tvi55
Команда форума
- С нами с
- 27/05/08
- Постов
- 3 943
- Оценка
- 1 738
- Живу в:
- Санкт-Петербург
- Для знакомых
- Владимир Иванович
- Охочусь с
- 1994
- Оружие
- ИЖ-27М, ОП СКС 7.62х39
- Собака(ки)
- Английский кокер спаниель
Танк-одиночка
Без преувеличения можно утверждать, что в первые, наиболее драматические дни войны цементирующей основой обороны Красной армии стали представители технических родов войск. Танкисты, артиллеристы, саперы, более грамотные, чем пехотинцы, лучше ориентировались в обстановке и меньше поддавались панике. Об их исключительной выдержке можно судить по множеству боевых эпизодов.
«Хрестоматийным» стал случай в Прибалтике. Речь идет о танке КВ, который, по одним источникам, задержал 6-ю немецкую танковую дивизию, по другим – чуть ли не всю 4-ю танковую группу противника.
В основе этих весьма преувеличенных оценок лежит реальный факт. 24 июня 1941 года в ходе контрудара 3-го механизированного корпуса один из танков КВ 2-й танковой дивизии по неизвестным причинам повернул на северо-запад и вышел к дороге, по которой осуществлялись снабжение и связь с боевой группой «Раус» 6-й немецкой танковой дивизии, к тому времени захватившей плацдарм на правом берегу реки Дубиса.
Чтобы понять, что же произошло, имеет смысл обратиться к свидетельству самого Эрахарда Рауса, который утром 24 июня узнал: единственная дорога, ведущая к плацдарму, заблокирована тяжелым танком КВ. Предоставим слово самому немецкому офицеру, рассказывает он очень образно и подробно.
«Русский танк сумел уничтожить телефонные провода, связывающие нас со штабом дивизии. Хотя намерения противника оставались неясными, мы начали опасаться атаки с тыла. Я немедленно приказал 3-й батарее лейтенанта Венгенрота из 41-го батальона истребителей танков занять позицию в тылу возле плоской вершины холма поблизости от командного пункта 6-й моторизованной бригады, который также служил командным пунктом всей боевой группы.
Чтобы укрепить нашу противотанковую оборону, мне пришлось развернуть на 180 градусов находившуюся рядом батарею 150-мм гаубиц. 3-я рота лейтенанта Гебхардта из 57-го саперного танкового батальона получила приказ заминировать дорогу и ее окрестности. Приданные нам танки (половина 65-го танкового батальона майора Шенка) были расположены в лесу. Они получили приказ быть готовыми к контратаке, как только это потребуется.
Время шло, но вражеский танк, заблокировавший дорогу, не двигался, хотя время от времени стрелял в сторону Расейняя. В полдень 24 июня вернулись разведчики, которых я отправил уточнить обстановку. Они сообщили, что кроме этого танка не обнаружили ни войск, ни техники, которые могли бы атаковать нас. Офицер, командовавший подразделением, сделал логичный вывод, что это одиночный танк из отряда, атаковавшего боевую группу «фон Зекендорф».
Хотя опасность атаки развеялась, следовало принять меры, чтобы поскорее уничтожить эту опасную помеху или по крайней мере отогнать русский танк подальше. Своим огнем он уже поджег 12 грузовиков со снабжением, которые шли к нам из Расейняя. Мы не могли эвакуировать раненых в боях за плацдарм, и в результате несколько человек скончались, не получив медицинской помощи, в том числе молодой лейтенант, раненный выстрелом в упор. Если бы мы сумели вывезти их, они были бы спасены. Все попытки обойти этот танк оказались безуспешными. Машины либо вязли в грязи, либо сталкивались с разрозненными русскими подразделениями, все еще блуждавшими по лесу.
Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота, недавно получившей 50-мм противотанковые пушки, пробраться сквозь лес, подойти к танку на дистанцию эффективной стрельбы и уничтожить его. Командир батареи и его отважные солдаты с радостью приняли это опасное задание и взялись за работу с полной уверенностью, что она не затянется. С командного пункта на вершине холма мы следили за ними, пока они аккуратно пробирались среди деревьев от одной лощины к другой. Мы видели, как первое орудие приблизилось на 1000 метров к танку, который торчал прямо посреди дороги. Судя по всему, русские не замечали угрозы. Второе орудие на какое-то время пропало из вида, а потом вынырнуло из оврага прямо перед танком и заняло хорошо замаскированную позицию. Прошло еще 30 минут, и последние два орудия тоже вышли на исходные позиции.
Мы следили за происходящим с вершины холма. Неожиданно кто-то предположил, что танк поврежден и брошен экипажем, так как он стоял на дороге совершенно неподвижно, представляя собой идеальную мишень. Внезапно грохнул выстрел первой из наших противотанковых пушек, мигнула вспышка и серебристая трасса уперлась прямо в танк. Расстояние не превышало 600 метров. Мелькнул клубок огня, раздался отрывистый треск. Прямое попадание! Затем последовали второе и третье попадания.
Офицеры и солдаты радостно закричали, словно зрители на веселом спектакле. «Попали! Браво! С танком покончено!». Танк никак не реагировал, пока наши пушки не добились восьми попаданий. Затем его башня развернулась, аккуратно нащупала цель и начала методично уничтожать наши орудия одиночными выстрелами 80-мм орудия (Раус ошибается, конечно же, 76-мм. – М.Б.). Две наши 50-мм пушки были разнесены на куски, остальные две были серьезно повреждены. Личный состав потерял несколько человек убитыми и ранеными. Глубоко потрясенный, лейтенант Венгенрот вместе со своими солдатами вернулся на плацдарм. Недавно полученное оружие, которому он безоговорочно доверял, оказалось совершенно беспомощным против чудовищного танка. Чувство глубокого разочарования охватило всю нашу боевую группу.
Было ясно, что из всего нашего оружия только 88-мм зенитные орудия с их тяжелыми бронебойными снарядами могут справиться с уничтожением стального исполина. Во второй половине дня одно такое орудие было выведено из боя под Расейняем и начало осторожно подползать к танку с юга. КВ-1 все еще был развернут на север, так как именно с этого направления была проведена предыдущая атака. Длинноствольная зенитка приблизилась на расстояние около 1800 метров, с которого уже можно было добиться удовлетворительных результатов. К несчастью, грузовики, которые ранее уничтожил чудовищный танк, все еще догорали по обочинам дороги, и их дым мешал артиллеристам прицелиться. Но с другой стороны – этот же дым превратился в завесу, под прикрытием которой орудие можно было подтащить еще ближе к цели.
Наконец расчет выбрался на опушку леса, откуда видимость была отличной. Расстояние до танка теперь не превышало 500 метров. Мы подумали, что первый же выстрел даст прямое попадание и наверняка уничтожит мешающий нам танк. Расчет начал готовить орудие к стрельбе.
Хотя танк не двигался со времени боя с противотанковой батареей, оказалось, что его экипаж и командир имеют железные нервы. Они хладнокровно следили за приближением зенитки, не мешая ей, так как пока орудие двигалось, оно не представляло никакой угрозы для танка. К тому же чем ближе окажется зенитка, тем легче будет уничтожить ее. Наступил критический момент в дуэли нервов, когда расчет принялся готовить зенитку к выстрелу. Для экипажа танка настало время действовать. Пока артиллеристы, страшно нервничая, наводили и заряжали орудие, танк развернул башню и выстрелил первым. Снаряд попадал в цель. Тяжело поврежденная зенитка свалилась в канаву, несколько человек расчета погибли, а остальные были вынуждены бежать. Пулеметный огонь танка помешал вывезти орудие и подобрать погибших.
Провал этой попытки, на которую возлагались огромные надежды, стал для нас очень неприятной новостью. Оптимизм солдат погиб вместе с 88-мм орудием. Наши солдаты провели не самый лучший день, жуя консервы, так как подвезти горячую пищу было невозможно.
Однако самые большие опасения улетучились хотя бы на время. Атака русских на Расейняй была отбита боевой группой «фон Зекендорф», которая сумела удержать высоту 106. Теперь можно уже не опасаться, что советская 2-я танковая дивизия прорвется к нам в тыл и отрежет нас. Оставалась лишь болезненная заноза в виде танка, который блокировал наш единственный путь снабжения. Мы решили, что если с ним не удалось справиться днем, то уж ночью мы сделаем это. Штаб бригады несколько часов обсуждал различные варианты уничтожения танка, и начались приготовления сразу к нескольким из них.
Наши саперы предложили ночью 24/25 июня просто подорвать танк. Следует сказать, что саперы не без злорадного удовлетворения следили за безуспешными попытками артиллеристов уничтожить противника. В 1.00 саперы начали действовать, так как экипаж танка уснул в башне, не подозревая об опасности. После того как на гусенице и толстой бортовой броне были установлены подрывные заряды, саперы подожгли бикфордов шнур и отбежали. Через несколько секунд гулкий взрыв разорвал ночную тишину. Задача была выполнена, и саперы решили, что добились решительного успеха. Однако не успело эхо взрыва умолкнуть среди деревьев, ожил пулемет танка, и вокруг засвистели пули. Сам танк не двигался. Вероятно, его гусеница была перебита, но выяснить это не удалось, так как пулемет бешено обстреливал все вокруг. Лейтенант Гебхардт и его патруль вернулись на плацдарм заметно приунывшие.
Несмотря на все усилия, танк продолжал блокировать дорогу, обстреливая любой движущийся предмет, который замечал. Четвертым решением, которое родилось утром 25 июня, был вызов пикировщиков Ju 87 для уничтожения танка. Однако нам было отказано, поскольку самолеты требовались буквально повсюду. Но даже если бы они нашлись, вряд ли пикировщики сумели бы уничтожить танк прямым попаданием. Мы были уверены, что осколки близких разрывов не испугают экипаж стального гиганта.
Но теперь этот проклятый танк требовалось уничтожить любой ценой. Боевая мощь гарнизона нашего плацдарма будет серьезно подорвана, если не удастся разблокировать дорогу. Дивизия не сумеет выполнить поставленную перед ней задачу. Поэтому я решил использовать последнее оставшееся у нас средство, хотя этот план мог привести к большим потерям в людях, танках и технике, но при этом не обещал гарантированного успеха. Однако мои намерения должны были ввести противника в заблуждение и помочь свести наши потери к минимуму. Мы намеревались отвлечь внимание КВ-1 ложной атакой танков майора Шенка и подвезти поближе 88-мм орудия, чтобы уничтожить ужасного монстра. Местность вокруг русского танка способствовала этому. Там имелась возможность скрытно подкрасться к танку и устроить наблюдательные посты в лесистом районе восточнее дороги. Так как лес был довольно редким, наши верткие Pz.35(t) могли свободно двигаться во всех направлениях.
Вскоре прибыл 65-й танковый батальон и начал обстреливать русский танк с трех сторон. Экипаж КВ-1 начал заметно нервничать. Башня вертелась из стороны в сторону, пытаясь поймать на прицел нахальные германские танки. Русские стреляли по целям, мелькающим среди деревьев, но все время опаздывали. Германский танк появлялся, но буквально в то же мгновение исчезал. Экипаж танка КВ-1 был уверен в прочности своей брони, которая напоминала слоновью шкуру и отражала все снаряды, однако русские хотели уничтожить досаждающих им противников, в то же время продолжая блокировать дорогу.
К счастью для нас, русских охватил азарт, и они перестали следить за своим тылом, откуда к ним приближалось несчастье. Зенитное орудие заняло позицию рядом с тем местом, где накануне уже было уничтожено одно такое же. Его грозный ствол нацелился на танк, и прогремел первый выстрел. Раненый КВ-1 попытался развернуть башню назад, но зенитчики за это время успели сделать еще два выстрела. Башня перестала вращаться, однако танк не загорелся, хотя мы этого ожидали. Хоть противник больше не реагировал на наш огонь, после двух дней неудач мы не могли поверить в успех. Были сделаны еще четыре выстрела бронебойными снарядами из 88-мм зенитного орудия, которые вспороли шкуру чудовища. Его орудие беспомощно задралось вверх, но танк продолжал стоять на дороге, которая больше не была блокирована.
Свидетели этой смертельной дуэли захотели подойти поближе, чтобы проверить результаты своей стрельбы. К своему величайшему изумлению, они обнаружили, что только два снаряда пробили броню, тогда как пять остальных 88-мм снарядов лишь сделали глубокие выбоины на ней. Мы также нашли восемь синих кругов, отмечающих места попадания 50-мм снарядов. Результатом вылазки саперов были серьезное повреждение гусеницы и неглубокая выщерблена на стволе орудия. Зато мы не нашли никаких следов попаданий снарядов 37-мм пушек танков Pz.35(t). Движимые любопытством, наши «давиды» вскарабкались на поверженного «голиафа» в напрасной попытке открыть башенный люк. Несмотря на все усилия, его крышка не поддавалась.
Внезапно ствол орудия начал двигаться, и наши солдаты в ужасе бросились прочь. Только один из саперов сохранил самообладание и быстро сунул ручную гранату в пробоину, сделанную снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, и крышка люка отлетела в сторону. Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны».
Что же, как видим, описание событий более чем подробное. Однако оно нуждается в некоторых комментариях, тем более что диапазон оценок действий неизвестного экипажа колеблется в последнее время от восторженных до скептически пренебрежительных.
Какое влияние на ход боевых действий в этом районе оказал подвиг неизвестного экипажа? Попробуем разобраться.
В 11 часов 30 минут 23 июня части 2-й танковой дивизии атаковали плацдарм группы «Зекендорф», выбили с него немцев и переправились через Дубису. Первоначально 2-й танковой дивизии способствовал успех. Разгромив части 114-го моторизованного полка немцев, наши танкисты заняли Расейняй, но вскоре были оттуда выбиты. Всего за 23 июня Расейняй четыре раза переходил из рук в руки. 24 июня бои возобновились с новой силой. Подчеркнем: в течение двух дней боевая группа «Зекендорф» и все части, имевшиеся в подчинении у командира дивизии, вели бой с советской танковой дивизией. То, что немцам удалось устоять, вовсе не их заслуга. 2-я танковая дивизия действовала без взаимодействия с другими частями фронта, без поддержки авиации, в условиях дефицита боеприпасов и топлива. Для отражения контрудара советской дивизии командование 4-й немецкой танковой группы 25 июня направило 1-ю танковую, 36-ю моторизованную и 269-ю пехотную дивизии. Общими усилиями кризис в полосе 4-й танковой группы был ликвидирован. Все это время боевая группа «Раус» была полностью отрезана от основных сил 6-й танковой дивизии, находилась на другом берегу Дубисы и пыталась справиться с одним танком! А ведь как раз 24 июня маневр группы «Раус» по правому берегу Дубисы во фланг и тыл атакующим советским танковым частям пришелся бы очень кстати.
Мы никогда не узнаем причину, по которой одиночный танк КВ-1, оторвавшись от основных сил дивизии, вышел на коммуникации боевой группы «Раус». Возможно, что в ходе боя экипаж просто потерял ориентировку. Не узнаем мы и причину, по которой в течение двух дней танк оставался неподвижным. Скорее всего имела место какая-то поломка двигателя или трансмиссии (выход из строя коробки передач на КВ был массовым явлением). Это совершенно очевидно, так как танк не пытался ни покинуть позицию, ни маневрировать на ней. Ясно одно – экипаж не покинул вышедшую из строя машину и не попытался скрыться в лесу под покровом темноты. Ничто не мешало танкистам это сделать – кроме дороги местность вокруг немцами толком не контролировалась. Неизвестные советские танкисты предпочли гибель в бою бегству и уж тем более сдаче в плен. Вечная им слава!
Детали
В советское время история танка-одиночки была мало известна. Официально об этом эпизоде упоминали лишь в 1965 году, когда останки павших переносили на воинское кладбище в Расейняй. «Крестьянская газета» («Валстечю лайкраштис») 8 октября 1965 года сообщила: «Заговорила могила у деревни Дайняй. Откопав, нашли личные вещи танкистов. Но они говорят очень мало. Две баклажки и три авторучки без надписей или знаков. Два ремня показывают, что в танке были два офицера. Более красноречивыми оказались ложки. На одной из них вырезана фамилия: Смирнов В. А. На второй – три буквы: Ш. Н. А. Видимо, это первые буквы фамилии, имени и отчества солдата. Самая ценная находка, устанавливающая личность героев – портсигар и в нем комсомольский билет, временем порядочно испорченный. Внутренние листки билета склеились с каким-то другим документом. На первой странице можно прочитать только последние цифры номера билета – ...1573. Ясная фамилия и неполное имя: Ершов Пав... Самой информативной оказалась квитанция. На ней можно прочесть все записи. Из нее узнаем фамилию одного из танкистов, место его жительства. Квитанция говорит: паспорт, серия ЛУ 289759, выдан 8 октября 1935 года Псковским отделом милиции Ершову Павлу Егоровичу, сдан 11 февраля 1940 года».
Михаил Барятинский
Без преувеличения можно утверждать, что в первые, наиболее драматические дни войны цементирующей основой обороны Красной армии стали представители технических родов войск. Танкисты, артиллеристы, саперы, более грамотные, чем пехотинцы, лучше ориентировались в обстановке и меньше поддавались панике. Об их исключительной выдержке можно судить по множеству боевых эпизодов.
«Хрестоматийным» стал случай в Прибалтике. Речь идет о танке КВ, который, по одним источникам, задержал 6-ю немецкую танковую дивизию, по другим – чуть ли не всю 4-ю танковую группу противника.
Чтобы понять, что же произошло, имеет смысл обратиться к свидетельству самого Эрахарда Рауса, который утром 24 июня узнал: единственная дорога, ведущая к плацдарму, заблокирована тяжелым танком КВ. Предоставим слово самому немецкому офицеру, рассказывает он очень образно и подробно.
«Русский танк сумел уничтожить телефонные провода, связывающие нас со штабом дивизии. Хотя намерения противника оставались неясными, мы начали опасаться атаки с тыла. Я немедленно приказал 3-й батарее лейтенанта Венгенрота из 41-го батальона истребителей танков занять позицию в тылу возле плоской вершины холма поблизости от командного пункта 6-й моторизованной бригады, который также служил командным пунктом всей боевой группы.
Чтобы укрепить нашу противотанковую оборону, мне пришлось развернуть на 180 градусов находившуюся рядом батарею 150-мм гаубиц. 3-я рота лейтенанта Гебхардта из 57-го саперного танкового батальона получила приказ заминировать дорогу и ее окрестности. Приданные нам танки (половина 65-го танкового батальона майора Шенка) были расположены в лесу. Они получили приказ быть готовыми к контратаке, как только это потребуется.
Время шло, но вражеский танк, заблокировавший дорогу, не двигался, хотя время от времени стрелял в сторону Расейняя. В полдень 24 июня вернулись разведчики, которых я отправил уточнить обстановку. Они сообщили, что кроме этого танка не обнаружили ни войск, ни техники, которые могли бы атаковать нас. Офицер, командовавший подразделением, сделал логичный вывод, что это одиночный танк из отряда, атаковавшего боевую группу «фон Зекендорф».
Хотя опасность атаки развеялась, следовало принять меры, чтобы поскорее уничтожить эту опасную помеху или по крайней мере отогнать русский танк подальше. Своим огнем он уже поджег 12 грузовиков со снабжением, которые шли к нам из Расейняя. Мы не могли эвакуировать раненых в боях за плацдарм, и в результате несколько человек скончались, не получив медицинской помощи, в том числе молодой лейтенант, раненный выстрелом в упор. Если бы мы сумели вывезти их, они были бы спасены. Все попытки обойти этот танк оказались безуспешными. Машины либо вязли в грязи, либо сталкивались с разрозненными русскими подразделениями, все еще блуждавшими по лесу.
Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота, недавно получившей 50-мм противотанковые пушки, пробраться сквозь лес, подойти к танку на дистанцию эффективной стрельбы и уничтожить его. Командир батареи и его отважные солдаты с радостью приняли это опасное задание и взялись за работу с полной уверенностью, что она не затянется. С командного пункта на вершине холма мы следили за ними, пока они аккуратно пробирались среди деревьев от одной лощины к другой. Мы видели, как первое орудие приблизилось на 1000 метров к танку, который торчал прямо посреди дороги. Судя по всему, русские не замечали угрозы. Второе орудие на какое-то время пропало из вида, а потом вынырнуло из оврага прямо перед танком и заняло хорошо замаскированную позицию. Прошло еще 30 минут, и последние два орудия тоже вышли на исходные позиции.
Мы следили за происходящим с вершины холма. Неожиданно кто-то предположил, что танк поврежден и брошен экипажем, так как он стоял на дороге совершенно неподвижно, представляя собой идеальную мишень. Внезапно грохнул выстрел первой из наших противотанковых пушек, мигнула вспышка и серебристая трасса уперлась прямо в танк. Расстояние не превышало 600 метров. Мелькнул клубок огня, раздался отрывистый треск. Прямое попадание! Затем последовали второе и третье попадания.
Офицеры и солдаты радостно закричали, словно зрители на веселом спектакле. «Попали! Браво! С танком покончено!». Танк никак не реагировал, пока наши пушки не добились восьми попаданий. Затем его башня развернулась, аккуратно нащупала цель и начала методично уничтожать наши орудия одиночными выстрелами 80-мм орудия (Раус ошибается, конечно же, 76-мм. – М.Б.). Две наши 50-мм пушки были разнесены на куски, остальные две были серьезно повреждены. Личный состав потерял несколько человек убитыми и ранеными. Глубоко потрясенный, лейтенант Венгенрот вместе со своими солдатами вернулся на плацдарм. Недавно полученное оружие, которому он безоговорочно доверял, оказалось совершенно беспомощным против чудовищного танка. Чувство глубокого разочарования охватило всю нашу боевую группу.
Было ясно, что из всего нашего оружия только 88-мм зенитные орудия с их тяжелыми бронебойными снарядами могут справиться с уничтожением стального исполина. Во второй половине дня одно такое орудие было выведено из боя под Расейняем и начало осторожно подползать к танку с юга. КВ-1 все еще был развернут на север, так как именно с этого направления была проведена предыдущая атака. Длинноствольная зенитка приблизилась на расстояние около 1800 метров, с которого уже можно было добиться удовлетворительных результатов. К несчастью, грузовики, которые ранее уничтожил чудовищный танк, все еще догорали по обочинам дороги, и их дым мешал артиллеристам прицелиться. Но с другой стороны – этот же дым превратился в завесу, под прикрытием которой орудие можно было подтащить еще ближе к цели.
Наконец расчет выбрался на опушку леса, откуда видимость была отличной. Расстояние до танка теперь не превышало 500 метров. Мы подумали, что первый же выстрел даст прямое попадание и наверняка уничтожит мешающий нам танк. Расчет начал готовить орудие к стрельбе.
Хотя танк не двигался со времени боя с противотанковой батареей, оказалось, что его экипаж и командир имеют железные нервы. Они хладнокровно следили за приближением зенитки, не мешая ей, так как пока орудие двигалось, оно не представляло никакой угрозы для танка. К тому же чем ближе окажется зенитка, тем легче будет уничтожить ее. Наступил критический момент в дуэли нервов, когда расчет принялся готовить зенитку к выстрелу. Для экипажа танка настало время действовать. Пока артиллеристы, страшно нервничая, наводили и заряжали орудие, танк развернул башню и выстрелил первым. Снаряд попадал в цель. Тяжело поврежденная зенитка свалилась в канаву, несколько человек расчета погибли, а остальные были вынуждены бежать. Пулеметный огонь танка помешал вывезти орудие и подобрать погибших.
Провал этой попытки, на которую возлагались огромные надежды, стал для нас очень неприятной новостью. Оптимизм солдат погиб вместе с 88-мм орудием. Наши солдаты провели не самый лучший день, жуя консервы, так как подвезти горячую пищу было невозможно.
Однако самые большие опасения улетучились хотя бы на время. Атака русских на Расейняй была отбита боевой группой «фон Зекендорф», которая сумела удержать высоту 106. Теперь можно уже не опасаться, что советская 2-я танковая дивизия прорвется к нам в тыл и отрежет нас. Оставалась лишь болезненная заноза в виде танка, который блокировал наш единственный путь снабжения. Мы решили, что если с ним не удалось справиться днем, то уж ночью мы сделаем это. Штаб бригады несколько часов обсуждал различные варианты уничтожения танка, и начались приготовления сразу к нескольким из них.
Наши саперы предложили ночью 24/25 июня просто подорвать танк. Следует сказать, что саперы не без злорадного удовлетворения следили за безуспешными попытками артиллеристов уничтожить противника. В 1.00 саперы начали действовать, так как экипаж танка уснул в башне, не подозревая об опасности. После того как на гусенице и толстой бортовой броне были установлены подрывные заряды, саперы подожгли бикфордов шнур и отбежали. Через несколько секунд гулкий взрыв разорвал ночную тишину. Задача была выполнена, и саперы решили, что добились решительного успеха. Однако не успело эхо взрыва умолкнуть среди деревьев, ожил пулемет танка, и вокруг засвистели пули. Сам танк не двигался. Вероятно, его гусеница была перебита, но выяснить это не удалось, так как пулемет бешено обстреливал все вокруг. Лейтенант Гебхардт и его патруль вернулись на плацдарм заметно приунывшие.
Несмотря на все усилия, танк продолжал блокировать дорогу, обстреливая любой движущийся предмет, который замечал. Четвертым решением, которое родилось утром 25 июня, был вызов пикировщиков Ju 87 для уничтожения танка. Однако нам было отказано, поскольку самолеты требовались буквально повсюду. Но даже если бы они нашлись, вряд ли пикировщики сумели бы уничтожить танк прямым попаданием. Мы были уверены, что осколки близких разрывов не испугают экипаж стального гиганта.
Но теперь этот проклятый танк требовалось уничтожить любой ценой. Боевая мощь гарнизона нашего плацдарма будет серьезно подорвана, если не удастся разблокировать дорогу. Дивизия не сумеет выполнить поставленную перед ней задачу. Поэтому я решил использовать последнее оставшееся у нас средство, хотя этот план мог привести к большим потерям в людях, танках и технике, но при этом не обещал гарантированного успеха. Однако мои намерения должны были ввести противника в заблуждение и помочь свести наши потери к минимуму. Мы намеревались отвлечь внимание КВ-1 ложной атакой танков майора Шенка и подвезти поближе 88-мм орудия, чтобы уничтожить ужасного монстра. Местность вокруг русского танка способствовала этому. Там имелась возможность скрытно подкрасться к танку и устроить наблюдательные посты в лесистом районе восточнее дороги. Так как лес был довольно редким, наши верткие Pz.35(t) могли свободно двигаться во всех направлениях.
Вскоре прибыл 65-й танковый батальон и начал обстреливать русский танк с трех сторон. Экипаж КВ-1 начал заметно нервничать. Башня вертелась из стороны в сторону, пытаясь поймать на прицел нахальные германские танки. Русские стреляли по целям, мелькающим среди деревьев, но все время опаздывали. Германский танк появлялся, но буквально в то же мгновение исчезал. Экипаж танка КВ-1 был уверен в прочности своей брони, которая напоминала слоновью шкуру и отражала все снаряды, однако русские хотели уничтожить досаждающих им противников, в то же время продолжая блокировать дорогу.
К счастью для нас, русских охватил азарт, и они перестали следить за своим тылом, откуда к ним приближалось несчастье. Зенитное орудие заняло позицию рядом с тем местом, где накануне уже было уничтожено одно такое же. Его грозный ствол нацелился на танк, и прогремел первый выстрел. Раненый КВ-1 попытался развернуть башню назад, но зенитчики за это время успели сделать еще два выстрела. Башня перестала вращаться, однако танк не загорелся, хотя мы этого ожидали. Хоть противник больше не реагировал на наш огонь, после двух дней неудач мы не могли поверить в успех. Были сделаны еще четыре выстрела бронебойными снарядами из 88-мм зенитного орудия, которые вспороли шкуру чудовища. Его орудие беспомощно задралось вверх, но танк продолжал стоять на дороге, которая больше не была блокирована.
Свидетели этой смертельной дуэли захотели подойти поближе, чтобы проверить результаты своей стрельбы. К своему величайшему изумлению, они обнаружили, что только два снаряда пробили броню, тогда как пять остальных 88-мм снарядов лишь сделали глубокие выбоины на ней. Мы также нашли восемь синих кругов, отмечающих места попадания 50-мм снарядов. Результатом вылазки саперов были серьезное повреждение гусеницы и неглубокая выщерблена на стволе орудия. Зато мы не нашли никаких следов попаданий снарядов 37-мм пушек танков Pz.35(t). Движимые любопытством, наши «давиды» вскарабкались на поверженного «голиафа» в напрасной попытке открыть башенный люк. Несмотря на все усилия, его крышка не поддавалась.
Внезапно ствол орудия начал двигаться, и наши солдаты в ужасе бросились прочь. Только один из саперов сохранил самообладание и быстро сунул ручную гранату в пробоину, сделанную снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, и крышка люка отлетела в сторону. Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны».
Что же, как видим, описание событий более чем подробное. Однако оно нуждается в некоторых комментариях, тем более что диапазон оценок действий неизвестного экипажа колеблется в последнее время от восторженных до скептически пренебрежительных.
Какое влияние на ход боевых действий в этом районе оказал подвиг неизвестного экипажа? Попробуем разобраться.
В 11 часов 30 минут 23 июня части 2-й танковой дивизии атаковали плацдарм группы «Зекендорф», выбили с него немцев и переправились через Дубису. Первоначально 2-й танковой дивизии способствовал успех. Разгромив части 114-го моторизованного полка немцев, наши танкисты заняли Расейняй, но вскоре были оттуда выбиты. Всего за 23 июня Расейняй четыре раза переходил из рук в руки. 24 июня бои возобновились с новой силой. Подчеркнем: в течение двух дней боевая группа «Зекендорф» и все части, имевшиеся в подчинении у командира дивизии, вели бой с советской танковой дивизией. То, что немцам удалось устоять, вовсе не их заслуга. 2-я танковая дивизия действовала без взаимодействия с другими частями фронта, без поддержки авиации, в условиях дефицита боеприпасов и топлива. Для отражения контрудара советской дивизии командование 4-й немецкой танковой группы 25 июня направило 1-ю танковую, 36-ю моторизованную и 269-ю пехотную дивизии. Общими усилиями кризис в полосе 4-й танковой группы был ликвидирован. Все это время боевая группа «Раус» была полностью отрезана от основных сил 6-й танковой дивизии, находилась на другом берегу Дубисы и пыталась справиться с одним танком! А ведь как раз 24 июня маневр группы «Раус» по правому берегу Дубисы во фланг и тыл атакующим советским танковым частям пришелся бы очень кстати.
Мы никогда не узнаем причину, по которой одиночный танк КВ-1, оторвавшись от основных сил дивизии, вышел на коммуникации боевой группы «Раус». Возможно, что в ходе боя экипаж просто потерял ориентировку. Не узнаем мы и причину, по которой в течение двух дней танк оставался неподвижным. Скорее всего имела место какая-то поломка двигателя или трансмиссии (выход из строя коробки передач на КВ был массовым явлением). Это совершенно очевидно, так как танк не пытался ни покинуть позицию, ни маневрировать на ней. Ясно одно – экипаж не покинул вышедшую из строя машину и не попытался скрыться в лесу под покровом темноты. Ничто не мешало танкистам это сделать – кроме дороги местность вокруг немцами толком не контролировалась. Неизвестные советские танкисты предпочли гибель в бою бегству и уж тем более сдаче в плен. Вечная им слава!
Детали
В советское время история танка-одиночки была мало известна. Официально об этом эпизоде упоминали лишь в 1965 году, когда останки павших переносили на воинское кладбище в Расейняй. «Крестьянская газета» («Валстечю лайкраштис») 8 октября 1965 года сообщила: «Заговорила могила у деревни Дайняй. Откопав, нашли личные вещи танкистов. Но они говорят очень мало. Две баклажки и три авторучки без надписей или знаков. Два ремня показывают, что в танке были два офицера. Более красноречивыми оказались ложки. На одной из них вырезана фамилия: Смирнов В. А. На второй – три буквы: Ш. Н. А. Видимо, это первые буквы фамилии, имени и отчества солдата. Самая ценная находка, устанавливающая личность героев – портсигар и в нем комсомольский билет, временем порядочно испорченный. Внутренние листки билета склеились с каким-то другим документом. На первой странице можно прочитать только последние цифры номера билета – ...1573. Ясная фамилия и неполное имя: Ершов Пав... Самой информативной оказалась квитанция. На ней можно прочесть все записи. Из нее узнаем фамилию одного из танкистов, место его жительства. Квитанция говорит: паспорт, серия ЛУ 289759, выдан 8 октября 1935 года Псковским отделом милиции Ершову Павлу Егоровичу, сдан 11 февраля 1940 года».
Михаил Барятинский
