близко к колючей проволоке подойти не могли, потому что они тут же могли получить пулю в лоб, то нас они не трогали.
Бывали случаи конечно, у нас офицеры ходили в так называемый дом офицеров в самом городе Алитус и брали с собой пару автоматчиков, что их сопровождали. И однажды, один из наших офицеров отстал и в темноте не было видно — танкист, МВДшник.. И ему влепили, правда, сквозное ранение получилось. Они подошли, увидели, что танкист, отволокли его в город, положили на крыльцо больницы, позвонили и смылись (смеётся).
— Очаровательно… Хотел уточнить, какие были сооружения для тренировок?
Ещё раз повторюсь, никаких инструкций по этому поводу не существовало, поэтому кто чего придумал, то и хорошо. Например, стрелять в темноте по стеклянным бутылкам было не так уж безопасно. Но там оценивалось не попадание в бутылку, а попадание в эту ростовую мишень, которая где-то там в углу стояла. Но ничего другого-то не было под рукой!
Дистанции, между прочим, с которых велась стрельба, были разные. Например, когда перед тобой был так называемый фасад дома, это было примерно метров 25 — максимальная дистанция. Это на соревнованиях «учётных» иногда делали дистанцию 50 м, да и то стреляли в основном из «парабеллумов». А там, где речь шла о реальной работе, расстояние было 10–15 м.
Было, кстати, ещё одно упражнение, «стрельба в помещении». Делалось так — ты как бы находишься в комнате, и в комнате есть два окна и дверь, а ты где-то в углу комнаты, загородился столом, например. И вот могла мишень ростовая появиться в дверях, и поясные/головные в окнах. Причём они могли поодиночке, одновременно появляться. Такое вот было упражнение.
— А как реализовывался показ мишени? Там тоже какая-то «мельница» была или что там было?
— Опять же, всё это было чудовищно примитивно. Всегда ведь дело кончалось тем, что кто-то отстрелял и потом идёт с молотком, с гвоздями заново переделывает, потому что отшибало всё. Было две стены напротив друг друга, с окнами, и одна стена с дверью (то есть стрельба велась фактически на 180 градусов. — Прим. автора), имитирует деревенскую хату.
— Мишень как показывали — на верёвке, на палке солдат показывал?
— Нет, это всё только на верёвках. Поскольку это неприцельная стрельба, то один был принцип железный — никаких показываний на палке, потому что солдат он есть солдат. Там, где не нужно, он высунет свою голову и как раз получит. Опять-таки, видимо, после долгих проб к этому пришли — всё только дистанционно, на верёвочках: хороший шпагат, хороший шнур. И всё, дёрнул она появилась, отпустил — исчезла.
— И появлялись они опять же на короткое время?
— Да. Всё это было рассчитано, чтобы научиться стрелять быстро, как в биатлоне. Но в биатлоне там секунд 5–6, а тут меньше, примерно 3 секунды, 2–4 максимум. Да нет, даже 4 никогда не давали.
— Уточню, почему я спрашиваю о сооружениях. Сейчас очень многие говорят: «Вот мы хотим научиться стрелять, но нам обязательно нужен модульный шутхауз за 10 миллионов долларов».
— Всё зависит от потребности. Если ты хочешь это превратить в комфортное развлечение, то тогда, конечно, всё надо автоматизировать, и тогда это всё влетит в копеечку. А вот если ты хочешь научиться, то совершенно не обязательно всё это делать.
— То есть всё, что у вас было, — это ров, в котором стоял дом и «мельница»?
— Да, ров, который шёл по наклонной, с тем, чтобы сзади была земляная стена. Она была небольшая, максимум метров 15–20.
— Длина рва?
— Он приспособлен был для стрельб из разных видов оружия, даже если 100 м, из винтовок там тоже стреляли.
— То есть длиной 100 м галерея. Ширина?
— В конце был макет дома в четыре окна, из этого и исходи.
— И там фактически все тренировки и проходили, дневные и ночные?
— Да.
— И для отдельных упражнений, вроде «стрельба на звук» рыли отдельные землянки?
— Да, да.
— Больше никаких специальных невероятных сооружений не было?
— Ничего этого не было.
— С каким оружием работали, отрабатывали упражнения? Пистолет ТТ и пистолет-пулемёт Судаева?
— Все зависело от упражнения. Основное, главное — это ТТ. Как я говорил, у офицеров было своё, трофейное оружие. Но на соревнованиях считался только ТТ. И в упражнениях, когда стрельбы на звук, на свет — там уже ППС.
— То есть основная часть тренировок была с пистолетом? А в процентном соотношении?
— Да нет, в основном, конечно, с пистолетом.
— 80 процентов с пистолетом?
— Да.
— А автомат Калашникова не использовался в этих упражнениях?
— Тогда автомат Калашникова был секретным оружием. Мы на нём проводили стрельбы отдельные. Нам его показывали, давали, ты стрелял, его тут же уносили и на спецхран.
— В прошлый раз мы говорили о фамилиях…
— Главным стрелком в нашей бригаде был капитан Прудников, командир моего батальона. Как я и попал собственно в эту команду. А командиром бригады был полковник Громов.
— А он поддерживал эти начинания?
— Ещё раз повторю — это был предмет всеобщего увлечения этих офицеров-фронтовиков. Повторюсь, ко всем другим видам стрельбы они относились с нескрываемым презрением . Когда кто-нибудь становился в эту дуэльную позу, все говорили «Ну ты прямо Пушкин… Только Дантеса не хватает».
Кстати, на соревнованиях, чтобы ты знал, некоторые иногда пользовались тем, что держали два пистолета, это бывало так. Это были те, кто не уверен был, что он сможет быстро выстрелить. В основном все вырабатывали «свою» (сильную, как говорят теперь в практической стрельбе. — Прим. автора) руку. Но и с двух рук стрелять умели все. Самое сложное в этом деле это выработка синхронности взгляда и руки. То есть ты увидел и выстрелил. Нет этого разделения: сначала ты увидел, потом стал целиться, и потом ты стал стрелять. Увидел и выстрелил.
— То есть тренировались стрелять и правой и левой рукой?
— Нет, некоторые просто начинали… Это называлось понты (смеётся).
— Естественно, при всей этой быстрой стрельбе никто на прицельные приспособления не смотрел?
— Нет, нет. Это исключено. Если привыкаешь стрелять, прицеливаясь, то очевидно, что в условиях реального боя тебя первый же враг пристрелит.
— Удержание пистолета всегда происходило одной рукой?
— Да.
— Из автомата стреляли — упирали в плечо или?
— Нет, приклад убирали, складывали и стреляли, то, что называли «от пуза».
— Мишени были бумажные?
— Мишени были фанерные. И считалось важным, чтобы ты попал, потому что даже если просто ранил, всегда есть возможность потом добить.
— Мишень поражалась одним выстрелом?
— А второго у тебя нет. Если первый раз не попал, то уже получил пулю в лоб.
— Какие-то упражнения, где по камням надо было стрелять, по кирпичам, были?
— Нет. Особенно презирали эту стрельбу по бутылкам. Считалось что это всё для пехоты.
— Уделялось ли внимание быстроте действий при оружии? Чтобы перезарядить быстро?
— А как же, а как же. Фокус был в том, чтобы перезарядить, не сбивая направления оружия. Нажал, вылетело, вставил. Чтобы перезарядка не занимала времени особого какого-то.
И вот ещё какой был момент, был «закон последнего патрона». При всех вариантах ты должен был считать выстрелы, с тем, чтобы оставался последний патрон в патроннике. И когда оставался последний патрон, ты пистолет перезаряжал, с тем, чтобы если в эту секунду появляется мишень, а ты в это время начиняешь, значит, свою мясорубку, можно было выстрелить.
— Задержки при стрельбе бывали на ТТ?
— Господи, ну ТТ есть ТТ.
— И тоже учились их быстро устранять?
— Нет. Тогда уже приходилось останавливаться. Некоторые, кстати, поэтому и тренировались из двух пистолетов, с тем чтобы такого избежать.
Весь смысл подготовки был в том, чтобы научиться стрелять как можно быстрее, поэтому всё было направлено на это.
— Получается, упражнения, где надо было стрелять из-за укрытия, были? За столом, например, надо было прятаться?
— Да, да, конечно. Иногда ребята из соседней бригады ставили такие укрытия, как будто они стояли между деревьями.
— Практиковалась ли какая-то стрельба в движении?
— Да, это было вызвано необходимостью стрельбы в лесу. Или, например, если ты находился перед фасадом, где было 4 окна наверху, 4 внизу, если два выстрела произвёл, ты должен тут же сменить позицию.
— Но такого, чтобы человек шёл и одновременно стрелял — такого не было?
— Нет, не было.
— Много патронов выделялось на тренировки? Было это вообще проблемой?
— Ты понимаешь, не было в те времена таких проблем. Поскольку вокруг был противник, патроны никто не лимитировал. Патронов с войны столько осталось, что чем больше выстрелишь, хоть в воздух, тем лучше. Проблема была скорее с утилизацией. По тем же причинам мы на учебных стрельбах из танков использовали фугасные снаряды. Очень много этого добра осталось после войны, девать было некуда.
Считалось, что если ты не умеешь стрелять, не попадаешь — ну иди и учись стрелять: лёжа, стоя, с колена, по стоячей мишени и так далее. В этой группе предполагалось, что ты стрелять умеешь, только нужно привести это в соответствие с ситуацией.
— Тренировки без патрона, холощение практиковалось?
— Обязательно. Вот скажем, как же стрельбу по направлению тренировать.
— И ему уделялось большое внимание?
— Это самое важное. Во всей этой, как вы называете, практической стрельбе это было главное.
— Какие-то специальные кобуры были или может сами шили?
— Нет, ничего этого не было. Не знаю, существовало ли это вообще, но у нас не было.
— Расскажите про подготовку в других подразделениях. Понятно, она велась в соседней бригаде НКВД (МВД).
— У нас с ними была общая территория. Разные столовые, правда, потому что тех ребят подкармливали немножко получше, нас-то в основном овсянкой кормили. А так всё время общение шло.
— Очень хорошо было рассказано про стрельбу в темноте. Фонари никогда не использовались при этих стрельбах?
— Нет, нет, об этом и речи не было. Причём никаких приборов ночного видения, по крайней мере у нас, не существовало.
— Подготовка стрелковая была индивидуальная?
— Подготовка индивидуальная, а на стрельбы уже все собирались.
— То есть упражнений, где одновременно стреляли 3–4 стрелка, не было?
— Нет.
— Дистанции для стрельб?
— 25 метров это максимум было. И опять же, ты должен попасть был не в десятку, а в фигуру.
— Насколько часто проходили стрельбы?
— Дело в том, что капитан Прудников был чемпионом бригады по стрельбе. Это отличало его ото всех и ему многое позволялось. Помню, приходит он всегда казарму, например, спрашивает: «Ты чем занимаешься?», ты ему «Ну вот, надо тут сегодня…», а он сразу прерывает «Бросай, поехали лучше стрелять». Так что как минимум два раза в неделю стреляли точно.
Об отборе и официальных учебных пособиях
— А отбор в такие тренировочные группы как проходил?
— Поскольку я вообще был срочником, я попал только потому, что у меня перед призывом был второй разряд по пистолету. А так, как правило, это были офицеры все. Те самые офицеры-фронтовики, о которых я говорил.
— Никаких официальных пособий, наставлений не приходилось видеть?
— НИ-ЧЕ-ГО! Всегда обычно говорилось так «А вот помнишь, там мы когда-то где-то в Берлине?» «А, да, правильно, ну давай вот так вот и сделаем». Всё сопровождалось, конечно, фронтовыми байками (смеётся).
— И официальных тестов и нормативов не было, но было понимание, как должно быть?
— Да. Существовали традиции и обычаи (смеётся). Когда меня перевели в Казань, в другое подразделение, и я рассказывал про наши тренировки, на меня смотрели как на сумасшедшего. У них ничего подобного не было.
— Огромное вам спасибо!
Итак, подведём итоги. К началу пятидесятых годов в отдельных подразделениях НКВД (МВД) сформировалась эффективная и самобытная система огневой подготовки. Личный состав учился стрелять быстро и точно, по движущимся и исчезающим мишеням, быстро перезаряжать оружие, использовать укрытия, двигаться, стрелять в темноте и на звук. Вся материальная база создавалась своими руками, как и в практической стрельбе, «из спичек и желудей», без дорогостоящих мишенных комплексов.
Почему же сейчас, шестьдесят семь лет спустя, большая часть тренировок по огневой подготовке в силовых ведомствах представляют собой невыносимое, душераздирающее зрелище, которое не имеет никакого отношения к боевой подготовке?
Все, кто по профессионально связан с этой темой, в глубине души знают ответ. Бюрократия, отсутствие эффективных структур, занятых анализом и обобщением боевого опыта. Уходят люди, а вместе с ними моментально и навсегда исчезают наработанные методики, знания и опыт.
И когда снова возникает необходимость в таких навыках, молодое поколение заново, на своих же ошибках, учится тому, что знали их деды семьдесят лет назад.
Если у вас есть возможность поговорить со старшим поколением, расспросить их о том, как их готовили двадцать, тридцать, сорок лет назад — воспользуйтесь ей. Уверен, их опыт может дать вам больше, чем просмотр видео от очередного стрелкового «гуру» с youtube.
