tvi55
Команда форума
- С нами с
- 27/05/08
- Постов
- 3 960
- Оценка
- 1 750
- Живу в:
- Санкт-Петербург
- Для знакомых
- Владимир Иванович
- Охочусь с
- 1994
- Оружие
- ИЖ-27М, ОП СКС 7.62х39
- Собака(ки)
- Английский кокер спаниель
Вчера на 89 году жизни скончалась старейший лаечник России,Эксперт Международной категории Мишанова Нина Борисовна.
Статья о жизни Мишановой Н.Б., интервью с ней https://ru-layka.livejournal.com/175050.html
Чашка кофе в зимний день
Мы сидели за большим столом друг против друга. Удивительная женщина, прожившая длинную, непростую жизнь и я. Передо мной дымилась чашка, наполненная благоуханным напитком, доставляющим бодрость и наслаждение – чашка со свежезаваренным кофе. Мы виделись с Ниной Борисовной всего второй раз в жизни, а казалось, что знаем друг друга целую вечность. Мы слушали отзвуки прошлого, напоминающие о себе спустя десятилетия, отзвуки переплетающие судьбы людей неведомо по каким законам природы. Говорили о нашей жизни и о нашей любви к породе западно-сибирская лайка. Я с благоговением смотрела на эту удивительную маленькую женщину в очках с толстыми стёклами. Меня поражало сколько в ней силы и жизненной энергии несмотря на почтенный возраст. Наша тридцатилетняя разница в возрасте не играла никакой роли, у нас было много общего: мы обе служили библиотекарями, обе держали лаек, обе любим лес и природу. Нина Борисовна, не спеша рассказывала о своей жизни: как училась в послевоенном Ленинграде на филолога, как вышла замуж за военного моряка, про жизнь в гарнизонах, как стала сначала охотником, а потом Всесоюзным экспертом по охотничьим собакам, про своих учеников лаечников и про блокадное детство.
Их спасли папа, мама и ангелы
Детям блокады
Не быть стариками,
Их матерям не умирать.
Ангелами над облаками
За все страданья
Парить им веками, -
Божия белая рать.
(Олег Шестинский)
Дети блокады… Великая Отечественная война, блокада Ленинграда – города-жемчужины Великой России. Самая длинная и страшная по своим последствиям осада города. Одна из самых трагичных страниц нашей истории. Простые люди, выжившие в этом городе с 08.09.1941 по 27.01.1944, пример великого духа русского народа, способного на подвиги в условиях холода, голода, болезней и разрухи. Мало кто из детей-блокадников остались в живых в современное время.
Мне посчастливилось познакомиться с удивительной женщиной-восьмидесятисемилетней блокадницей Ниной Борисовной Мишановой, которая любезно согласилась дать интервью, и рассказать о блокаде Ленинграда, увиденной детскими глазами.
Нина Борисовна родилась в Ленинграде в 1931 году, к началу войны ей было почти десять лет, она училась в школе, а её брату было шесть лет. Их родители трудились на известном Кировском заводе.
- Нина Борисовна, где вас застала война?
- В городе. Для всех жителей начало войны стало страшным ударом. В городе постоянно слушали сводки. Немцы очень быстро наступали. Мои родители работали на Кировском заводе. С самых первых дней войны Кировский завод решил вывезти детей своих работников из города. Папа с мамой привели нас на завод, где собрали группы по 10 человек. Детей решили отправить в Демьяновск. По дороге выяснилось, что немцы уже добрались до Демьяновска и начали его бомбить, и детей погнали дальше. Наш эшелон проскочил, а тот который шёл за нами, тоже с детишками – разбомбили немцы. Никто не выжил. Привезли нас в глухую деревню под Киров, а там нет никаких условий для проживания детей. Крестьяне жили очень плохо и скудно. Всё, что они делали – нас кормили. Нас не мыли и не давали мыться. Я умывалась из лужи и заработала коньюктивит. Мой братишка Витя заболел свинкой. Врачей не было. Мы были все завшивлены. Вши ползали не только в волосах, они были в каждой складочке одежды. Прошло некоторое время и однажды, умываясь из лужи, я подняла глаза и увидела, как ко мне идёт мама.
- Как она нашла вас?
- Услышав про разбомбленный эшелон, матери собрались все вместе, вытащили какого-то депутата, пригрозили избить его и заставили рассказать про то, куда отвезли детей. Матери помчались нас выручать. Моей маме предложили остаться в деревне, но она схватила нас и мы поехали в Ленинград. Доехали до Москвы, а в Ленинград не пускают. Четыре дня мы жили на вокзале. Потом всё же приехали в Ленинград и оказалось, что нам негде жить - наш дом разбомбили. В итоге нам выделили малюсенькую комнату в центре на Петроградской стороне на пять человек: мы с мамой и ещё две женщины. В доме ни света, ни газа, ни воды. Витю обрили наголо, чтобы избавиться от вшей, а мои волосы мама пожалела. Она мыла их керосином и гребешком вычёсывала вшей. Мама носила воду в маленьком бидончике из Малой Невки, это было далеко от нашего дома. Готовили на примусе. В городе выявились случаи людоедства. Однажды маму поманила к себе женщина на улице и предложила ей «разделить трупик» за углом дома. Мама бросилась бежать со всех ног, расплёскивая воду из бидончика. После этого случая нас перестали выпускать на улицу. Возможно, тогда ели не только трупы, но и добивали ослабленных людей, которых потом считали пропавшими без вести.
- А где был ваш папа?
- Выжили мы, только благодаря папе. С первых дней войны папа ушёл в ополчение и попал в окружение, из которого ему удалось выбраться и вернуться в Ленинград. Он вернулся на Кировский завод, где выпускали уже не трактора, а танки. Там же и мама трудилась. Они получали ежедневный паёк на детей 125 граммов хлеба на каждого. Блокадный хлеб состоял из: мука ржаная дефектная 50%, соль 10 гр., жмых 10 гр., целлюлоза 15 гр., соевая мука 5 гр., отбойная пыль 5 гр., отруби 5 гр. Это и хлебом назвать нельзя.
Я свой сразу съедала, а Витя делил пополам. Одну половинку съедал, а вторую резал на сухарики и складывал в мешочек. Ночью я брала у него из мешочка немножечко, а он утром жаловался на меня маме. Иногда на заводе давали чечевицу. Немцы тогда ещё листовки бросали: «Чечевицы поедите – Ленинград нам отдадите». Мама варила из неё суп. А иногда доставала где-то жмых, и мы ели «жмыховый суп». А однажды нам дали талончики в баню. Это было счастье. В бане не было женского и мужского отделения. Мылись все вместе и не обращали друг на друга внимания. Вот так мы и прожили десять месяцев.
- " Часть мощностей и специалистов Кировского завода, а также заготовки тяжёлых танков КВ остались в Ленинграде, и в течение всей блокады ленинградский Кировский завод, находившийся почти на линии фронта, продолжал собирать и ремонтировать танки и другую бронетехнику, а также выпускал боеприпасы. За годы войны на территорию завода упало 4680 снарядов, 770 фугасных и зажигательных бомб, 139 человек было убито осколками бомб и снарядов, 788 получили ранения; более 2500 работников умерли от истощения". (Википедия)
- А что случилось потом?
- Потом детей снова решили вывезти из города. Привезли к Ладоге. Мы увидели корабль, который подходил к берегу, чтобы забрать нас и тут налетели миссершмитты и разбомбили его у нас на глазах. Там погибли все.
- А что стало с детишками?
Нас потом вывезли на катере в Борисову Гриву. На самом деле было две дороги жизни: Ладожская и Малая дорога жизни (немцы долго про неё не знали), она начиналась в Лисьем Носу и проходила под самым носом у фашистов. Долгое время её держали под грифом «секретно». Позже папа отправил нас с мамой к себе на родину в Татарстан. Папа был татарином. Нас приняли там плохо. Не нравилось людям, что татарин на русской женился. Но моя мама была большой рукодельницей, начала обшивать всё село, после этого отношение к нам заметно потеплело. Кто нас там полюбил сразу – бабушка (папина мама). Дедушка умер к тому времени от голода, он был муллой. Там мы и оставались до конца войны. А папа ушёл на фронт – освобождать Ленинград. Получил ранение в голову, от него после войны и умер. В наше время осколок могли бы вынуть, но тогда врачи такого не умели и оборудования никакого не было.
- Как сложилась ваша жизнь после войны?
- Окончила филологический факультет Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова. Вышла замуж за военного моряка Василия Ивановича Мишанова. Моя первая профессия – преподаватель русского языка и литературы. Но в школе я проработала только десять лет, потом специальность пришлось сменить из-за слабого зрения. Пережила страшные времена – Блокаду Ленинграда и потеряла зрение, не полностью, конечно. Поэтому пришлось получить дополнительное образование – я окончила Высшие Библиотечные курсы при Библиотеке им.Ленина и перешла работать в библиотеку для слепых, где и трудилась двадцать восемь лет.
- Нина Борисовна, а как вы стали охотником?
- Муж был заядлым охотником. Ездила с ним по местам службы. Когда он служил в Польской Народной Республике в Свиноустье, это город-порт, – стрелял лисиц, сдавал государству. За них продукты давали. Потянулась и я за мужем, начала приобщаться к охоте. Купила себе ружьё. У меня тоже были личные трофеи, в том числе и два кабанчика.
- А как вы попали в кинологию? Знаю - недавно вы получили звание «Заслуженный кинолог России» от президента РКФ.
- А с кинологией получилось очень просто. Супруг часто ходил на охоту с собаками на лис и кабана. И вот когда мы приехали в Москву, он захотел завести свою охотничью собаку, уговорил меня взять щенка, так в нашем доме появилась наша первая лайка – Дымка. Очень хорошая собака была, отлично работала! Всего у нас было три лайки – Дымка, Ригма и Таёжка. Все просто изумительные охотницы. Ну, а так как лайка - собака охотничья, я начала приобщаться к охоте и к охотничьему собаководству. Вошла в общество охотников, стала приходить на совещания, участвовать в выставках, состязаниях. Меня заметили, появились друзья и знакомые. И однажды руководитель уговорил окончить курсы и предложил работать с собаками. Так, в 1967 году я начала работать как кинолог. Доработала до эксперта всесоюзной и международной категории. Мой труд Эксперта-кинолога отмечен «Золотым значком Российской Кинологической Федерации». Параллельно я продолжала работать в библиотеке, а ушла оттуда окончательно лет двадцать пять назад.
- А делитесь ли вы своим опытом с молодёжью?
- Да. Я много ездила по стране, проводила экспертизу собак на выставках и состязаниях в разных городах, вплоть до Камчатки. И конечно, по завершении основной работы всегда обсуждали с молодыми активистами состояние породы – рабочие качества и экстерьер выставленного поголовья. Писала статьи по охотничьему собаководству в периодическую охотничью литературу. Сейчас выезжаю на выставки и состязания в основном в Московской области, по завершению по-прежнему обсуждаем с молодыми энтузиастами проблемы охотничьего собаководства.
Статья о жизни Мишановой Н.Б., интервью с ней https://ru-layka.livejournal.com/175050.html
Чашка кофе в зимний день
Мы сидели за большим столом друг против друга. Удивительная женщина, прожившая длинную, непростую жизнь и я. Передо мной дымилась чашка, наполненная благоуханным напитком, доставляющим бодрость и наслаждение – чашка со свежезаваренным кофе. Мы виделись с Ниной Борисовной всего второй раз в жизни, а казалось, что знаем друг друга целую вечность. Мы слушали отзвуки прошлого, напоминающие о себе спустя десятилетия, отзвуки переплетающие судьбы людей неведомо по каким законам природы. Говорили о нашей жизни и о нашей любви к породе западно-сибирская лайка. Я с благоговением смотрела на эту удивительную маленькую женщину в очках с толстыми стёклами. Меня поражало сколько в ней силы и жизненной энергии несмотря на почтенный возраст. Наша тридцатилетняя разница в возрасте не играла никакой роли, у нас было много общего: мы обе служили библиотекарями, обе держали лаек, обе любим лес и природу. Нина Борисовна, не спеша рассказывала о своей жизни: как училась в послевоенном Ленинграде на филолога, как вышла замуж за военного моряка, про жизнь в гарнизонах, как стала сначала охотником, а потом Всесоюзным экспертом по охотничьим собакам, про своих учеников лаечников и про блокадное детство.
Их спасли папа, мама и ангелы
Детям блокады
Не быть стариками,
Их матерям не умирать.
Ангелами над облаками
За все страданья
Парить им веками, -
Божия белая рать.
(Олег Шестинский)
Дети блокады… Великая Отечественная война, блокада Ленинграда – города-жемчужины Великой России. Самая длинная и страшная по своим последствиям осада города. Одна из самых трагичных страниц нашей истории. Простые люди, выжившие в этом городе с 08.09.1941 по 27.01.1944, пример великого духа русского народа, способного на подвиги в условиях холода, голода, болезней и разрухи. Мало кто из детей-блокадников остались в живых в современное время.
Мне посчастливилось познакомиться с удивительной женщиной-восьмидесятисемилетней блокадницей Ниной Борисовной Мишановой, которая любезно согласилась дать интервью, и рассказать о блокаде Ленинграда, увиденной детскими глазами.
Нина Борисовна родилась в Ленинграде в 1931 году, к началу войны ей было почти десять лет, она училась в школе, а её брату было шесть лет. Их родители трудились на известном Кировском заводе.
- Нина Борисовна, где вас застала война?
- В городе. Для всех жителей начало войны стало страшным ударом. В городе постоянно слушали сводки. Немцы очень быстро наступали. Мои родители работали на Кировском заводе. С самых первых дней войны Кировский завод решил вывезти детей своих работников из города. Папа с мамой привели нас на завод, где собрали группы по 10 человек. Детей решили отправить в Демьяновск. По дороге выяснилось, что немцы уже добрались до Демьяновска и начали его бомбить, и детей погнали дальше. Наш эшелон проскочил, а тот который шёл за нами, тоже с детишками – разбомбили немцы. Никто не выжил. Привезли нас в глухую деревню под Киров, а там нет никаких условий для проживания детей. Крестьяне жили очень плохо и скудно. Всё, что они делали – нас кормили. Нас не мыли и не давали мыться. Я умывалась из лужи и заработала коньюктивит. Мой братишка Витя заболел свинкой. Врачей не было. Мы были все завшивлены. Вши ползали не только в волосах, они были в каждой складочке одежды. Прошло некоторое время и однажды, умываясь из лужи, я подняла глаза и увидела, как ко мне идёт мама.
- Как она нашла вас?
- Услышав про разбомбленный эшелон, матери собрались все вместе, вытащили какого-то депутата, пригрозили избить его и заставили рассказать про то, куда отвезли детей. Матери помчались нас выручать. Моей маме предложили остаться в деревне, но она схватила нас и мы поехали в Ленинград. Доехали до Москвы, а в Ленинград не пускают. Четыре дня мы жили на вокзале. Потом всё же приехали в Ленинград и оказалось, что нам негде жить - наш дом разбомбили. В итоге нам выделили малюсенькую комнату в центре на Петроградской стороне на пять человек: мы с мамой и ещё две женщины. В доме ни света, ни газа, ни воды. Витю обрили наголо, чтобы избавиться от вшей, а мои волосы мама пожалела. Она мыла их керосином и гребешком вычёсывала вшей. Мама носила воду в маленьком бидончике из Малой Невки, это было далеко от нашего дома. Готовили на примусе. В городе выявились случаи людоедства. Однажды маму поманила к себе женщина на улице и предложила ей «разделить трупик» за углом дома. Мама бросилась бежать со всех ног, расплёскивая воду из бидончика. После этого случая нас перестали выпускать на улицу. Возможно, тогда ели не только трупы, но и добивали ослабленных людей, которых потом считали пропавшими без вести.
- А где был ваш папа?
- Выжили мы, только благодаря папе. С первых дней войны папа ушёл в ополчение и попал в окружение, из которого ему удалось выбраться и вернуться в Ленинград. Он вернулся на Кировский завод, где выпускали уже не трактора, а танки. Там же и мама трудилась. Они получали ежедневный паёк на детей 125 граммов хлеба на каждого. Блокадный хлеб состоял из: мука ржаная дефектная 50%, соль 10 гр., жмых 10 гр., целлюлоза 15 гр., соевая мука 5 гр., отбойная пыль 5 гр., отруби 5 гр. Это и хлебом назвать нельзя.
Я свой сразу съедала, а Витя делил пополам. Одну половинку съедал, а вторую резал на сухарики и складывал в мешочек. Ночью я брала у него из мешочка немножечко, а он утром жаловался на меня маме. Иногда на заводе давали чечевицу. Немцы тогда ещё листовки бросали: «Чечевицы поедите – Ленинград нам отдадите». Мама варила из неё суп. А иногда доставала где-то жмых, и мы ели «жмыховый суп». А однажды нам дали талончики в баню. Это было счастье. В бане не было женского и мужского отделения. Мылись все вместе и не обращали друг на друга внимания. Вот так мы и прожили десять месяцев.
- " Часть мощностей и специалистов Кировского завода, а также заготовки тяжёлых танков КВ остались в Ленинграде, и в течение всей блокады ленинградский Кировский завод, находившийся почти на линии фронта, продолжал собирать и ремонтировать танки и другую бронетехнику, а также выпускал боеприпасы. За годы войны на территорию завода упало 4680 снарядов, 770 фугасных и зажигательных бомб, 139 человек было убито осколками бомб и снарядов, 788 получили ранения; более 2500 работников умерли от истощения". (Википедия)
- А что случилось потом?
- Потом детей снова решили вывезти из города. Привезли к Ладоге. Мы увидели корабль, который подходил к берегу, чтобы забрать нас и тут налетели миссершмитты и разбомбили его у нас на глазах. Там погибли все.
- А что стало с детишками?
Нас потом вывезли на катере в Борисову Гриву. На самом деле было две дороги жизни: Ладожская и Малая дорога жизни (немцы долго про неё не знали), она начиналась в Лисьем Носу и проходила под самым носом у фашистов. Долгое время её держали под грифом «секретно». Позже папа отправил нас с мамой к себе на родину в Татарстан. Папа был татарином. Нас приняли там плохо. Не нравилось людям, что татарин на русской женился. Но моя мама была большой рукодельницей, начала обшивать всё село, после этого отношение к нам заметно потеплело. Кто нас там полюбил сразу – бабушка (папина мама). Дедушка умер к тому времени от голода, он был муллой. Там мы и оставались до конца войны. А папа ушёл на фронт – освобождать Ленинград. Получил ранение в голову, от него после войны и умер. В наше время осколок могли бы вынуть, но тогда врачи такого не умели и оборудования никакого не было.
- Как сложилась ваша жизнь после войны?
- Окончила филологический факультет Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова. Вышла замуж за военного моряка Василия Ивановича Мишанова. Моя первая профессия – преподаватель русского языка и литературы. Но в школе я проработала только десять лет, потом специальность пришлось сменить из-за слабого зрения. Пережила страшные времена – Блокаду Ленинграда и потеряла зрение, не полностью, конечно. Поэтому пришлось получить дополнительное образование – я окончила Высшие Библиотечные курсы при Библиотеке им.Ленина и перешла работать в библиотеку для слепых, где и трудилась двадцать восемь лет.
- Нина Борисовна, а как вы стали охотником?
- Муж был заядлым охотником. Ездила с ним по местам службы. Когда он служил в Польской Народной Республике в Свиноустье, это город-порт, – стрелял лисиц, сдавал государству. За них продукты давали. Потянулась и я за мужем, начала приобщаться к охоте. Купила себе ружьё. У меня тоже были личные трофеи, в том числе и два кабанчика.
- А как вы попали в кинологию? Знаю - недавно вы получили звание «Заслуженный кинолог России» от президента РКФ.
- А с кинологией получилось очень просто. Супруг часто ходил на охоту с собаками на лис и кабана. И вот когда мы приехали в Москву, он захотел завести свою охотничью собаку, уговорил меня взять щенка, так в нашем доме появилась наша первая лайка – Дымка. Очень хорошая собака была, отлично работала! Всего у нас было три лайки – Дымка, Ригма и Таёжка. Все просто изумительные охотницы. Ну, а так как лайка - собака охотничья, я начала приобщаться к охоте и к охотничьему собаководству. Вошла в общество охотников, стала приходить на совещания, участвовать в выставках, состязаниях. Меня заметили, появились друзья и знакомые. И однажды руководитель уговорил окончить курсы и предложил работать с собаками. Так, в 1967 году я начала работать как кинолог. Доработала до эксперта всесоюзной и международной категории. Мой труд Эксперта-кинолога отмечен «Золотым значком Российской Кинологической Федерации». Параллельно я продолжала работать в библиотеке, а ушла оттуда окончательно лет двадцать пять назад.
- А делитесь ли вы своим опытом с молодёжью?
- Да. Я много ездила по стране, проводила экспертизу собак на выставках и состязаниях в разных городах, вплоть до Камчатки. И конечно, по завершении основной работы всегда обсуждали с молодыми активистами состояние породы – рабочие качества и экстерьер выставленного поголовья. Писала статьи по охотничьему собаководству в периодическую охотничью литературу. Сейчас выезжаю на выставки и состязания в основном в Московской области, по завершению по-прежнему обсуждаем с молодыми энтузиастами проблемы охотничьего собаководства.
