old uhu
Участник
- С нами с
- 16/11/16
- Постов
- 1 114
- Оценка
- 261
- Живу в:
- Пермь
- Для знакомых
- Сергей
- Охочусь с
- 1991
- Оружие
- мр-133 12/76, иж-94"север" 22LR-20/70, "сайга"-308win.
- Собака(ки)
- были лайки, сейчас РОС и два дворянина
Осень
Друзьям, ушедшим в страну вечной охоты посвящается…
Утренний заморозок, сквозь тепло догорающей нодьи, запустил свою колючую, когтистую лапу под старое, прожженное в походах, фланелевое одеяло, разбудив Старшего. Он нехотя сел, на куче лапника, оглядывая сонным взглядом осыпанную инеем осеннею тайгу, машинально подвинул к шающим, робким пламенем, брёвнам недопитый ночью чайник. Притихший лес, уже ощущающий приближающееся дыхание зимы, манил в дорогу. Старший взял лежащий за спиной Маузер, холод серой стали прогнал остатки сна. Сделав несколько глотков ещё холодного чая, он поднялся посмотрев на свернувшегося, с другой стороны нодьи, клубком и сползшего со своей кучи лапника, почти в самый костер Младшего: «Лёва, я пошёл, пройдусь. Смотри не сгори». Напарник не открывая глаз, сделал попытку ответить, но сон не отпустил, позволив только невнятное: «… ди я … щё с… лю».
Путь лежал вдоль распадка вверх на сопку, он старался идти бесшумно, но заиндевевший опавший лист предательски хрустел, предупреждая всё живое в округе, о приближении человека. Поднявшись на сопку, он остановился задумавшись: «Куда тороплюсь? Сейчас солнце повыше поднимется и лист отпустит. Эх, только бы не как вчера погремуха на весь день». Встав в кромке молодого ельника, Старший ждал, наслаждаясь запахом прелой листвы, хвои и теплом набирающего высоту скупого, осеннего солнца. Под лучами которого лес проснулся и задышал, капелью растаявшего инея и шорохом опадающей листвы.
Простояв полчаса, он уже собрался идти дальше, но тут в дыхании леса его слух уловил что-то новое. Вжавшись спиной в молодую, пушистую ёлку он напрягся, что-то быстро приближалось, и от этого шороха казалось, что время остановилось. Лось появился как будто из ни откуда, уверенной, размашистой рысью, продефилировав перед Старшим в десятке метров, казалось он летит, не касаясь земли, почти что бесшумно. Ствол Маузера, хищным оком дульного среза, уставился на лопатку бегущего зверя, проводил его вниз по склону и бессильно повис, добыча была ему не по зубам. Родившись в другой стране, Маузер пришёл на родину Старшего, грозной армейской винтовкой, убивать и отнимать, за что и поплатился. Его взяли в плен, ствол укоротили и рассверлили под скромный, тридцать второй, гладкий калибр, а в патроннике лежал патрон с самолитой дробью, условно четвёртого номера.
Сохатый уже скрылся из вида, но охотник всё смотрел ему в след, словно сомневаясь в реальности произошедшего. И только сломанная ветка рябины, качающаяся в такт шагам исчезнувшего, лесного великана, говорила о реальности произошедшего.«Чёрт лохматый! Чуть не затоптал» - Старшего разрывало от эмоций, хотелось поделиться с кем ни будь пережитым, и он пошёл к лагерю, где товарищ должен был уже проснутся. Описав дугу, по склону сопки, он вышел к лагерю с другой стороны. Младший сидел у костра, с закопченной эмалированной кружкой в руках, чередуя густой тягучий чифир с дымящей беломориной: «Ну как?». Старший поморщился от табачного дыма, запах которого его раздражал и выплеснул на друга пережитое. За обсуждением произошедшего, планов предстоящего дня и взаимных подначек, прошёл завтрак и короткие сборы не богатого скарба. Лес тем временем обсох и зашуршал опадающими жёлтыми листьями, позднее «бабье лето» доживало последние дни.
Друзья отправились в путь, их надежда на то, что опавший лист размягчит заморозком и растаявшим инеем не оправдались. Сухой лист гремел под ногами, и дичь разбегалась задолго до того как охотники о ней узнавали. К полудню, устав безрезультатно наматывать километры, по сказочно красивому, жёлто-багряному, но казавшемуся совершенно безжизненным лесу, они уселись передохнуть на ствол поваленной липы. Младший достал обновку: «Я манок на днях сделал, сейчас попробуем» - Старший с интересом наблюдал, положив Маузер на колени. Манок отчаянно фальшивил, Младшему не хватало опыта, он периодически поправлял порожек манка, пытаясь его настроить. Лес молчал. Вдруг младший встрепенулся и прошептал: «Слышал?» - Старший молча кивнул головой. «Молча идет» - шепотом произнёс Младший, показывая стволом Берданки вперед. Они оба замерли, боясь вспугнуть удачу, время казалось застыло. Прошло минут пятнадцать, снующая туда-сюда у ближайшей валёжины мышь, мешая слушать лес, шебуршала сухими листьями так, что казалось, как будто стадо кабанов решило вырыть продолжение Беломорканала. Старший уже собрался кинуть в неё палкой, как вдруг у него за спиной схлопали крылья. От неожиданности он вздрогнул, резко обернувшись, увидел в пяти метрах от себя, раскачивающегося пытаясь удержать равновесие, на тонкой веточке рябины, рябчика. Маузер взорвал тишину, грохотом выстрела, сметя рябца вместе с его насестом на землю. Старший схватил добычу, ощущая тепло мягкой тушки, восторг и гордость, заливали его душу и он ещё не понимал что подсел на эту «иглу» на всю оставшуюся жизнь. Это был его первый рябчик, Старшему шёл пятнадцатый год.
Впереди друзей ждало ещё множество охот и трофеев, но Старший не предполагал, что ему предстоит пройти пешком намного дальше чем они, когда то мечтали, водя руками по карте родной Пермской области висящей на стене в квартире Младшего. Но к тому моменту страна, где происходили эти события, поменяет название и границы, Маузер будет сдан владельцем, дядькой Младшего, на утилизацию. А Младший, проиграв в битве с зелёным змеем, замёрзнет в лесу в двадцать пять лет…..
Младший: манящий рябчика
позирующий
Друзьям, ушедшим в страну вечной охоты посвящается…
Утренний заморозок, сквозь тепло догорающей нодьи, запустил свою колючую, когтистую лапу под старое, прожженное в походах, фланелевое одеяло, разбудив Старшего. Он нехотя сел, на куче лапника, оглядывая сонным взглядом осыпанную инеем осеннею тайгу, машинально подвинул к шающим, робким пламенем, брёвнам недопитый ночью чайник. Притихший лес, уже ощущающий приближающееся дыхание зимы, манил в дорогу. Старший взял лежащий за спиной Маузер, холод серой стали прогнал остатки сна. Сделав несколько глотков ещё холодного чая, он поднялся посмотрев на свернувшегося, с другой стороны нодьи, клубком и сползшего со своей кучи лапника, почти в самый костер Младшего: «Лёва, я пошёл, пройдусь. Смотри не сгори». Напарник не открывая глаз, сделал попытку ответить, но сон не отпустил, позволив только невнятное: «… ди я … щё с… лю».
Путь лежал вдоль распадка вверх на сопку, он старался идти бесшумно, но заиндевевший опавший лист предательски хрустел, предупреждая всё живое в округе, о приближении человека. Поднявшись на сопку, он остановился задумавшись: «Куда тороплюсь? Сейчас солнце повыше поднимется и лист отпустит. Эх, только бы не как вчера погремуха на весь день». Встав в кромке молодого ельника, Старший ждал, наслаждаясь запахом прелой листвы, хвои и теплом набирающего высоту скупого, осеннего солнца. Под лучами которого лес проснулся и задышал, капелью растаявшего инея и шорохом опадающей листвы.
Простояв полчаса, он уже собрался идти дальше, но тут в дыхании леса его слух уловил что-то новое. Вжавшись спиной в молодую, пушистую ёлку он напрягся, что-то быстро приближалось, и от этого шороха казалось, что время остановилось. Лось появился как будто из ни откуда, уверенной, размашистой рысью, продефилировав перед Старшим в десятке метров, казалось он летит, не касаясь земли, почти что бесшумно. Ствол Маузера, хищным оком дульного среза, уставился на лопатку бегущего зверя, проводил его вниз по склону и бессильно повис, добыча была ему не по зубам. Родившись в другой стране, Маузер пришёл на родину Старшего, грозной армейской винтовкой, убивать и отнимать, за что и поплатился. Его взяли в плен, ствол укоротили и рассверлили под скромный, тридцать второй, гладкий калибр, а в патроннике лежал патрон с самолитой дробью, условно четвёртого номера.
Сохатый уже скрылся из вида, но охотник всё смотрел ему в след, словно сомневаясь в реальности произошедшего. И только сломанная ветка рябины, качающаяся в такт шагам исчезнувшего, лесного великана, говорила о реальности произошедшего.«Чёрт лохматый! Чуть не затоптал» - Старшего разрывало от эмоций, хотелось поделиться с кем ни будь пережитым, и он пошёл к лагерю, где товарищ должен был уже проснутся. Описав дугу, по склону сопки, он вышел к лагерю с другой стороны. Младший сидел у костра, с закопченной эмалированной кружкой в руках, чередуя густой тягучий чифир с дымящей беломориной: «Ну как?». Старший поморщился от табачного дыма, запах которого его раздражал и выплеснул на друга пережитое. За обсуждением произошедшего, планов предстоящего дня и взаимных подначек, прошёл завтрак и короткие сборы не богатого скарба. Лес тем временем обсох и зашуршал опадающими жёлтыми листьями, позднее «бабье лето» доживало последние дни.
Друзья отправились в путь, их надежда на то, что опавший лист размягчит заморозком и растаявшим инеем не оправдались. Сухой лист гремел под ногами, и дичь разбегалась задолго до того как охотники о ней узнавали. К полудню, устав безрезультатно наматывать километры, по сказочно красивому, жёлто-багряному, но казавшемуся совершенно безжизненным лесу, они уселись передохнуть на ствол поваленной липы. Младший достал обновку: «Я манок на днях сделал, сейчас попробуем» - Старший с интересом наблюдал, положив Маузер на колени. Манок отчаянно фальшивил, Младшему не хватало опыта, он периодически поправлял порожек манка, пытаясь его настроить. Лес молчал. Вдруг младший встрепенулся и прошептал: «Слышал?» - Старший молча кивнул головой. «Молча идет» - шепотом произнёс Младший, показывая стволом Берданки вперед. Они оба замерли, боясь вспугнуть удачу, время казалось застыло. Прошло минут пятнадцать, снующая туда-сюда у ближайшей валёжины мышь, мешая слушать лес, шебуршала сухими листьями так, что казалось, как будто стадо кабанов решило вырыть продолжение Беломорканала. Старший уже собрался кинуть в неё палкой, как вдруг у него за спиной схлопали крылья. От неожиданности он вздрогнул, резко обернувшись, увидел в пяти метрах от себя, раскачивающегося пытаясь удержать равновесие, на тонкой веточке рябины, рябчика. Маузер взорвал тишину, грохотом выстрела, сметя рябца вместе с его насестом на землю. Старший схватил добычу, ощущая тепло мягкой тушки, восторг и гордость, заливали его душу и он ещё не понимал что подсел на эту «иглу» на всю оставшуюся жизнь. Это был его первый рябчик, Старшему шёл пятнадцатый год.
Впереди друзей ждало ещё множество охот и трофеев, но Старший не предполагал, что ему предстоит пройти пешком намного дальше чем они, когда то мечтали, водя руками по карте родной Пермской области висящей на стене в квартире Младшего. Но к тому моменту страна, где происходили эти события, поменяет название и границы, Маузер будет сдан владельцем, дядькой Младшего, на утилизацию. А Младший, проиграв в битве с зелёным змеем, замёрзнет в лесу в двадцать пять лет…..
Младший: манящий рябчика
позирующий
Последнее редактирование:
.
