udin60
Пользователь
- С нами с
- 16/01/19
- Постов
- 65
- Оценка
- 35
- Живу в:
- Москва
- Для знакомых
- Михаил
- Охочусь с
- 1993
- Оружие
- ТОЗ-34
- Собака(ки)
- дратхаар х 2
Блюз опадающих листьев
Километры перелесков и лесных просек позади, глухие овраги и густые ельники, смешанный, потемневший от дождей лес и редкие, словно кляксы небольшие болотца. Что только не встретишь за время благословенных скитаний в конце октября. И тишина, тишина, звенящая словно писк комара, окружающая тебя со всех сторон. Эта щемящая тишина, смешанная с дурманящим ароматом прелых листьев, редкий звук капели и лёгкий аромат еле уловимого оттенка свежей хвои окутывает, тормозит шаги, словно принуждая остановиться и глубоко вдохнув, набрать полную грудь пьянящего целебного воздуха.
Удобный, поваленный ствол невезучей берёзки манит словно упругий кожаный диван начала прошлого века. Прислонившись спиной к шершавому, потемневшему от дождевой влаги отлому дерева блаженно вытягиваешь ноги, которые от неожиданного отдыха начинает покалывать тысячами невидимых иголок. Неугомонный и весёлый подельник неутомимо мелькает в уже совсем прозрачном и сиротливом лесу. Оранжевая попона мелькает меж деревьев, исчезает в небольшом ельнике, вновь выныривает и тут же скрывается в небольшом завале поваленных деревьев. Неутомим. Люди так не умеют. Наконец и он понимает, что настало время отдыха, подбегает и ласково тычется мокрым носом в подмышку, обнюхивает тебя и отойдя на несколько метров в сторону укладывается на пухлый ковёр из опавших листьев. Наступает время тишины и покоя. Ещё несколько секунд слышится шумное дыхание возбуждённого поиском пса, но вот затихает и оно. Пёс неподвижно лежит, положив лобастую голову на вытянутые вперёд лапы. Лишь глаза его по-прежнему не знают покоя, а небольшие бровки смешно подрагивают. Только они выдают его неустанное внимание и сосредоточенность. Смешной пёс, настырный и неугомонный. Даже ты притих, лежишь спокойно и неподвижно.
Огрубевший слух городского жителя ещё несколько минут не различает полутонов почти заснувшего позднеосеннего леса, не может уловить едва слышные звуки шёпота деревьев, крадущихся шагов подступающего ноября. Нас окружает тишина – звенящая, как вибрация воздуха от спущенной мгновение назад тетивы лука. Тишина эта оглушает, окутывает тебя плотным слоем непроникающего вакуума. Ты словно глохнешь и совсем перестаешь слышать что-либо. Время абсолютной тишины.
Занимается неслышный верховой ветерок и последние, самые стойкие, едва сохранившиеся на верхушках деревьев сиротливые листья начинают неспешный полёт вниз, где они яркими, жёлтыми кляксами раскрасят уже окончательно побуревший от дождей осенний ковёр. Они медленно планируют, задевают ветви деревьев и с особым, едва слышным шуршанием укладываются спать. Еле слышимые вдали звуки одинокой флейты непостижимым образом переплетаются с этим шуршанием, создают иллюзорную мелодию печального осеннего блюза. Блюза опадающих листьев.
Ружьё отставлено в сторону и забыто. Зачем мы здесь? Неужели ради этой единственной птицы, что лежит в ягдташе? Нет, конечно, нет…
Километры перелесков и лесных просек позади, глухие овраги и густые ельники, смешанный, потемневший от дождей лес и редкие, словно кляксы небольшие болотца. Что только не встретишь за время благословенных скитаний в конце октября. И тишина, тишина, звенящая словно писк комара, окружающая тебя со всех сторон. Эта щемящая тишина, смешанная с дурманящим ароматом прелых листьев, редкий звук капели и лёгкий аромат еле уловимого оттенка свежей хвои окутывает, тормозит шаги, словно принуждая остановиться и глубоко вдохнув, набрать полную грудь пьянящего целебного воздуха.
Удобный, поваленный ствол невезучей берёзки манит словно упругий кожаный диван начала прошлого века. Прислонившись спиной к шершавому, потемневшему от дождевой влаги отлому дерева блаженно вытягиваешь ноги, которые от неожиданного отдыха начинает покалывать тысячами невидимых иголок. Неугомонный и весёлый подельник неутомимо мелькает в уже совсем прозрачном и сиротливом лесу. Оранжевая попона мелькает меж деревьев, исчезает в небольшом ельнике, вновь выныривает и тут же скрывается в небольшом завале поваленных деревьев. Неутомим. Люди так не умеют. Наконец и он понимает, что настало время отдыха, подбегает и ласково тычется мокрым носом в подмышку, обнюхивает тебя и отойдя на несколько метров в сторону укладывается на пухлый ковёр из опавших листьев. Наступает время тишины и покоя. Ещё несколько секунд слышится шумное дыхание возбуждённого поиском пса, но вот затихает и оно. Пёс неподвижно лежит, положив лобастую голову на вытянутые вперёд лапы. Лишь глаза его по-прежнему не знают покоя, а небольшие бровки смешно подрагивают. Только они выдают его неустанное внимание и сосредоточенность. Смешной пёс, настырный и неугомонный. Даже ты притих, лежишь спокойно и неподвижно.
Огрубевший слух городского жителя ещё несколько минут не различает полутонов почти заснувшего позднеосеннего леса, не может уловить едва слышные звуки шёпота деревьев, крадущихся шагов подступающего ноября. Нас окружает тишина – звенящая, как вибрация воздуха от спущенной мгновение назад тетивы лука. Тишина эта оглушает, окутывает тебя плотным слоем непроникающего вакуума. Ты словно глохнешь и совсем перестаешь слышать что-либо. Время абсолютной тишины.
Занимается неслышный верховой ветерок и последние, самые стойкие, едва сохранившиеся на верхушках деревьев сиротливые листья начинают неспешный полёт вниз, где они яркими, жёлтыми кляксами раскрасят уже окончательно побуревший от дождей осенний ковёр. Они медленно планируют, задевают ветви деревьев и с особым, едва слышным шуршанием укладываются спать. Еле слышимые вдали звуки одинокой флейты непостижимым образом переплетаются с этим шуршанием, создают иллюзорную мелодию печального осеннего блюза. Блюза опадающих листьев.
Ружьё отставлено в сторону и забыто. Зачем мы здесь? Неужели ради этой единственной птицы, что лежит в ягдташе? Нет, конечно, нет…
