tvi55
Команда форума
- С нами с
- 27/05/08
- Постов
- 3 960
- Оценка
- 1 750
- Живу в:
- Санкт-Петербург
- Для знакомых
- Владимир Иванович
- Охочусь с
- 1994
- Оружие
- ИЖ-27М, ОП СКС 7.62х39
- Собака(ки)
- Английский кокер спаниель
БЛОКАДНАЯ БЫЛЬ
Петра град, город Пушкина — Святыня!
Возьми меня в себя, своё дай имя!...
Моя жизнь не возможна без тебя,
Мой Петербург, ты - Родина моя!
Кадрового военлёта Титова Ивана Васильевича и его семью война застала в Таллине. Жену Нину и малышей-близнецов Юрия и Гурия морем эвакуировали в Ленинград, из которого в своё время Иван был призван в Красную Армию. После тяжёлых оборонительных боёв наши войска и флот оставили Таллин. Авиаполк в котором служил Иван Васильевич был передислоцирован осенью 1941 года из Таллина в Пушкин (Царское Село) под Ленинградом.
Иван Васильевич служил техником на бомбардировщике ДБ-3 . Кроме своих технических, он хорошо освоил обязанности борт-стрелка на этом самолёте и в случае необходимости мог подменить выбывшего или раненого сослуживца. Однажды после успешного выполнения очередного боевого задания при возвращении на аэродром его самолёт был серьёзно повреждён огнём немецких зенитных орудий.
Пилот и штурман покинули повреждённый самолёт, раскрыли парашюты и как потом выяснилось благополучно приземлились на нейтральной полосе, с которой их забрали подоспевшие наши пехотинцы. Контуженный и оглушенный при попадании в самолёт, Иван Васильевич в отчаянии боролся с заклинившим люком, но горящий корпус самолёта не поддавался. Горящий самолёт, с рёвом, по пологой траектории стремительно приближался к земле и, срезав несколько молодых деревьев, рухнул на краю заросшего кустарником болота. Судьба на этот раз была благосклонна к герою нашего повествования. При ударе о болотистую поверхность самолёт не взорвался, носом зарылся в болото и продолжал гореть.
От страшного удара Иван получил несколько ранений и потерял сознание. Пришёл в себя от невыносимой боли, пронизывающей всё тело, и страшного жара и гари, передняя часть самолёта, двигатели были охвачены огненным смерчем. Ивану оставалось жить считанные мгновенья...
Собрав волю в кулак, сконцентрировав все духовные и физические резервы организма, не помня себя Иван из пистолета с остервенением стрелял в обшивку самолёта до последнего патрона, с ожесточением из последних сил обожжёнными руками и зубами удалось повредить обшивку самолёта, вывалиться из него и отползти в болотной жиже на некоторое расстояние и выбраться на относительно сухое место. Самолёт продолжал гореть и в какой-то момент раздался страшный взрыв. От жуткого удара и боли Иван вновь потерял сознание...
Через некоторое время от ощущения нестерпимой боли израненного и обожжённого тела он пришёл в себя. Опираясь на локти, удалось приподнять голову, Иван осмотрелся кругом.
Буквально в паре сотен метров от себя он увидел цепь немецких автоматчиков с овчаркой, стремительно приближавшихся к горящим обломкам самолёта. Придержав собак, к раненому подошло несколько фашистов. Увидев, что лётчик жив, направили автоматы, ближний немец обыскал его и, обратив внимание на эмблемы технаря - скрещённые ключ и молот, спросил: «Рус — техник?». Иван только кивнул головой. Техническая специальность военнопленного во многом определила его дальнейшую судьбу...
После недолгого лечения в немецком полевом госпитале Ивана, как потом выяснилось, отправили в Польшу, в лагерь для военнопленных, рядом с небольшим ремонтным заводом с аэродромом.
Как выяснилось после окончания войны, жена Ивана Нина получила в блокадной коммунальной квартире на Лиговке осенью 1941 две похоронки из авиачасти: первую в скорости после крушения самолёта на занятой немцами территории, и вторую , через месяц, когда лётчик и штурман были обстоятельно опрошены после возвращения в часть, когда они оба засвидетельствовали, что третий член экипажа подбитого самолёта был убит и упал вместе с самолётом...
Нина Васильевна, жена и односельчанка Ивана Васильевича, с которым она были знакома с детства, не поверила в смерть любимого человека, несмотря на очевидные свидетельства, уверенная в том, что муж чудом спасся и остался в живых, была человеком глубоко верующим и холодными блокадными ночами, плача над спящими мальчиками, вымаливала своего Ванечку у господа Бога... Голодной и холодной зимой 1942 года мальчики один за другим умерли от голода... А от Ивана не было никаких вестей...
Работая на заводе, возвращаясь на ночь в лагерный барак, Иван с товарищами тщательно изучили территорию завода и лагеря, порядок охраны и перемещения личного состава, тщательно обдумывали и планировали побег... Несколько раз , буквально не хватало толики везения, чтобы попытка состоялась, хотя итог побега оптимизма не вселял. Мучительно долго проходили долгие месяцы плена...
И вот наступили первые февральские дни 1943 года. Последнее время по непонятным причинам порядки в лагере и на заводе несколько смягчились. Меньше стало избиений и издевательств со стороны немцев, рабочие-пленники уже стали забывать об экзекуциях и расстрелах за нерадивость, проступки и брак в работе. И вот настало морозное утро когда с утра в казарме охраны послышались неразборчивые возгласы, крики, неожиданно зазвучала траурная музыка. Перед рабочей сменой на заводе в общей комнате собрали всех пленных. С информационным сообщением выступил начальник лагеря, который с мрачным выражением лица на ломаном русском языке рассказал всем , что германский вермахт понёс тяжёлые потери в битве на Волге под Сталинградом, но немецкий народ сплочён как некогда - соберётся с силами и нанесёт смертельный удар большевистской гадине.
И тут, я постараюсь максимально близко к оригинальному рассказу процитировать, как мне уже в 1978 году за праздничным столом 23 февраля в Ленинграде, в их квартире на Невском проспекте, дом 114, живописал дядя Ваня: «Он, гад, рассказывает со скорбным выражением лица, а меня ну просто распирает, ведь сколько времени пришлось жить под тяжёлым гнётом мыслей, ничего не зная об истинном положении вещей на фронте, о судьбе родных, вот радость наружу так и попёрла — не могу себя сдержать, все вокруг изображают печаль и скорбь, а меня так и распирает, он на меня пялится - а я улыбаюсь на все 32 и всё тут!. Не выдержал фашист, сорвался. Подскочил, ударом всего тела завалил на пол, подскочила охрана и давай упавшего сапожищами охаживать, а комендант всё в лицо норовил ударить. Били, долго-ли не помню, но пришёл в себя от ужасного холода на полу в карцере, боль во всём теле страшная, а во рту - жуткое крошево. Десятка полтора передних зубов вперемежку с кровью, кусками губ и ошмётков дёсен...»
Но по какой-то причине не расстреляли, и через неделю на черновые работы снова бросили. Возможно сказался серьёзный дефицит квалифицированных рабочих. Комендант вскорости отправился на Восточный фронт.
Новый немецкий комендант был из выздоровевших после ранения фронтовиков. У него к русским было, по какой-то причине, достаточно либеральное отношение. По крайней мере, советских военнопленных он по своему отношению почти не выделял, по сравнению с другими, работающими на заводе, пленными поляками. Ивана вернули на работу на завод.
В июне 1944 года, во время страшного авианалёта на завод и аэродром Ивану в обстановке всеобщего хаоса , взрывов и пожаров наконец удалось бежать. До темноты пересидел в лесу, вечером наткнулся на польский хутор. Рискнул, постучался в дом, на удивление пустили, помогли привести себя в божеский вид, умыться, накормили, дали гражданскую одежду и объяснили куда нужно идти в сторону линии фронта. С Божьей помощью, линию фронта пересёк благополучно.
Прошёл проверку СМЕРШ, поверили — и теперь уже рядовым был направлен на фронт в стрелковую часть. Бои за освобождение Польши и Чехословакии. Награждён двумя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», медалью «За оборону Ленинграда». Победу праздновал в Праге.
А в августе 1944 года Нина Васильевна получила третью похоронку на мужа. Освобождённые товарищи Ивана по лагерю сочли Ивана Васильевича погибшим при авианалёте, о чём было составлено и отправлено соответствующее уведомление в освобождённый Ленинград. Но не смотря на весь ужас ситуации, Нина не поддалась отчаянию и по-прежнему верила, что Боженька не даст пропасть её суженному. И она всё вынесла, она победила в страшной схватке с войной, она дождалась своего Ванечку!!!
После войны, прошедшему ужасы плена фронтовику далеко не сразу удалось найти работу в любимом Ленинграде. После месяцев скитаний удалось устроиться завхозом и по-совместительству сторожем в вечернюю школу. При школе выделили и комнату в коммуналке. У любящей пары родилась доченька, которую любили и пестовали, на которую даже пылинке не давали упасть...
Находясь порою рядом с этой замечательной парой , нам, молодым было в диковинку наблюдать за тем, как они относились друг к другу. Они ценили каждый миг, проведённый рядом со своей "половинкой". и сейчас, спустя десятилетия, вспоминая Ивана Васильевича, всегда рядом представляешь тихую, незаметную, бесконечно добрую и заботливую Нину Васильевну. Расставаясь даже на час-два они прощались друг с другом так - будто расставались навсегда...
Они и ушли от нас в вечность, как и жили - тихо, незаметно, вскорости друг за другом...
Иван Васильевич Титов в год 25-летия Победы, Ленинград
Петра град, город Пушкина — Святыня!
Возьми меня в себя, своё дай имя!...
Моя жизнь не возможна без тебя,
Мой Петербург, ты - Родина моя!
Кадрового военлёта Титова Ивана Васильевича и его семью война застала в Таллине. Жену Нину и малышей-близнецов Юрия и Гурия морем эвакуировали в Ленинград, из которого в своё время Иван был призван в Красную Армию. После тяжёлых оборонительных боёв наши войска и флот оставили Таллин. Авиаполк в котором служил Иван Васильевич был передислоцирован осенью 1941 года из Таллина в Пушкин (Царское Село) под Ленинградом.
Иван Васильевич служил техником на бомбардировщике ДБ-3 . Кроме своих технических, он хорошо освоил обязанности борт-стрелка на этом самолёте и в случае необходимости мог подменить выбывшего или раненого сослуживца. Однажды после успешного выполнения очередного боевого задания при возвращении на аэродром его самолёт был серьёзно повреждён огнём немецких зенитных орудий.
Пилот и штурман покинули повреждённый самолёт, раскрыли парашюты и как потом выяснилось благополучно приземлились на нейтральной полосе, с которой их забрали подоспевшие наши пехотинцы. Контуженный и оглушенный при попадании в самолёт, Иван Васильевич в отчаянии боролся с заклинившим люком, но горящий корпус самолёта не поддавался. Горящий самолёт, с рёвом, по пологой траектории стремительно приближался к земле и, срезав несколько молодых деревьев, рухнул на краю заросшего кустарником болота. Судьба на этот раз была благосклонна к герою нашего повествования. При ударе о болотистую поверхность самолёт не взорвался, носом зарылся в болото и продолжал гореть.
От страшного удара Иван получил несколько ранений и потерял сознание. Пришёл в себя от невыносимой боли, пронизывающей всё тело, и страшного жара и гари, передняя часть самолёта, двигатели были охвачены огненным смерчем. Ивану оставалось жить считанные мгновенья...
Собрав волю в кулак, сконцентрировав все духовные и физические резервы организма, не помня себя Иван из пистолета с остервенением стрелял в обшивку самолёта до последнего патрона, с ожесточением из последних сил обожжёнными руками и зубами удалось повредить обшивку самолёта, вывалиться из него и отползти в болотной жиже на некоторое расстояние и выбраться на относительно сухое место. Самолёт продолжал гореть и в какой-то момент раздался страшный взрыв. От жуткого удара и боли Иван вновь потерял сознание...
Через некоторое время от ощущения нестерпимой боли израненного и обожжённого тела он пришёл в себя. Опираясь на локти, удалось приподнять голову, Иван осмотрелся кругом.
Буквально в паре сотен метров от себя он увидел цепь немецких автоматчиков с овчаркой, стремительно приближавшихся к горящим обломкам самолёта. Придержав собак, к раненому подошло несколько фашистов. Увидев, что лётчик жив, направили автоматы, ближний немец обыскал его и, обратив внимание на эмблемы технаря - скрещённые ключ и молот, спросил: «Рус — техник?». Иван только кивнул головой. Техническая специальность военнопленного во многом определила его дальнейшую судьбу...
После недолгого лечения в немецком полевом госпитале Ивана, как потом выяснилось, отправили в Польшу, в лагерь для военнопленных, рядом с небольшим ремонтным заводом с аэродромом.
Как выяснилось после окончания войны, жена Ивана Нина получила в блокадной коммунальной квартире на Лиговке осенью 1941 две похоронки из авиачасти: первую в скорости после крушения самолёта на занятой немцами территории, и вторую , через месяц, когда лётчик и штурман были обстоятельно опрошены после возвращения в часть, когда они оба засвидетельствовали, что третий член экипажа подбитого самолёта был убит и упал вместе с самолётом...
Нина Васильевна, жена и односельчанка Ивана Васильевича, с которым она были знакома с детства, не поверила в смерть любимого человека, несмотря на очевидные свидетельства, уверенная в том, что муж чудом спасся и остался в живых, была человеком глубоко верующим и холодными блокадными ночами, плача над спящими мальчиками, вымаливала своего Ванечку у господа Бога... Голодной и холодной зимой 1942 года мальчики один за другим умерли от голода... А от Ивана не было никаких вестей...
Работая на заводе, возвращаясь на ночь в лагерный барак, Иван с товарищами тщательно изучили территорию завода и лагеря, порядок охраны и перемещения личного состава, тщательно обдумывали и планировали побег... Несколько раз , буквально не хватало толики везения, чтобы попытка состоялась, хотя итог побега оптимизма не вселял. Мучительно долго проходили долгие месяцы плена...
И вот наступили первые февральские дни 1943 года. Последнее время по непонятным причинам порядки в лагере и на заводе несколько смягчились. Меньше стало избиений и издевательств со стороны немцев, рабочие-пленники уже стали забывать об экзекуциях и расстрелах за нерадивость, проступки и брак в работе. И вот настало морозное утро когда с утра в казарме охраны послышались неразборчивые возгласы, крики, неожиданно зазвучала траурная музыка. Перед рабочей сменой на заводе в общей комнате собрали всех пленных. С информационным сообщением выступил начальник лагеря, который с мрачным выражением лица на ломаном русском языке рассказал всем , что германский вермахт понёс тяжёлые потери в битве на Волге под Сталинградом, но немецкий народ сплочён как некогда - соберётся с силами и нанесёт смертельный удар большевистской гадине.
И тут, я постараюсь максимально близко к оригинальному рассказу процитировать, как мне уже в 1978 году за праздничным столом 23 февраля в Ленинграде, в их квартире на Невском проспекте, дом 114, живописал дядя Ваня: «Он, гад, рассказывает со скорбным выражением лица, а меня ну просто распирает, ведь сколько времени пришлось жить под тяжёлым гнётом мыслей, ничего не зная об истинном положении вещей на фронте, о судьбе родных, вот радость наружу так и попёрла — не могу себя сдержать, все вокруг изображают печаль и скорбь, а меня так и распирает, он на меня пялится - а я улыбаюсь на все 32 и всё тут!. Не выдержал фашист, сорвался. Подскочил, ударом всего тела завалил на пол, подскочила охрана и давай упавшего сапожищами охаживать, а комендант всё в лицо норовил ударить. Били, долго-ли не помню, но пришёл в себя от ужасного холода на полу в карцере, боль во всём теле страшная, а во рту - жуткое крошево. Десятка полтора передних зубов вперемежку с кровью, кусками губ и ошмётков дёсен...»
Но по какой-то причине не расстреляли, и через неделю на черновые работы снова бросили. Возможно сказался серьёзный дефицит квалифицированных рабочих. Комендант вскорости отправился на Восточный фронт.
Новый немецкий комендант был из выздоровевших после ранения фронтовиков. У него к русским было, по какой-то причине, достаточно либеральное отношение. По крайней мере, советских военнопленных он по своему отношению почти не выделял, по сравнению с другими, работающими на заводе, пленными поляками. Ивана вернули на работу на завод.
В июне 1944 года, во время страшного авианалёта на завод и аэродром Ивану в обстановке всеобщего хаоса , взрывов и пожаров наконец удалось бежать. До темноты пересидел в лесу, вечером наткнулся на польский хутор. Рискнул, постучался в дом, на удивление пустили, помогли привести себя в божеский вид, умыться, накормили, дали гражданскую одежду и объяснили куда нужно идти в сторону линии фронта. С Божьей помощью, линию фронта пересёк благополучно.
Прошёл проверку СМЕРШ, поверили — и теперь уже рядовым был направлен на фронт в стрелковую часть. Бои за освобождение Польши и Чехословакии. Награждён двумя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», медалью «За оборону Ленинграда». Победу праздновал в Праге.
А в августе 1944 года Нина Васильевна получила третью похоронку на мужа. Освобождённые товарищи Ивана по лагерю сочли Ивана Васильевича погибшим при авианалёте, о чём было составлено и отправлено соответствующее уведомление в освобождённый Ленинград. Но не смотря на весь ужас ситуации, Нина не поддалась отчаянию и по-прежнему верила, что Боженька не даст пропасть её суженному. И она всё вынесла, она победила в страшной схватке с войной, она дождалась своего Ванечку!!!
После войны, прошедшему ужасы плена фронтовику далеко не сразу удалось найти работу в любимом Ленинграде. После месяцев скитаний удалось устроиться завхозом и по-совместительству сторожем в вечернюю школу. При школе выделили и комнату в коммуналке. У любящей пары родилась доченька, которую любили и пестовали, на которую даже пылинке не давали упасть...
Находясь порою рядом с этой замечательной парой , нам, молодым было в диковинку наблюдать за тем, как они относились друг к другу. Они ценили каждый миг, проведённый рядом со своей "половинкой". и сейчас, спустя десятилетия, вспоминая Ивана Васильевича, всегда рядом представляешь тихую, незаметную, бесконечно добрую и заботливую Нину Васильевну. Расставаясь даже на час-два они прощались друг с другом так - будто расставались навсегда...
Они и ушли от нас в вечность, как и жили - тихо, незаметно, вскорости друг за другом...
Иван Васильевич Титов в год 25-летия Победы, Ленинград
