Из книги Трутнева Л.Е. "Охота на гусей"

Трутнев Л.Е из книги «ОХОТА НА ГУСЕЙ»​

Охота на местах кормежки​

Осенью гуси концентрируются в определенных, одних и тех же из года в год (если их не преследует человек) местах. Чаще всего это большие чистые водоемы, широко открытые для обзора, с обширными мелководьями, грязями, косами, отмелями; песчаными или глинисто-илистыми берегами, лишенными какой-либо растительности, иногда с подсоленной водой. Реже — глухие, заросшие озера с обширными внутренними плесами, имеющие сплавины или островки, куда гуси выходят из воды на отдых. Дневать и ночевать на глубокой чистой воде они избегают, хотя при определенных обстоятельствах (чаще всего при активных преследованиях) и это бывает. Главное, чтобы поблизости от места дневки и ночевки сконцентрировавшихся гусей (не далее 50 км) была достаточно сытная кормовая база.
Для питания, набора жира, нужного при длительных перелетах к местам зимовок, гуси с первых же дней подъема на крыло молодняка и окончания линьки взрослых особей начинают посещать поля пшеницы, овса, проса, гороха — сначала неубранные, а после сжатые — озимые посевы, делянки скошенной под силос кукурузы и т.п. Их полеты на места кормежки носят систематический (режимный) характер, с некоторыми отклонениями по времени и продолжительности в зависимости от того или иного периода осени, наличия корма... Обычно, за некоторыми исключениями, гуси летают на кормежку утром и вечером. Наиболее стабильными и продолжительными бывают утренние кормежки. После долгой осенней ночи птицы особенно остро ощущают голод и, как только рассветет настолько, что зоркий гусиный глаз сможет различить любой предмет на земле, они поднимаются с мест ночевки и летят на поля. Причем, как правило, то или иное поле ими бывает заранее обследовано. Если же гуси перемещаются на какие-то новые кормовые площади, особенно после того, как их потревожат на проверенных местах (охотой или каким-то другим образом), то, прежде чем начать осваивать новые жировки, гуси долго и тщательно их облетывают по кругу на значительной высоте (150-200 м) и, снизившись, перемещаются короткими перелетами (даже с посадкой на непродолжительное время), пока не отыщут наиболее обильное по потерям зерна жнивье. Если гусей не тревожить, они, как правило, прилетают на то кормовое место, которое посещали предыдущей зарей, и с него уже начинают перемещаться. Причем, нередко пешком. Меняют кормовые места гуси лишь в том случае, если на том поле, где они постоянно кормятся (до того, как их начнут тревожить охотники или интенсивные сельхозработы), кормовые запасы иссякнут. Практически такое бывает весьма редко.
Так или иначе, охотнику необходимо точно отыскать место кормежки. Для этого достаточно одной утренней или вечерней зари. Охотник в бинокль засекает гусиные стаи, придерживаясь определенного расстояния от места их пролета (не ближе одного километра). Причем, следить следут скрытно, чтобы гуси не заметили человека или транспорт, на котором он приехал. Определив примерно место кормежки, охотник обязательно ждет того момента, когда гуси насытятся и улетят на дневку (ночевку). Сгонять гусей с жировки нельзя. Пуганые птицы могут изменить место кормежки. После того, как гуси улетят с поля, охотник точно отыскивает место кормежки по свежему помету. Свежий помет мягкий (иногда даже теплый), сразу раздавливается под пальцем. Помет прошлой зорьки имеет легкую «корочку» сверху, а старый — полностью засыхает (конечно, не в дождливое время). Там, где больше всего свежего помета, и устраивают засидку. Причем, ошибка даже в двести-триста метров (особенно, если гуси уже стрелянные или с опытными вожаками) может сказаться на результатах охоты. Нередко птицы не обращают внимания на добротно сработанные профиля и даже подсадного гуся, если их кормежка окажется несколько не в том месте, где засели охотники. Не раз бывало: промаявшись не один час, копая ямку под засидку в твердой почве, маскируя ее и тщательно выставляя профиля, охотники горько досадовали, глядя на многочисленные гусиные стаи, сваливающиеся на кормежку в нескольких сотнях метров от профилей.
Определив точно место кормежки, охотник приступает к сооружению засидки (схоронки). Идеальной засидкой бывает яма, вырытая в земле, в наиболее удобном месте кормежки птиц. Необходимо учитывать рельеф поля (обычно это небольшое возвышение — бугорок среди ровной стерни, межа или борозда) и направление, откуда летят гуси. Ямку стоит наметить в таком месте, чтобы она была чуть ближе центра жировки по отношению к подлетающим на кормежку гусям, т.е. вначале гуси должны «накрыть» засидку, а потом уже и часть поля с расставленными на нем профилями.
Ямку-засидку роют таким образом, чтобы охотнику в ней не было тесно — надо учитывать комплекцию человека. Глубину ямки определяют произвольно. Важно, чтобы голова охотника, сидевшего на выступе (приступке в яме) чуть-чуть поднималась над краем бруствера. Из более глубокой ямы труднее наблюдать за гусями (охотнику придется все время вытягивать шею или привставать с места), а мелкая ямка не достаточно надежно будет его маскировать. Голову всегда можно пригнуть при необходимости. Обычно глубина ямки-засидки не превышает одного метра. Для рытья ямок используется острая «штыковая» лопата. При твердой почве (что бывает зачастую) лучше иметь заступ. Мелкую землю легче и быстрее убирать «совковой» лопатой.
Рыть яму следует или ночью при свете фонаря, переноски, или днем во время отсутствия гусей — в период между кормежками. Иначе, заметив копошившихся на поле (в местах жировки) людей, гуси могут изменить и направление полета, и кормовую площадь. Ночью не следует светить фарами автомобиля (мотоцикла, другой техники) на жировочном поле. Свет фар виден очень далеко (особенно в степи), а гуси отлично ориентируются в пространстве. Долгий пугающий свет может их насторожить и даже повлиять на утренний ход кормежки. Для устройства надежной засидки достаточно (ночью) обычного карманного электрического фонаря любой конструкции. Землю, вынутую из ямы, лучше всего разложить ровным бруствером вокруг нее, сантиметров в двадцать-тридцать от края — ближе земля скатывается с бруствера в засидку, попадает в обувь, подсумки, на одежду охотника и т.д. Бруствер, замаскированный стерней, полынью, бурьяном, дерном и другими подручными материалами, находящимися на поле и не выделяющимися на общем фоне от него, будет дополнительно маскировать охотника. Да и сами средства маскировки легче воткнуть в рыхлую землю бруствера, чем в слежавшуюся почву. Если засидка роется на озимке, то лучше всего землю увезти или, в крайнем случае, разбросать по полю. Иначе гуси, обладающие особо острым зрением, сразу заметят нарушение поверхности и вряд ли налетят на верный выстрел. Вообще, при сооружении той или иной засидки, следует как можно меньше тревожить вокруг нее поверхностный покров: ездить на какой-либо технике, много топтаться и т.п. Сверху все эти нарушения отлично видно, и лишь прикормившиеся, не обстрелянные гуси могут не обратить на это внимания.
Ямка-засидка маскируется таким образом, чтобы ее стенки не выделялись на окружающем фоне. Если поблизости от места жировки гусей имеются соломенные кучки, то можно сделать засидку или непосредственно в одной из кучек, учитывая все требования к расположению засидки, описанные выше, или натаскать соломы в удобное (выгодное) для охоты место. Верх такой засидки лучше выложить теми соломенными пластами, которые были во внешнем слое кучки (сверху) или скирды. Вообще, выполняя различные манипуляции с соломой (имеется в виду полежавшая, обхлестанная дождями и подсушенная солнцем солома, а не только что обмолоченная), нужно как можно меньше ерошить ее, тревожить верхние и наружные слои. Гуси относятся к таким факторам очень настороженно и в противном случае могут не подлететь даже к манному гусю.
Нередко охотники (особенно сельские) роют ямки-скрадки неглубоко, чтобы лежа в ней, не возвышаться над уровнем земли. В эту ямку настилают соломы, а сверху закрываются любыми подручными средствами или подходящей по окраске к окружающему покрову почвы маскировочной сеткой (даже ограничиваются маскодеждой). Такую засидку хотя и быстро рыть, но вести из нее наблюдение (а это можно делать только лежа — иначе гуси заметят притаившегося охотника издали) весьма трудно. Стрелять лежа на животе по летящим птицам практически нельзя, и охотник теряет драгоценные мгновения на то, чтобы вскочить с ложа и изготовиться к стрельбе. Скорые на полет гуси успевают отлететь от стрелка на предельное расстояние — отсюда подранки и промахи. Такие скрадки можно делать в случае экстренного перемещения в другое место охоты, когда в силу каких-то обстоятельств нет времени сооружать более надежное укрытие. Иногда охотники просто ложатся среди жнивья, старого травостоя в какое-нибудь углубление или просто на ровном месте, маскируясь за стерню, кустики бурьянов, защитной одеждой или маскировочной сеткой. Но все эти «схоронки» бывают удобны лишь для производства одного-двух дуплетов. Для продолжительной серьезной охоты они не годятся.









После того, как вырыта и замаскирована ямка-засидка, или сразу, но лучше за час-два до предполагаемого прилета гусей, расставляют профиля и чучела. Минимальное их количество — десять штук, максимальное — не ограничено. Некоторые охотники имеют их больше сотни (здесь та же зависимость и те же факторы, что и при охоте на уток с чучелами). Но следует учесть, что большое количество профилей сложно транспортировать, а их подготовка к установке, сама расстановка по полю, сбор после охоты, упаковка — требуют значительного времени, которого зачастую не хватает. Оптимальное количество профилей — 20-30 штук. Там, где в процессе охоты встречаются в одну зарю и серые гуси, и белолобые, и гуменники, лучше иметь несколько профилей (например, по десять штук), раскрашенных под каждый из этих видов (величина и контуры силуэтов одни и те же). Хотя, как отмечалось ранее, можно ограничиться и 30 профилями одного серого гуся. Все три вида охотно подсаживаются к таким «манишкам». Охота будет много надежней и результативней, если возле профилей или чучел высадить манного гуся, а лучше — двух.
Профиля расставляют на расстоянии 20-25 метров от скрадка со стороны, противоположной прилету гусей (с учетом ветра). Расстановка профилей производится небольшими группами (8-10 штук) цепочкой, чтобы они имели вид подсевшей на кормежку стайки (выводка). Закрепляются профиля «грудью» на ветер или на восход солнца (при безветрии). Причем, если первый профиль ориентирован точно на ветер или солнце, то следующий должен стоять по отношению к нему с поворотом на 45°-60° (и даже 90°) в ту или иную сторону — с таким расчетом, чтобы подлетавшие к месту кормежки гуси могли видеть какую-то их часть с любой стороны. Таким же образом расставляют все последующие профиля (отдельными группками) вдоль наиболее вероятных мест с натерянными зернами: неубранного валка скошенного злака, борозды, оставшейся от взятого комбайном валка, случайных россыпей зерна и т.д. Причем, первые или последние профиля должны изображать сторожевиков, остальные — спокойно сидящих птиц. Два-три профиля (из 10-12) следует ставить клюющими. «Разговаривающие» птицы и тем более сидящие с низко посаженной или заправленной под крыло головой — не обязательны. Лучше иметь на три десятка профилей 3-4 профиля, изображающих сторожевых птиц, 6-7 — клюющих, остальные — спокойно сидящие. В более простом варианте: 3-5 профилей, изображающих клюющих птиц, остальные спокойно сидящие. При спокойной кормежке на полях сторожевики по осанке мало чем отличаются от остальных птиц, и гуси вряд ли успевают отмечать это при быстром подлете. И, наконец, при самом упрощенном варианте — все профиля изображают спокойно сидящих гусей, а за счет очень малого их наклона вперед или назад создается иллюзия перемещения кормящихся или насторожившихся птиц. Но эти позы, без заметных ошибок, может сымитировать только опытный охотник и то при некоторой корректировке конструкции профиля. Профиля с приклепанной к основной части шеей и головой имеют возможность менять конфигурацию путем поворота этой части относительно корпуса, так можно добиться любых из упомянутых поз сидящих на земле гусей.
Качество профилей (точный контур, раскраска и др.) играет весьма важную роль при подманивании диких гусей. К искусно сделанным и правильно выставленным профилям гуси подсаживаются даже во время охоты, а грубо сработанные (с нарушением правильности силуэта) и неверно раскрашенные не помогут охотнику, а наоборот — отпугнут дичь.
Чучела выставлять проще: достаточно правильно сориентировать их по ветру или солнцу, а также по отношению друг к другу, и они будут достаточно эффективно смотреться с любой стороны, так как сами по себе объемны. Важно лишь правильно их расцветить.
Особое внимание надо обратить на тщательную, соответствующей высоты, посадку профилей и чучел в том или ином месте, т.е. закрепленный профиль или чучело должны равняться высоте посадки живого гуся. Устанавливать профиля и чучела необходимо достаточно жестко (прочно). В противном случае в процессе охоты профиля, раскачиваемые ветром, опрокинутся, повалятся в тот или другой бок, «сядут» на хвост или «клюнут» вперед. Это гуси заметят сразу и отвернут от них в сторону. Плохо закрепленные чучела также могут быть опрокинуты ветром.

Не менее важно, чтобы краска на профилях не блестела, не давала бликов от солнечных лучей. Некоторые охотники выставляют профиля и чучела задолго до начала охоты: с вечера — к утренней зорьке, в средине дня — к вечерней и т.п. Нередко за это время ветер меняет направление, и приходится все переставлять в спешке, перед самым прилетом гусей, и в этом случае не все получается должным образом. Кроме того, поздней осенью, ночами, или под утро, выпадает на почве изморозь, которая покрывает и профиля, и чучела. Эти «манишки» также будут отпугивать подлетающих гусей. Лучше прийти на место охоты заранее, с таким расчетом, чтобы можно было спокойно расставить и профиля, и чучела, высадить манного гуся, успокоиться самому перед стрельбой, подождать с полчаса в засидке, послушать утро, понаслаждаться звуками, запахами и красками природы...
В зависимости от погоды, периода осени, обилия корма, фактора беспокойства, упитанности, сытости птиц и даже некоторых случайных условий время прилета гусей на утреннюю кормежку может быть разным. В начале осени, если гуси еще не настреляны, они поднимаются с мест ночевки с рассветом, когда еще над землей держатся рыхлые сумерки. При наличии постоянного фактора беспокойства, т.е. те гуси, на которых уже охотились, дожидаются восхода солнца или близкого к этому времени (при прозрачном воздухе), когда каждая неровность почвы, каждый куст бурьяна отчетливо просматриваются. И чем матерее осень, тем осторожнее гуси и тем позднее летят на кормежку. Голодные, особенно только что прилетевшие с более северных широт, птицы менее осторожны и могут вылететь на кормежку с рассветом, а то и вообще вне всякого правила. Если гусям на вечерней зорьке кто-то помешал кормиться, и они снялись на ночевку полуголодные, то утром, при всех других благоприятных факторах, полетят на жировку раньше обычного. После холодной ветреной ночи гуси испытывают более сильный голод (на согревание тела идет дополнительная энергия) и также могут потянуться на кормовые поля до привычного срока. Худые и голодные гуси менее, осторожны. Но если гусей часто и беспорядочно беспокоить на местах жировки, птицы становятся чрезвычайно осторожными и какими бы голодными ни были, как бы ни поджимала их погода, на кормежку они полетят лишь после наступления полного рассвета. При наличии более спокойных и более благоприятных жировочных мест (пусть за сотню километров) гуси, как правило, покидают места интенсивного беспокойства, даже родные зоны обитания. В пасмурную погоду они в любом случае отправляются на кормежку позже и летят ниже. Ветер является очень важным фактором для гусей. Это следует учитывать при расстановке профилей и чучел (как отмечалось выше), при расположении засидок по отношению к месту ночевки и дневки гусей: гуси всегда садятся на ветер, откуда бы они ни прилетели. В ветреную погоду гуси, если опять же они не настреляны, стараются лететь низко, стелясь над землей. Пуганые птицы и в ветер «задираются» высоко, вне выстрела. В буран гусь теряет ориентацию и осторожность и летит низко, даже не реагируя на выстрелы.
В местах с обильным кормом гуси упитаннее, сытее и не торопятся утром на кормежку. Ближе к отлету гуси более интенсивно набирают жир и зачастую кормятся весь день с короткими перерывами на водопой, особенно в пасмурные дни.
Регулярна и обычна вечерняя жировка гусей. Начинается она, в зависимости от наличия тех же (описанных выше) факторов, в разное время. Голодные птицы, особенно ближе к отлету, устремляются на кормовые места почти сразу же, как только солнце перевалит середину дня (в средних широтах это в 14-15 часов). Сытые и пуганые гуси летят жировать за час-два до захода солнца. Обычно благоприятные кормежки начинаются около 17 часов. Улетают гуси с вечерней жировки тоже в разное время и по-разному: ранней осенью — с заходом солнца и стайками; чем ближе к отлету, тем дольше они задерживаются на полях (иногда даже до наступления темноты) и срываются на ночевку сразу все — единой огромной стаей. В случае глубокого недоедания или острого голода — гуси могут кормиться даже ночью и не только лунной, но и темной.
Все это надо учитывать охотнику, чтобы не напрасно потратить время на сборы, дорогу, подготовку к охоте и т.д. Да и материальные затраты немаловажны. Только досконально зная все факторы, от которых зависит успех охоты, можно надеяться на удачу.
Первыми к месту кормежки прилетают одиночные гуси (реже — два-три). Это старые птицы. Но бывают среди них и подранки, и слабый молодняк, т.е. те, кому особенно необходима обильная и частая пища. Старые опытные птицы производят облет мест кормежки, зачастую с призывными криками. Они как бы разведают кормовое поле. Охотники так их и называют — «разведчики». Хотя это весьма спорно и никакими доказательными фактами не подтверждено. Ясно одно: если на месте жировки прогремят выстрелы по «разведчику», то их наверняка услышат изготовившиеся к полету гуси на водоеме (конечно, если место ночевки не далее 10 км от места кормежки). Возможно, это и настораживает птиц, делает их более осмотрительными, но почти не известно случаев, чтобы после добычи «разведчика» гуси не пошли на кормежку. Если, конечно, соблюдены все необходимые меры маскировки и нет никаких других отрицательных факторов.
Но лучше этих одиночек не стрелять. Куда эмоциональнее начать охоту с подходом говорливых гусиных стай, которые появляются через некоторое время после «разведчиков» (это зависит от дальности водоема от кормового поля). Если гусей не тревожить, они кормятся поблизости от мест концентрации — на первых же подходящих для этого полях, самых близких от водоема. В противном случае птицы могут улететь и за 50 км от ночевки.
При совместной концентрации разных видов гусей на одном водоеме, первыми на кормежку летят белолобые гуси, гуменники и уже после — серые. Нередко голодная, вновь прибывшая с северных широт, стайка белолобых гусей может раньше всех «разведчиков» наметнуться на кормовое поле, и часто из-за нее охота течет по другому, не предусмотренному «сценарию»: не зная поля, белолобые гуси могут опуститься в любом приглянувшемся им месте, а к ним потянутся остальные...
Подлетающие к месту кормежки стаи следуют с определенными интервалами по расстоянию и по времени, и чаще всего охотник производит выстрелы по всем этим стаям поочередно. Заметив профиля на «обжитом» месте, первые стаи начинают призывно кричать и резко снижаться. Если есть манный гусь, он только усилит их смелость. Охотник не должен торопиться выдавать себя. Подпускать птиц надо на верную убойную дистанцию, стрелять — выцеливая в любой стае гусей одну птицу: при бесприцельной стрельбе обычны промахи.
Гуси летят быстро. Медленность их полета — не что иное, как обман зрения, из-за того, что они редко машут крыльями, а значительная величина гусей скрадывает расстояние. Упавших подранков нужно достреливать, не выходя из засидки. До полного окончания охоты желательно не перемещаться по полю (например, за подранком или добытым гусем), так как летящие вдалеке (часто не замеченные охотником) гуси прекрасно видят человека своим бинокулярным зрением на большом расстоянии и могут изменить маршрут. За ними, как правило, потянутся и остальные стаи.
Собирать убитых птиц лучше всего после охоты. Но, следует учесть, что намертво стреляные гуси, упавшие вверх брюхом, или с неловко вывернутыми крыльями, отпугивают подлетающие табунки, так как далеко и хорошо видны. Этих птиц по возможности нужно забирать сразу — улучив момент, когда даже на горизонте не видно летящих, в направлении к охотникам, гусей. В крайнем случае, таких гусей, которые слишком демаскируют место охоты, надо поскорее (до подлета очередной стаи) уложить покомпактнее, спиной вверх.
Необходимо следить некоторое время за каждой удаляющейся стайкой, по которой только что были произведены «неудачные» выстрелы. Гусь очень крепок на рану - особенно предотлетный, поздней осенью. Пробитый в нескольких местах дробинами, он способен лететь еще некоторое время, нередко удаляется от охотника на добрый километр и, лишь потом, падает. Поэтому ружье для охоты на гусей должно обладать кучным боем.
Не следует гнаться за крупными номерами дроби при стрельбе гусей. Обычно достаточно дроби от № 3 до № 0. Более крупные номера дроби и тем более картечь только уменьшают вероятность попадания и надежность поражения дичи, не слишком увеличивая убойную дистанцию. Да и сама стрельба по высоко летящим стаям гусей (да еще из автоматического ружья) больше смахивает на браконьерство, чем на охоту, так как при этом образуется много подранков, погибающих далеко от места охоты.
Если же при охоте с профилями будут далеко отлетевшие подранки, то их можно после охоты поискать с собакой. Гуси всегда стараются уйти от опасного места как можно дальше и не всегда в противоположную сторону, а при появлении человека искусно затаиваются, несмотря на свои большие размеры. Можно пройти в двух шагах от вжавшегося в стерню гусака и не заметить его.
Подпускать подлетающих к засидке охотника гусей нужно как можно ближе, так как за то короткое время, пока охотник вскидывает ружье, прицеливается и производит выстрел, гуси, обладая великолепными летными способностями, частыми взмахами сильных крыльев успевают отметнуться на предельное для поражения дробовым ружьем расстояние. Часто наблюдались такие случаи, когда сраженные дробью птицы, подпущенные перед выстрелом на двадцать-тридцать метров, падали далее пятидесяти-шестидесяти, а иногда и семидесяти шагов. Ясно, что на таких расстояниях и заряд дроби разряженнее, и резкость слабее. А если учесть, что у гусей, особенно предотлетных, покров пуха весьма плотен, имеется значительная прослойка подкожного жира, поражающий фактор дроби снижается существенно. Под ранки в этом случае обычны. Правда, если они падают, как говорят охотники, «комом» или «камнем», то даже подраненные убиваются насмерть от удара о твердую землю (пашню): у них переламывается хребет в самом слабом месте — у окончания грудной клетки — и разрывается печень. Если же подранок, падая, каким-то образом притормозит свой срыв вниз крыльями, то такую птицу необходимо сразу же достреливать. Зачастую подранок в первый момент падения не проявляет каких-то признаков жизни, после же, когда пройдет болевой шок, а охотник увлечется стрельбой, он может незаметно уйти от опасного места. Бывали случаи, когда охотник, подсчитав количество сбитых и упавших в стерню гусей и собирая добычу, не находил одного-двух гусаков и долго недоумевал, куда же они могли деться.
Ввиду особой осторожности гусей, охота на них не может быть артельной. Лучше всего охотиться вдвоем, втроем. В случае такой охоты практикуется три варианта расположения засидок по отношению друг к другу. Можно делать засидки на большом расстоянии друг от друга (более 300 м) в разных кормовых местах, разбросанных по полю. Тогда охотники отстреливают гусей независимо друг от друга. В этом случае возрастает вероятность удачной охоты какого-либо одного или двух охотников. Все охотники (если их даже трое) вряд ли могут рассчитывать на одинаковую удачу при таком расположении точек отстрела. Обычно этот метод оправдан в том случае, если гуси не имеют твердого жировочного места, а «кочуют» по всему полю в разных его концах и углах, что наблюдается чаще всего поздней осенью и при большом факторе беспокойства. Лучшим этот вариант будет при тех обстоятельствах, когда охотники, зная поля, на которых жируют гуси, не определили по каким-либо причинам (например, позднего приезда на охоту) точного места кормежки. Если же место последней жировки установлено (по свежему помету), то можно рыть ямки-засидки в одном месте (в 2-5 метрах друг от друга). Профиля тогда концентрируются в одну группу. При этом по налетевшей стае гусей стреляют все охотники, сидевшие в засидках. Но в этом случае они неизбежно будут мешать друг другу в момент прицеливания и выстрела — гуси, внезапно испугавшись, начнут отлетать в какую-то одну сторону, и в более выгодном положении будет тот стрелок, в чью сторону они смещаются. Лучше всего ямки-засидки или скрадки располагать в 70-100 метрах друг от друга по прямой линии, вытянутой перпендикулярно направлению вероятного прилета гусиных стай. Профиля при этом расставляются за каждой засидкой с небольшим смещением к центру. Поперек прилета гусиных стай будет длинная (в 200-300 м) стрелковая линия, миновать которую, даже очень осторожно подлетая к профилям, птицам будет сложнее, чем, например, обойти на лишнюю сотню метров сконцентрированные в одном месте засидки. По налетевшей стае, если она проходит между двумя засидками (а это бывает чаще всего при правильном их расположении), могут производить выстрелы сразу два охотника, поскольку расстояние между ними невелико, а учитывая, что гуси после выстрелов разлетаются бессистемно, во все стороны, почти всегда стреляет и третий охотник...
Нужно помнить, что гуси очень боятся внезапно появившегося автомобиля (особенно легкового) на местах их кормежки или поблизости от такового. Пугают гусей и блики от стекол или полированных поверхностей. Поэтому транспорт на местах охоты необходимо тщательно маскировать: закидывать соломой, загонять в островки леса, в кустарник, накрывать защитной сеткой, близкой по цвету к окружающей местности и т.п. И, безусловно, в местах групповых охот нужно особенно соблюдать элементарную этику. Как досадно бывает охотнику, когда он набил руки, копая в ночной темноте ямку-засидку, тревожно спил, с надеждой расставлял профиля, ждал... и вдруг, приблизившиеся было на выстрел гуси, вздымаются вверх и уносятся прочь, заметив автомашину, возможно, с другими охотниками. А уж специально любопытничать в таких случаях и вовсе негоже. В подобных ситуациях нужно быть корректным — уважать не только себя, но и других. Издали, в бинокль (а без него охота на гусей, как правило, не производится) заметив чужие профиля, расставленные раньше, чем вы прибыли на знакомое место, надо не мешать охотиться устроившимся в скрадках охотникам. Здесь, как и везде, должен работать простой принцип: кто раньше занял угодья — тот и охотится. К сожалению, этого нет у многих наших охотников. Хотя и охотниками-то, таких людей назвать трудно. Это не охотник, а человек с ружьем, который живет по принципу: абы себе ухватить!
Ни в коем случае нельзя стрелять или усиленно беспокоить (например, интенсивной рыбалкой) гусей на том водоеме, где они днюют и ночуют. После одной (максимум двух) таких охот гуси с этого водоема обязательно уйдут.
Охота на местах кормежки является основополагающей при стрельбе гусей, и все принципы и приемы, изложенные в ее описании, почти всегда применительны и для других способов охоты на гусей.
Не счесть, сколько охот провел я с профилями на гусей. И обычно это бывает примерно так...
...Долго ходили по шелестящим, недокошенным овсам, светили фонарями, искали свежий гусиный помет. Старого — сухого и полумягкого — было много, по всем междурядьям, но нам нужен был вечерний, чтобы точно определить место жировки.
Холодало. Искрились и мерцали звезды. Пробегал по сухим овсам легкий ветерок. Темно и непроницаемо лежала кругом тихая степь. Земля была твердой, обезвоженной жарким, засушливым летом. С трудом, где лопатой, где руками, углубляли мы каждый свою засидку. Горели ладони, ныла поясница, тряслись коленки. На спине и под шапкой накапливался влажный жар, Но в сердце билась светлая и трепетная радость. Трудовые муки предопределяли утреннюю удачу, еще больший душевный трепет, жгучие волнения...
Проверив глубину и удобство ямки, я стал рвать подальше от нее сухие овсы, надев перчатки, и застилать ими в натруску всю свежую землю. И редкие кустики полыни, кое-где торчащие по овсянищу, воткнул для маскировки в бруствер засидки, и внутрь под зад настелил того же овса, пахнувшего степью и сухим тленом.
Ковш Большой Медведицы заметно опрокинулся хвостом вниз, когда мы сошлись передохнуть, закончив возиться с ямками-засидками. Все так же уныло шелестел полупустыми метелками овса ленивый ветер, тускло темнела степь и мерцали звезды...
Спать определились под ближайшей скирдой сена. Прежде всего, поставили к скирде машину так, чтобы со стороны овсяниша ее не было видно. Кинули на кузов маскировочную сетку. Потом поужинали неторопливо, поговорили недолго об утренней зорьке...
Надергав с подветренной стороны скирды немного сена, мы расстелили на нем брезентовый полог, залезли в спальники и затихли.
Звезды, глубокое небо, шелестящий по сену ветерок, тишина...
Сон охотника всегда чуток: и ветер слышен, и малейшие шорохи, и малейший звук — но грёзы плывут, застилают сознание...
Проснулись все сразу, по какому-то внутреннему биологическому сигналу. Так же темнела степь с редкими огнями селений по горизонту, так же мерцали звезды, так же стелился над землей слабый ветер, но что-то сдвинулось в пространстве, изменилось, что-то появилось не поддающееся взору и слуху человека, улавливаемое лишь каким-то особым, редким и слабым чувством...
Запас времени был. Мы неторопливо попили чаю, собрали ружья, взяли подсумки с патронами, гусиные профиля и двинулись к овсянищу, держа ориентиры по далеким огням деревни. Скр****** по сапогам корневища скошенных трав, мягко стучала под каблуками земля. Свежо, мутно, тихо...
Шли с километр, не разговаривая, не торопясь, прислушиваясь только к тихому внутреннему волнению, замирая от предчувствия чего-то необыкновенного, неповторимого — охоты всегда неповторимы — почти не думая: сознание в это время как-то отключено, живешь больше ощущениями и чисто внешним восприятием окружающего мира.
Поле открылось широкой белеющей полосой. Затрепыхались под ногами переспелые овсы, зашелестели с унылой покорностью. Тут же в серой мути ясно обозначилась белая тряпка, привязанная к черенку воткнутой в землю лопаты для ориентировки, и сама лопата проступила черным штырем. Рядом с ней первая засидка. Остановились ненадолго и разошлись. Каждый из нас остался один на один с чуткой предрассветной ночью, с тревожными мыслями и душевным трепетом. Ни звука, ни движения. Одни метелки овса бились в однообразном шелестении и все...
Тягуче время поздней осенней ночью, а тем более, когда оно проходит в томительном ожидании: кажется, что никогда не откроется земля в живительном свете, плотно спеленатая темью. Но далеко-далеко, по самой кромке непроглядного поля, побледнел окоем. И сразу от него потянулись по небу теплые разводья зари...
Клы-клы-клы — раздалось где-то впереди. Я сжался в своей тесноватой засидке, но как ни напрягал глаза, так и не увидел прилетевшую стайку белолобых гусей. И тут же донесло ветром далекий, едва уловимый, озерный переклик гусей. Вот-вот они будут на овсянище. Взгляд еще раз прошелся по приготовленным патронам, полю, брустверу засидки. Руки ощупали ружье. Все как надо. Лишь сердце неуправляемо отстукивает чаще обычного...
Стало видно почти все поле, уходящее к горизонту. И вот они — серые гуси! Цепочка, в десятка два, быстро и низко скользнула над овсянищем, поворачивая к профилям. Как настойчивы они в своем стремлении, вольном волнующем полете.
Га-га-га — я даже выстрелов не услышал, хотя несколько гусей глухо стукнулось о землю — два из них мои. А впереди замаячила новая стая, более емкая и плотная, беспрерывный гогот которой встряхнул не только душу, но и каждый мускул, каждую клетку напряженного тела... Сколько ещё таких жгучих мгновений впереди? Три, четыре, пять... А после пыл сходит на нет, и охота теряет остроту, с отсутствием которой она превращается в обычный промысел, подсобное ремесло, а это уже другая статья, мало имеющая общего с трепетной страстью. И неоценимо важно уловить грань между глубоким увлечением и соблазном добывания дичи, ненужного истинному охотнику...

Охота на перелетах

Охота на перелетах​

Наиболее опытные охотники (особенно, если у них есть возможность охотиться на гусей в тех угодьях, где нет посторонних) предпочитают стрелять гусей не на водоеме (озере), где птицы днюют и ночуют, и не на кормежке, а где-то на пути между водоемом и кормовым полем (полями). Чаще всего скрадки или ямки-засидки они устраивают в тех местах, где гуси летят на небольшой высоте: ближе к озеру или наоборот — к кормовому полю. Это может быть гребень какого-нибудь увала, возвышенности, лога и т.п. Подготовка к охоте производится так же, как и при подкарауливании гусей на кормежке. В этом случае манный гусь особенно эффективен, хотя можно с успехом охотиться и с одними профилями. Важно правильно поставить охоту.
Поднимаясь с водоема на кормежку и пролетая над тем местом, где охотники расставили профиля, гуси снижаются, заметив манного гуся, и попадают под выстрелы. После такой охоты птицы лишь меняют направление перелета с водоема на поля. Засекая всякий раз новый путь следования стай, можно охотиться на сгруппировавшихся в угодьях гусей долгое время (иногда до отлета). Этот способ охоты требует хорошего знания местности, высокой меткости в стрельбе, оружия с хорошим боем.
Меняя направление полетов на кормежку, гуси, тем не менее, часто дублируют его, и охотники могут последовательно пользоваться своими же засидками, устроенными в предыдущие охоты.
При правильной организации такие охоты могут быть высоко спортивными и с хорошими результатами.
Однако, не всегда охотнику приходится встречать диких гусей, охотясь на них специально. Бывают случаи (и нередко), когда охотник, приехав в угодья с намерением пострелять уток, вдруг обнаруживает там стаи гусей, прилетевших с севера или из других каких-либо угодий. Гусиные профиля емкие и довольно тяжелые, их просто так постоянно не повозишь, даже в личном автомобиле. Манный гусь и вовсе требует много хлопот. В таких случаях охотнику нужно попытаться добыть гусей без подсадной птицы и профилей. Можно, конечно, выкопать ямку-засидку на поле, в центре «кормушки», и там покараулить гусей — авось и не обойдут они заветного места без подманивания. Но можно пойти и по другому пути: установить, с помощью наблюдения в бинокль, береговую зону, через которую гуси выходят из озера. Часто в этом месте они летят еще низко, не набрав высоты. Если, конечно, до этого их никто там не стрелял. Прятаться охотники могут или в зарослях прибрежной растительности, или в ямках-засидках. Но отстрелять гусей на вылете из озера можно лишь одну зорьку. В следующий раз (в очередную кормежку) птицы обязательно изменят и направление, и высоту полета, а возможно и вообще уйдут с этого водоема.
Гуси, если их не беспокоили охотники на вылете из озера, возвращаются с кормежки точно тем же путем, каким уходили на поля. И опять же здесь можно на них поохотиться, маскируясь разными способами. Тщательность маскировки должна быть высокой, иначе птицы обнаружат охотника и облетят его стороной. Тот и другой способ охоты приемлем большей частью в первой половине осени, когда гуси еще не так «настреляны» и не так осторожны. Отлетный гусь, побывавший в охотничьих переделках, взмывает с воды или отмелей круто вверх и летит над береговой линией вне выстрела, а по возвращении с кормежки «падает» на заветное место с большой высоты, играя с крыла на крыло.
Если есть возможность подойти незаметно, прячась за неровности рельефа, растительность, к кормящимся гусям со стороны того водоема (озера), куда гуси направятся на дневку (ночевку), водопой, то этот вариант охоты без профилей может оказаться более удачным. Гуси, поднимаясь с обильной кормежки, некоторое расстояние (до 1 км) летят еще довольно низко и подошедшие ближе этого расстояния охотники, спрятавшись в траве, кустах, глубоких бороздах, стерне и т.п., стреляют по стаям. Но нужно учесть, что следующие табуны, поднимаясь с поля и слыша выстрелы, обязательно сместятся в ту или иную сторону от места стрельбы. Охотники должны это корректировать и тоже менять «позицию».
Сельские охотники пользуются этим методом несколько иначе. Они собираются большой группой (иногда до 10 человек) и растягиваются цепочкой поперек направления отлета гусей с кормежки на водоем. Точнее, удерживая расстояние друг от друга около 60 метров, охотники двигаются со стороны озера (или другого водоема) к пасущимся гусям, соблюдая меры маскировки. Хорошо, если это движение будет со стороны опускавшегося солнца, которое слегка слепит птиц, туманной дымки и т.п. Поздней осенью, когда гуси кормятся до густых сумерек, и вовсе легче маскироваться. Движение свое охотники производят не торопясь, медленно, подолгу отдыхая, затаиваясь на земле. Таким образом, они постепенно приближаются к кормящимся гусям как можно ближе (иногда до 500 м, если позволяют условия маскировки и видимость), Ближе подбираться не следует: гуси все же обладают великолепным зрением, и если заметят что-то подозрительное, облетят это место стороной, даже при значительной «стрелковой» линии. Поблизости от места кормежки охотники и затаиваются, ожидая момента, когда гуси закончат жировку и начнут подниматься на водоем. Развернутая цепь охотников может растянуться на 500-700 метров, и гуси не сразу сориентируются по выстрелам, чтобы облететь такой «барьер». Стая за стаей срываются птицы с кормежки и попадают на того или иного стрелка. Следующие за ними гуси, услышав выстрелы, попытаются сместиться вправо-влево от опасного места (смещение обычно бывает не более 200-300 метров) и вновь налетают на других стрелков, близких к краю цепи. Таким образом, почти все охотники, участвующие в скрадываиии пасущихся в поле гусей, имеют возможность остаться с добычей. Иногда такие охоты приносят немалые трофеи. Особенно тем, кому повезет. Но метод этот мало спортивен и малоэффективен, не дает того эмоционального заряда, который получает охотник при охоте на гусей с профилями.



...Уж больно добротно и надежно устроились мы на гривке пшеничного жнивья: и ямки-засидки вырыли — удобнее не бывает, и профилей гусиных натыкали по стерне с полсотни, и двух манных гусаков посадили поблизости. По всем прикидкам, охота ожидалась отменной — утром на этом поле, с плотным сгущением именно по этой гривке, кормилось не менее двух тысяч «серяков». И ушли они на озеро, что плескалось за лесом, никем не пуганные, тяжелые от долгой кормежки.
Слева, до самой лесопосадки, густо уплотненной кленами, непроницаемой издали, тянулось недавно скошенное поле пшеницы с остатками соломы, слева темнел лесной массив с широкими полянами вдоль опушки. К нему и клонилось солнце, когда я, исколотясь внутренней дрожью, заметил мужичка на мотороллере — «муравейчике». Он протарахтел по проселку, огибающему лес, и как не торопил я его мысленно — вот-вот должны были полететь гуси — остановился у далекой, в километре от нас, копны сена. В бинокль видно было, что мужичок собирается накладывать это сено в кузовок мотороллера. Тут и поплыла горечь в душу: стало ясно, что радужные наши мечты о богатой охоте вряд ли сбудутся. Икалось или нет незадачливому сеновозу, так не вовремя появившемуся на самом пути подлета гусей, но костерили мы его не только мысленно... Одна думка остро билась у всех; ну скорее уезжай, ну скорее! А мужичок не торопился. Он духом не ведал о наших муках, делал свое дело основательно, крепко...
И первая же станица оголодавших за день гусей, вынырнувшая над лесом, круто взяла в сторону, заметив технику и человека, и потянула опушкой, вдоль края жнивья. Они явно не успели еще рассмотреть наше роскошное расположение и свалились в лощину на другой стороне поля. Едва успокоилась эта стая, как из-за того же леса наплыла вторая, за ней третья, четвертая... и все туда — в лощину.
С чутко бьющимся сердцем следил я за этим неистовым подлетом гусей и молчал. А что было делать?...
Когда отгорели горькие минуты, мы неспеша свернули так искусно расставленные профиля, со вздохом покинули засидки и пошли к лесу, к спрятанной в чаще машине. Пока суть да дело, мужичок-сеновоз укатил на своем «муравейчике», и не пришлось нам сказать ему пару «ласковых» слов. Решили перехватить гусей при отлете с кормежки...
Втроем, широко развернутой — метров на сто пятьдесят друг от друга — цепью, мы стали подвигаться в сторону пасущихся гусей, хоронясь за неровностью поля, кучками соломы, жнивьем... И хорошо было, что гуси кормились в широкой лощине-западине, и кругозор их ограничивался гривками по краю этой низины. На этих гривках затаились и мы. В бинокль ясно было видно белесых, широко и густо рассыпанных по стерне гусей...
Тяжело уплывало время, терпение подходило к пределу, но ближе подобраться к зорким птицам было рискованно. День таял, гасли яркие краски. Ощутимо постукивало сердце, что-то подрагивало внутри, напружинивалось тело... Наконец, загомонили гуси, забеспокоились. От общей их россыпи отмахнула стайка и низом поплыла на нас. Сытые, они тянули к воде прямиком, низко, спокойно, и точно на меня. Вскинулся — гуси с испуганным криком, загребая отчаянно крыльями, попытались уйти вверх и в сторону от опасности. Но от заряда дроби не уйдешь: один сорвался вниз, другой... А на подлете маячила следующая стая, еще обширнее и гуще. Но теперь гуси, чуть отвернув вправо, накатывались на товарища...
Коротка эта охота, горяча и суматошна, и хороший стрелок без добычи не останется, но все в ней не то, что при охоте классической — с профилями или подсадными птицами...

Охота на местах дневки и ночевки


Как уже отмечалось, охотиться на гусей на их «базе» — на водоеме, где птицы отдыхают в перерывах между кормежками и ночуют, не желательно. Обычно гуси сразу же уходят из этих угодий. Но бывают обстоятельства, когда такую охоту все же можно допустить. Например, если необходимо специально угнать гусей в другие места из-за значительных потрав сельхозкультур, или если гуси вот-вот должны откочевать в более южные районы, а все другие приемы охоты не дают положительного результата из-за «настеганности» гусей. В таком случае, в зависимости от места охоты, способы подкарауливания гусей могут быть разными. Если охотники каким-то образом замаскировались на озере (в камышах ли или соорудили скрадки), то на воду (в случае охоты на глубоком водоеме) выставляют резиновые гусиные чучела, к которым привязывают грузила, или высаживают манных гусей. При отсутствии таковых можно использовать и пенопластовые или деревянные чучела. Но, учитывая, что такие охоты редки, можно охотиться вообще без «манишек», зная места концентрации гусей на озере и маршруты их полетов.
Если же охота производится хотя и с лодки, но на мелководье (грязях), можно выставить обычные профиля или посадить на ногавку манного гуся. Методика охоты проста. Как только гуси покинут водоем и улетят на поля жировать, охотники забираются в озеро и рассаживаются (маскируясь) в тех местах, над которыми летят гуси, или на которых они отдыхают. Насытившись, гуси возвращаются с полей на водоем и попадают под выстрелы охотников, т.е. охота напоминает утиную. Она не всегда бывает, как казалось бы, высоко результативной. Обстрелянные стаи гусей с тревожными криками улетают, а те, что оказываются на подходе к озеру, слышат выстрелы и видят улетающих напуганных сородичей. Чаще всего они сразу же меняют «курс», устремляясь на какой-то запасной водоем — надо отметить, что гуси прекрасно знают местность на десятки и даже сотни километров вокруг. А стоит всего одной стае полететь в другом направлении, как те, которые только что поднимаются с поля, направятся за ними — будто по эстафете. Однако, имеют место особые случаи, когда гуси, обитающие долгое время (возможно в течение всей осени) на каком-то озере, да еще и в большинстве своем гнездящиеся там, делают по нескольку заходов на излюбленные плесы, несмотря на интенсивную стрельбу. Могут настойчиво лететь и сильно наевшиеся гуси, гонимые жаждой, если ближайшие водоемы расположены далеко. Обычно у добытых сразу после кормежки гусей зерна злаков вываливаются изо рта, стоит чуть-чуть приоткрыть их клюв — до такой степени они набивают пищевод. Но в любых случаях охота на водоеме угоняет птиц из их «дома» и часто безвозвратно, до самого отлета. В редком случае, если дать птицам передышку, можно поохотиться на озере еще, но это если повезет.
На одном из степных озер, абсолютно чистом, без единого кустика на «стекле» и по берегу, прижилось несколько сотен серых гусей. И до того опытные вожаки были у этих обособленных стай, что никакими ухищрениями невозможно было устроить на них охоту. С рассветом одна за другой поднимались стаи с центра озера, почти круглого, километра три в диаметре, набирали над водой изрядную высоту и уходили на кормежку в разные стороны. Днем они возвращались и с высоты около двухсот метров падали на воду, переворотом с крыла на крыло, и опять же в средину плеса. После короткого отдыха гуси снова улетали на кормежку так же высоко, но в совершенно другом направлении и в другие места. Возвращались стаи с полей в сумерках, почти потемну и снова с крыла на крыло пикировали где-то в середине озера. Ночью гуси выплывали на пологий глинистый берег и там отдыхали. Но приблизиться к ним не могли даже легкие корсаки, не то что охотники. И все же мы обхитрили гусей...
Посветлу, сразу после захода солнца, при слабом ветре, уплыли мы на трех раскладушках к центру озера, и там расположились треугольником метрах в двухстах друг от друга, удерживая лодки на зыби легкими гребками. Прохладно было на воде, зябко, невесело, но надежда грела, взбадривала. Мысли текли плавные, не то, что в спешке. Но короток поздней осенью переход от света к ночи, не больше получаса. Затемнели дали, берега... Заблестели огоньки в ближней деревне. И тут раздался далекий гогот — гуси подтягивались на ночевку. Я пригнулся в лодке, как мог. Вероятно, то же самое сделали и мои товарищи. В густеющих сумерках их лодки едва виднелись расплывчатыми пятнами.
Первая стая сыграла к воде на одного из моих друзей. Метнулись огоньки пламени. Все смешалось в гусином гвалте, в их привычном снижении. На фоне гаснувшей зари я заметил несколько птиц, низко летящих на меня, и поднял ружье. Выстрел — шлепок о воду упавшей птицы. Второй раз выстрелить не успел — птицы метнулись в сторону и пропали. А к озеру подлетала другая стая, с другой стороны...

Охота с подъезда


Этот способ мало спортивен, но поскольку он применяется часто, его необходимо знать. Суть его проста: заметив в бинокль пасущихся гусей, охотники (конечно, зная местность) предположительно определяют вероятное место их дневки или ночевки. Затем начинают объезжать (на автомашине или повозке) жирующих птиц, держась как можно ближе к ним — интервал нужно соблюдать такой, чтобы гуси не проявляли крайнее беспокойство — не сбивались в одну кучу, не хлопали крыльями и т.п. Обычно это не ближе 300 м. На предполагаемом направлении слета гусей с кормежки на водоем в наиболее подходящих местах (у одонков соломенных куч, высокой стерни, кустиков бурьяна, глубокой борозды, межи и т.п.) скрытно, обычно с противоположной от гусей стороны, охотники-стрелки выбираются из автомашины или слезают с повозки и затаиваются. Водитель или возница, лишь слегка приостанавливаясь в момент выхода стрелка, продолжает движение. Двигаться нужно как бы мимо, в объезд кормящихся гусей. По этому курсу автомобиль или повозка доходят до противоположной от стрелков стороны и, когда оказываются на одной линии с пасущимися гусями и затаившимися охотниками, начинают движение в сторону гусей почти по прямой. Ехать следует на тихом ходу, чтобы не слишком пугать птиц, часто меняя направление в ту или иную сторону (зигзагом). Гуси, заметив движущийся в их сторону транспорт, начнут постепенно смещаться в сторону охотников. Конечно, то расстояние, которое будет отделять их от стрелков, гуси пешком не пройдут: постепенно они начнут подниматься и лететь в противоположную от транспорта сторону (тем лучше, если этот путь совпадет с направлением их обычного слета с кормежки). Важно подогнать гусей как можно ближе к стрелкам: поднявшись, они не успеют набрать значительную высоту. Охота будет результативнее, если стрелков будет три-четыре, — тогда гуси, смещаясь вправо-влево от близкой стрельбы, будут попадать под выстрелы других охотников. Такой способ охоты выгоден в том случае, если количество сконцентрировавшихся в каком-то месте гусей невелико — не более трех-пяти сотен, на которых нет резона охотиться с профилями — или если гуси слишком «настеганы» и жируют небольшими группами и на разных полях, да еще всякий раз меняя кормовые места (кочевые гуси). Но при численности кормящихся гусей более 500 особей можно охотиться на них с профилями, манным гусем, что неизмеримо эмоциональней и добычливей.
Бывало, не один раз кувыркнешься, выпадая с сиденья «легковушки», пока удастся добыть налетного гуся. Тут только ружье береги, чтобы не сломать шейку ложи или не забить стволы землей. И, безусловно, оно должно быть разряжено...
Помню, одну хитрую стайку серых гусей мы «пасли» чуть ли не каждый день, а все напрасно. Ну, никак не удавалось напарнику нагнать ее на меня своей «Нивой». Тогда он закуролесил в полукилометре от пасущихся гусей: туда-сюда, вправо, влево да зигзагами — автошоу, и только. Таких выкрутасов хитрый вожак, вероятно, еще не видывал и потерял сразу двух гусаков из своей стаи. После, едва завидев вдалеке автомобиль, эта стая сразу срывалась в полет. Жизнь всему учит. И не только людей.

Охота с собакой


Это старый способ охоты на гусей, применяющийся в наше время весьма редко. По-своему он спортивен и интересен. Вся сложность его выполнения заключается в воспитании собаки, умеющей подводить летящих гусей к охотнику. Такой помощницей может быть любая, даже беспородная, собака небольшой величины, лучше рыжего или светлого окраса. Наиболее подходящей породой могут быть лайки. Они хотя и редко бывают чисто рыжими, но светлый окрас у них преобладает (имеются в виду западносибирские лайки). Эти собаки достаточно умны и их легче натаскать на приемах охоты с гусями.
Способ этой охоты заключается в том, что охотник выходит или выезжает в поле и останавливается на обычных путях пролета гусей. Конечно, он обязательно маскируется. Лучше, если этой маскировкой будут служить какие-то естественные средства: кустарник, бурьяны, высокая трава, ямы, овраги и т.п. Собаку охотник отпускает в поле, и она бегает там, удовлетворяя свое собачье любопытство. Гуси, как бы далеко они ни летели, заметив собаку, начинают снижаться над ней, пытаясь криками прогнать «хищника» из своих угодий. В этом случае собака должна бежать к охотнику и желательно не быстро, а как бы нехотя. Гуси, устремляясь за собакой, подлетают на верный выстрел. Даже за короткий осенний вечер таких стай может быть несколько. Все зависит от умения собаки «разыграть» из себя дикого хищника, и, конечно, наличия гусей в тех угодьях, где производится охота. Собаку охотник может подзывать свистом или другим каким-то сигналом, на которые не обращают внимания гуси.
В юности была у меня собачка с простой кличкой — Рыжик. Что-то в нем просматривалось от лайки, но небольшой рост выдавал и другую кровь. Рыжик издали был лисица-лисицей, разве что слабый хвост подводил.
В одну из своих весенних охот на разливе я подстрелил белолобого гуся и послал за ним Рыжика. Гусь улепетывал по грязи так, что собаке пришлось изрядно наддать ходу, чтобы отрезать ему путь на глубину. Но, кинувшись к подранку, Рыжик получил такой чувствительный удар клювом в нос, что взвизгнул и отскочил на пару шагов. Однако уйти гусю пес не дал — стал бегать вокруг него и лаять. Пришлось мне идти собаке на помощь. С тех пор стоило Рыжику услышать где-либо гогот гусей, он бросался в ту сторону, злобно лая, и бежал до тех пор, пока гуси его не замечали. Тут и начиналась потеха: гуси с криками снижались над Рыжиком, тот лаял, но, вероятно, помнил болезненный клевок в самую мочку носа и, учитывая количество кружившихся вокруг него птиц, отступал с достоинством, неторопливо, возвращаясь к самому скрадку. И гуси за ним. Какая забавная картина развертывалась на моих глазах! Жаль, что в те времена не было видеокамер...
Дальше все делалось четко: уж из двух-то выстрелов одного увесистого гусака я всегда имел.

Интересная книга, насчет расположения профилей цепочкой не знал.
Но кое с чем не согласен. Я вот рою яму, так чтобы в ней лежать. Но лежу я не на животе (как в статье) а на спине. Для обзора достаточно чуть повернуть голову. В сидячей засидке быстро зад затечет, а в лежачей можно на бок переворачиваться. А вскочить для выстрела много времени не надо, на худой конец выстрелить лежа.