Дикие кабаны: трудяги и семьянины

Михаил Ивкин


Более 4 тысяч этих зверей насчитывается в Приангарье, самой северной в мире территории их обитания

В начале 2007 года, проходящего, как известно, под астрологическим знаком Кабана (или Свиньи — по тибетскому календарю), астрологи предрекали в России рост рождаемости. Дескать, в год Свиньи она всегда повышается, ибо в восточном гороскопе кабан — не только самое миролюбивое, но и самое плодовитое животное. Что бы вы думали: действительно, впервые за 16 лет после развала Советского Союза опасный разрыв между числом умерших и появившихся на свет россиян стал нынче сокращаться. Нет, беби-бум не наступил, до этого нам пока далеко. Но вот всплеск рождаемости, в том числе и в Иркутской области, заметили все. Специалисты сей факт подтвердили цифрами. Я даже не знаю, как это комментировать. То ли просто наше правительство повернулось наконец лицом к народу, в первую очередь к женщине, и простимулировало граждан иметь больше детей. То ли россияне получили некий знак свыше, из космоса. К предсказаниям астрологов можно относиться с юмором, а можно и всерьез. Я же просто расскажу о диких кабанах, обитающих на территории Иркутской области. Ведь далеко не все знают, что он у нас водится, тем более что численность его за последние годы значительно возросла и составляет 4200 голов.

В Приангарье дикие свиньи обитают не повсеместно, а лишь отдельными небольшими очагами — там, где для них есть корм: от Слюдянки до Тайшетского района, на левой стороне Ангары. Летом выходят на берег реки, а зимой перекочевывают в Присаянье. Здесь меньше снега и хищников, больше солнца. Некоторые промысловики говорят, что видели этих животных на склонах Байкальского хребта, но учетными данными это не подтверждено. В том числе и присутствие их в окрестностях села Большого Голоустного.

Больше всего диких кабанов водится в Черемховском районе, 150—200 особей. Но подсчет этот относителен, поскольку летом зверь постоянно мигрирует. Иной раз может пройти за сутки до 15—20 км. Хотя, конечно, у него есть излюбленные места, где он задерживается надолго и где зимует. В Черемховском районе это участки кедрача, пихты, ельника в предгорьях Восточных Саян, где лесная подстилка не промерзает на глубину 1—1,5 метра, а снежный покров всего 10—20 см. В это трудно поверить, но такие райские уголки суровая сибирская природа создала как будто специально для диких свиней. Для них тут идеальные естественные условия существования.

— Давно они у вас водятся? — интересуюсь у председателя Черемховского районного общества охотников и рыболовов Владимира Шевцова.

— Давно, — охотно отвечает он. — По рассказам старожилов и первых переселенцев, дикие кабаны обитали в Присаянье всегда. Несколько лет назад мы пережили тревожные моменты, потому что их численность на территории Черемховского района стала резко уменьшаться. Этому поспособствовали суровые зимы, когда тяжело с кормежкой, а также браконьеры и волки. Но мы своевременно приняли меры. Усилили борьбу с браконьерами, привлекаем для этого милиционеров, охотнадзор, общественность. Сократили численность волка. Ведем на крытых площадках подкормку животных. Так совпало, что и две последние зимы были теплые. В итоге стадо восстановилось, его численность даже возросла и держится на стабильном уровне.

— Кто представляет для кабана большую опасность — волк или браконьер?

— Волк, конечно, — убежден Владимир Шевцов. — С браконьерами можно справиться, если четко наладить охрану, привлечь к ней еще и общественность в лице членов районного охотобщества. С волками бороться трудно. И не только потому, что они умны, хитры, коварны (умнее и хитрее зверя в нашей тайге нет), но и из-за низкого стимула у людей добывать его.

— Что так? — удивился я. — Ведь Законодательное собрание и обладминистрация выделили достаточно финансов на регулирование численности серого разбойника в 2007 году. Увеличен размер премии за сданную шкуру взрослого хищника с 3 тысяч до 5 тысяч рублей.

— А где они, деньги-то? — теперь уже удивляется Шевцов. — Может, и выделили, только до нас они нынче пока что не дошли. У меня на складе с весны лежат четыре сданные, но не оплаченные шкуры. Это выглядит так, как если бы человек работал, а зарплату не получал. Ведь добыча волка — не прогулка по лесу, а самая настоящая, трудная работа. Вот и нет поэтому большого интереса к этой самой работе. Хотя волков в Черемховском районе переизбыток, до 40 голов. А охотников-волчатников всего два.

По-доброму, их надо бы иметь нынче в каждой деревне. Волки уже настолько обнаглели, что заходят по ночам в поселения и давят собак, овец прямо в подворьях. Две недели назад в деревне Шестаково задрали теленка и двух овец метрах в ста от жилых домов, когда те мирно щипали травку за огородами. Что уж говорить про диких кабанов, которых человек в таежной глуши защитить не имеет возможности. Тут выход только один — эффективнее бороться с самими хищниками. Я считаю, что премия даже в 5 тысяч рублей за шкуру маловата.

— Сколько же надо?

— По моим подсчетам, реальные затраты (горючка, продукты, капканы, петли, время и т. д.) на добычу волка в два раза выше. То есть составляют 10 тысяч рублей.

Я не поленился, позвонил нескольким друзьям-журналистам в соседние регионы, попросил узнать, сколько местная власть платит там за шкуру добытого волка. Оказалось, что иркутская премия одна из самых маленьких. Например, в Эвенкии она составляет 10 тысяч рублей, в Якутии — 7—8.

Живут дикие свиньи семьями, небольшими группами по 8—12 голов. Но все зависит от наличия кормовой базы. Так, в Хабаровском крае, где климат намного мягче (а соответственно и кормов больше), в стаде может быть до 60 животных. Зимой они объединяются: сообща легче защищаться от хищников, разгребать снег на обширных площадях, чтобы кормиться, на тропах, глубина которых достигает на открытых пространствах 60—70 см и более. Тропы постоянные — с лета. Первыми их торят по глубокому снегу секачи. Они же поднимают мощными клыками в местах кормления мерзлоту, мох, подстилку.

Всех интересует: что же едят дикие свиньи зимой? Что там, под снегом? Оказывается, много чего. В частности, паданка кедрового ореха, который они очень любят. Часто вскрывают хранилища кедровок, бурундуков. Поедают личинок, муравьев, других насекомых, находящихся в спячке, корешки и луковицы растений, грибы, ягоды. Ловят даже мышей. Не брезгуют падалью. Когда зима теплая, малоснежная, дикие кабаны не очень голодают. А вообще-то в этот период года им с кормежкой приходится туговато. Во время очень уж суровых и снежных зим погибает больше половины молодняка.

— У самки может и весь приплод, а это 6—8 поросят, не выжить, — рассказывает Владимир Шевцов. — Если не делать подкормку. При подкормке же благополучно перезимует весь молодняк (если, конечно, не нападут волки). Так что все в руках человека. При желании не составляет труда увеличить в сжатые сроки численность стада — и соответственно добычу зверя.

— Сколько добываете в год по всему Черемховскому району?

— Восемь-десять голов. Берем в основном молодняк — от года до полутора лет. Самок оставляем для воспроизводства. Не трогаем и секачей, без них стадо погибнет — от голода, от волков.

— В какое время суток дикие свиньи кормятся?

— В сумеречное — утром и вечером. Иногда ночью и даже днем, если погода пасмурная. Спят днем, забившись в непроходимые чащи.

У специалистов, биологов и охотоведов большую тревогу вызывают в последние годы все возрастающие масштабы лесозаготовок вблизи зимовки диких кабанов, как это происходит, например, в Усольском районе. Шум падающих деревьев, работающих тракторов их очень сильно нервирует, беспокоит. И хотя дикие свиньи животные оседлые, однако потревоженное стадо может уйти с насиженного места, разбрестись далеко по тайге, распасться на мелкие группки и станет легкой добычей волков и браконьеров.

У диких кабанов хорошо развиты обоняние и слух, а вот зрение слабоватое. Могут подойти к человеку вплотную и не заметить. Если, конечно, стоять неподвижно. Реагируют они больше на движение. Правда, у матерых кабанов-секачей, которых в старину на Руси называли вепрями, нрав более крутой. Могут порвать мощными клыками кого угодно — волка, собаку, человека. Но только если защищают свое стадо или когда ранены. А в любом другом случае стараются, как и все, уйти от преследования.

Как-то усольчане охотились в окрестных лесах на диких кабанов с собаками, гончими, лайками. Зима в тот год выдалась снежная, морозная. Кабаньи тропы были в иных местах глубиной до метра. Не тропы, а настоящие траншеи. Их прорывали шедшие впереди стада взрослые и самые сильные звери — как самцы, так и самки. Следом за ними продвигался молодняк. Собаки, обнаружив диких свиней, стали их преследовать.

Пытались ухватить молодых животных то за загривок, то за ногу, чтобы задержать до подхода охотников, громко лаяли. Взрослые звери старались отбить атаку десяти собак и увести стадо подальше — в труднопроходимую чащу, в ольховики, куда не проберется ни один пес. Но не успели. Первый из охотников уже догнал стадо. И тут он увидел, как кормившийся поодаль матерый секач (обычно они держатся в стороне от стада, на расстоянии 200—400 метров, но совсем от него не отрываются) прибежал на помощь. И сразу бросился на собак. Клыки у вепря-защитника страшные, реакция молниеносная. Собаки не успевали уворачиваться. Вепрь вмиг порвал четырех из них насмерть.

Спасая остальных, охотник выстрелил в кабана. Но только ранил. И тот, круто развернувшись, ринулся на человека. Увидев стремительно несущуюся на него живую торпеду весом не менее 300 кг, охотник вновь выстрелил. Хотя и понимал: шансов убить зверя наповал в такой ситуации маловато — голова у того слишком узкая, клинообразная, если смотреть прямо, спереди. Попасть в такую мишень, да еще если животное бежит, очень сложно.

Загривок, плечи в ноябре-декабре, накануне гона, у вепря тоже хорошо защищены. Под жесткой шкурой в этот период турнирных боев за самку у него вырастает дополнительный подкожный довольно толстый слой жира и клетчатки, который не всякий нож берет. В нем даже пуля может застрять. Охотник ранил вепря во второй раз. Но тот человека все же достал и распорол ему острым клыком бедро. Мог бы нанести и более страшный удар, но замертво упал. Положить матерого секача с первого выстрела редко удается. Он очень крепок на рану. Нужно непременно попасть пулей в голову, под ухо, в шею, под лопатку.

О невероятной живучести дикого кабана ходят целые легенды. Охотники рассказывают, что не один раз тот с пробитым животом убегал далеко вперед, его так и не могли найти. А однажды зверь ушел на 200 метров с пробитым насквозь сердцем. Так что усольчанину крупно повезло. Правда, он потом еще долго ходил по больницам, залечивая глубокую рану.

Этот рассказ председателя Усольского районного общества охотников и рыболовов Александра Пономарева дополнил председатель шелеховского первичного охотколлектива «Байкалснаб» Владимир Бутько. Он поведал мне, что лет 15 назад раненый секач бросился на одного из их охотников и серьезно порвал его клыками. Шелеховчанина тоже увезли на скорой в больницу в тяжелом состоянии.

— Однажды я видел на снегу, как два крупных волка вышли на след секача и стали его преследовать, — продолжал Бутько. — Настигли и тут же резко ушли в сторону. Потенциальная добыча оказалась им не по зубам. Я вообще ни разу не встречал в тайге разорванного волками секача.

Всего лишь 20—25 лет назад у населения не было такого вездеходного транспорта, как сейчас. До укромных таежных кабаньих зимовок было добраться сложно. Сегодня все стало просто. Зимой можно заехать практически в любое место. Вот и браконьерничают. В том же Черемховском районе, скрываясь от глаз охраны, умудряются застрелить столько же зверей, сколько добывается официально, по лицензии. «Может быть, даже и больше», — предположил Владимир Шевцов.

Что касается волка, то в глубоком снегу он более-менее легко может взять молодняк до двух лет. С кабанихой справиться ему сложнее. А крупного секача не одолеет никогда. Вот если волки охотятся стаей, тогда могут загрызть без труда и взрослого зверя. Волки преследуют кабанов по тропе, не дают им кормиться. Подсвинки ослабевают, не могут идти за стадом, ложатся, и серые разбойники поросят просто подбирают.

В ноябре-декабре, во время турнирных боев, секачи «навешивают» на себя еще и внешнюю «броню». Трутся о стволы деревьев, стараясь намазаться смолой. Ложатся в лужи, чтобы шерсть замерзла и на ней образовался крепкий ледяной панцирь из воды и грязи. Насмерть соперника не убивают. Побежденный, как правило, уходит. Но в его рану может попасть инфекция, и кабан тогда погибает. В общеобластном стаде диких свиней в 2000 году насчитывалось 2,3 тысячи голов, а в 2007-м — 4,2 тысячи. Главный специалист-эксперт отдела охотнадзора по Иркутской области Юрий Яковлев этому очень рад.

Говорит:

— Идет стабильное увеличение численности. Хотя резкого скачка роста популяции я не ожидаю. Дикий кабан — зверь, в общем-то, южный. У нас по левобережью Ангары проходит его самая северная в мире граница обитания. То есть он тут живет на грани своих возможностей, хотя и обитает очень давно. По сути, абориген.

Заместитель председателя Иркутской областной общественной организации охотников и рыболовов Александр Филиппов, в свою очередь, поведал, что еще в начале 80-х группа энтузиастов пыталась увеличить численность диких свиней и привезла в охотхозяйство «Горячие Ключи» их сородичей с Дальнего Востока. Но поддержать популяцию сибирских кабанов, обновить их кровь не получилось: гости не прижились на новом месте.

А вот в Присаянье дикие кабаны с берегов Тихого океана тогда выжили, никуда не ушли. Успешно адаптировались к местным условиям. Второй завоз «дальневосточников» в те же 80-е оказался более успешным. Стадо выпустили в охотхозяйстве «Иркутское море». Создали здесь специальный участок по их воспроизводству. До охотничьего хозяйства «Иркутское море», находящегося в Иркутском районе, рукой подать — от областного центра по прямой каких-то 15—20 км. Здесь водятся различные дикие животные, в том числе и кабаны. Стадо в 50 голов обитает на Курминско-Дабатском участке егеря Юрия Шишкина.

Участок площадью 22 тыс. гектаров закреплен за тремя охотничьими коллективами — шелеховского «Байкалснаба», иркутских геологов и СУ-3. Особенно преуспел «Байкалснаб», возглавляемый генеральным директором ООО «Сервис» Владимиром Бутько. В деле разумного ведения своего охотничьего хозяйства эта первичка считается в Иркутской областной организации охотников и рыболовов самой передовой, строго выполняет все необходимые охотхозяйственные и биотехнические мероприятия в лесных угодьях.

С Владимиром Бутько мы долго не могли встретиться. Но когда наконец все же встретились, то поговорили откровенно и по душам. Выяснилось: мы с ним почти земляки. Он родом из промыслового Нижнеудинского района, а я — из соседнего Тулунского. Оба выросли в тайге, рано начали баловаться охотничьим ружьишком.

Отец Владимира Бутько — человек геройский. О нем можно бы отдельно написать. 16-летним пареньком он ушел добровольцем на фронт, служил и воевал на Северном флоте, в составе конвоя сопровождал корабли, возившие по Атлантике в Советский Союз грузы по ленд-лизу, был в Америке. Вернувшись домой с фронта инвалидом, руки не опустил, вел в местной школе уроки труда. А жена его всю жизнь лечила людей.

Так что двум их сыновьям — Владимиру и младшему Анатолию — было с кого брать пример, на кого равняться. Сегодня они живут в Шелехове, оба — заядлые охотники-любители, оба состоят в охотколлективе «Байкалснаб». Сюда же пришел позднее и 26-летний сын Анатолия. Тоже пристрастился к охоте и рыбалке.

— В нашей охотничьей первичке 18 человек, — рассказывает Владимир Бутько. — Молодых, к сожалению, немного. Молодые нынче больше увлекаются пивком да ночными клубами. Некоторые думают: приду в лес, постреляю, погуляю — и домой. А там вкалывать прежде всего надо. Работать постоянно, с полной отдачей. Вот и разочаровываются, когда узнают, что мы сами прокладываем дороги, прорубая и очищая с этой целью километры просек, настилая бревенчатые слани в топких и непроходимых местах.

Строим новые и ремонтируем старые мосты. Делаем корыта и крытые площадки для подкормки диких кабанов. Изготавливаем и устанавливаем, где нужно, шлагбаумы. Соорудили контрольно-смотровую вышку для наблюдения за животными. Ежегодно проводим также послепромысловый зимний маршрутный учет зверей по следам, чтобы точно знать их численность.

Владимир Михайлович — человек основательный. Принес на встречу со мной не только два толстых фотоальбома о проделанной работе, но и пространный официальный отчет, подписанный начальником производственного участка «Иркутское море», старшим егерем и даже начальником отдела охотнадзора по Иркутской области Валерием Загоскиным. Пояснил: «Такие отчеты мы составляем ежегодно». Согласно последнему, с октября 2006 года по октябрь 2007-го члены охотколлектива «Байкалснаб» потратили на содержание своего участка более 218 тысяч собственных рублей. Большая часть ушла на диких кабанов.

Покупают в городе зерно, везут его в охотугодья и выкладывают там в местах подкормки диких свиней. Подкармливают зверей также пищевыми отходами, рыбой. Иногда, если нет зерна, приобретают на хлебозаводе некондиционный хлеб — он дешевле. Сухари тоже покупают. А также соль для искусственных солончаков — без нее кабанам нельзя. Правда овощи — свекла, морковь, картошка — достаются бесплатно, их привозят со своих дач и огородов. В общем, вся эта так называемая биотехния, так же как и хозяйственно-охотничье обустройство, — нелегкое и недешевое занятие.

— Наверное, оно не каждому в вашей команде по душе? — говорю Бутько. Он соглашается: да, не каждому. Бывает, некоторые ропщут. Но тем не менее все понимают: надо! И делают. И покупают. И привозят. Ну а те, кто попадался с откровенной ленцой, не прижились в коллективе. Ушли. Остались лишь самые стойкие, настоящие энтузиасты промысла. Патриоты тайги.

Подкармливают диких свиней шелеховцы, разумеется, зимой. Но, бывает, занимаются этим и летом, чтобы поддержать молодняк и тем самым быстрее восстановить и даже увеличить численность стада. Ездят в лес поочередно, по 5—6 человек. Извилистый путь от Шелехова до базы преодолевают и зимой, и летом только на вездеходном транспорте. На любом другом не проехать, ибо места эти глухие, труднодоступные.

Собственно, это и спасает во многом диких свиней от браконьерских набегов. От дорог до подкормочных площадок тяжелые мешки с зерном и другой кабаньей пищей мужики носят, как заправские грузчики, на себе. Да еще нередко по крутым склонам. Делают это все без исключения. В том числе и председатель охотколлектива Бутько. Это он в городе большой и важный начальник, а в охотугодьях вкалывает наравне со всеми, и, кажется, после кабинетной такая работа на свежем таежном воздухе ему нравится.

Шелеховчане приезжают на свою охотничью базу в пятницу или субботу, ночуют здесь, парятся в баньке, а в воскресенье возвращаются домой. В отличие от черемховцев добывают в год всего двух диких кабанов. Потому что их стадо в 3—4 раза меньше, ввиду небольшого ареала обитания зверей. Если учесть, что чистого мяса в дикой свинье в среднем 60 кг, и разделить 120 кг на 18 членов охотобщества «Байкалснаб», то на каждого приходится в год 6,6 кг. Негусто.

— В чем же тогда радость, Владимир Михайлович?

— Так мы не только кабанов добываем, но и лося, изюбря, — поясняет Бутько. — А счастье, оно, скажу я вам, не только и не столько в килограммах (в конце концов их можно купить где-либо на рынке), а в самом процессе охоты, в подготовке к ней. Когда выслеживаешь зверя, стараешься его перехитрить. Даже когда подкармливаешь, наблюдаешь по следам или с вышки за его жизнью, повадками в условиях дикой природы. Поверьте, это очень увлекательное занятие, интересное. Ну а что касается непосредственно самой охоты как таковой, то я добывал в своей жизни и волка, и медведя... Охотник я азартный и фартовый, — смеется мой собеседник.

После того как на Курминско-Дабатский воспроизводственный участок завезли с Дальнего Востока группу диких кабанов и они скрестились с местными, численность стада стала заметно расти. Удалось избежать самого неприятного и нежелательного — кровосмешения аборигенов между собой. Приток свежей крови произошел как раз вовремя. И все бы было хорошо, но лет 8—10 назад пришли волки и почти всех диких свиней загрызли. Изюбри и лоси тоже сильно пострадали от неуемного аппетита серых разбойников.

— Вопрос встал ребром: или мы резко уменьшаем количество волков, или они сведут на нет популяцию диких кабанов и наш труд по восстановлению их численности окажется напрасным, — вспоминает Владимир Бутько. — Выбора у нас тогда не было — все силы бросили против хищников. Ставили петли на них, капканы, применяли яд — фторацетат бария, который тогда еще не был под запретом. И волков у нас не стало. Недавно появились снова два, но одного мы сразу застрелили, а второй, поняв ситуацию, ушел сам. Но бдительность не теряем, постоянно патрулируем закрепленные за нами охотугодья.

— Охотитесь на кабана с вышки?

— Нет, с вышки какая охота... Убийство одно. Добываем зверя по всем промысловым правилам — с подхода. То есть преследуем его по следу. Тропим, как мы говорим.

— Без собак?

— Собак не используем. Чтобы не распугивать диких животных.

— Добывать кабана сложно?

— Непросто. Он отлично слышит приближение человека и уходит в чащу, в пихтачи, в густой кустарник, где становится незаметным.

— Чем он болеет?

— Чумой-плотоядкой (чумкой, в просторечии). Но редко, лишь при большой численности. На территории нашего охотхозяйства это случилось только однажды. По этой причине был тогда большой падеж зверей. Еще дикие кабаны болеют, как и медведи, трихинеллезом, поскольку роются в земле.

— Владимир Михайлович, а какая сегодня нужна в тайге собственность, государственная или частная? — спрашиваю Бутько под конец нашей встречи. — Как вы считаете?

— Да любая, какая покажет высокую эффективность. Главное, чтобы была при этом конкуренция между охотпользователями, а сами они — рачительными хозяевами. Вот если придут в охотугодья настоящие хозяева, думающие не только о том, как и сколько добыть, но и как сохранить дикий животный мир, его разнообразие и богатство для наших детей, внуков и правнуков, вот тогда все, думаю, будет хорошо.


Михаил Ивкин

Интересная статья. А вот насчет того что это самая северная популяция кабанов, есть сомнения. Потом по карте посмотрю сверюсь.

я тоже в сомнении, по-моему мы севернее, хотя климат по-мягче. У нас кабан живет, а у финнов уже нет