Муравицкий В. , охотовед, эксперт-кинолог I категории.

Серые лайки Архангельской области.

Автор этих строк становился охотником на границе 1950 – 1960-х гг. в 400 км от Архангельска вверх по Северной Двине. Район относился к числу самых продуктивных на европейском Севере по выходу шкурок куницы, что, скорее всего, объясняется не особенностью угодий – они типичны для северной тайги, а отсутствием утечки пушнины на чёрный рынок из – за удалённости от крупных городов и редкостного бездорожья. Последние обстоятельства предопределили и длительное сохранение в относительной чистоте местных промысловых лаек. О смешении кровей говорить не приходилось, иных пород – легавых, гончих – таёжные охотники не знали, не было и дворняжек – воровать, а значит и сторожить в деревнях было нечего.

В 50-е гг. в районе преобладали лайки серого цвета; правда, не редким были также рыжий, белый, чёрный и даже тёмно-красный окрасы (в порядке встречаемости). Экстерьером в современном понимании собаки не блистали – хвост часто был серповидным, ушки широко поставлены, колодка растянута. Вообще, поголовье было довольно разнотипным, внимание обращалось лишь на рабочие качества.

Содержание было вольным, собаки годами не знали привязи. Летом с утра до ночи из ближайшего леса доносился голос собак, облаивающих белку. Дети трясли низкорослые сосенки, белка прыгала на соседнее дерево, молодые собаки учились слежке. До зимы их почти не кормили, заставляя искать пропитание в лесу: собаки развивали чутьё, постигали тайгу.

Подбор пар для вязок отсутствовал, охотники вели породу по матери, отец щенков обычно оставался неизвестным. Но в этом, вероятно, был свой положительный момент: потомство мог оставить только сильнейший. И действительно, щенки тогда росли здоровыми и не знали нынешнего бича молодняка – заболевания чумой.

Забавно было наблюдать за нелёгким ритуалом выбора щенка. Он велся, как теперь выражаются, по ряду позиций. Предпочтение отдавалось прежде всего щенку, походившему мастью на мать. Будущий владелец осматривал спящих щенков и примечал находившихся на верху гнезда. Потом весь приплод высыпается в 5 – 10 м, и избранник обязан был первым вернуться к матери. Щенкам открывали рот и считали бороздки на нёбе, которых должно было быть не менее девяти. Потом щенка сажали на стул, и если он сваливался на пол, всё начинается сначала. Описанная процедура выбора хотя и вызывает улыбку, не лишена смысла, особенно с учётом известного факта корреляции отдельных породных признаков и передаче их по наследству. Излишне говорить, что щенки раздавались даром, продажа была постыдным делом. Впрочем, спрос на них почти отсутствовал, приплод обычно топили в реке, разве что одного – двух щенков оставляли на время для отсасывания молока.

Взрослые собаки отличались независимым и злобным характером. Коты в то время не расхаживали по улицам – таких тут же разрывали. Часто и люди забирались на забор, уступая дорогу собачим свадьбам.

Пожалуй, самым важным моментом в формировании поголовья местных лаек был жесточайший отбор по рабочим качествам. Если приближалась пора замены стареющей собаки, весь приплод хозяин оставлял у себя. Как уже отмечалось, лето проходило в тренировках по белке, в период сбора грибов собаки учились лаять молодых глухарят; собак брали с собой при ловле хариуса в верховья речек, где молодёжь знакомилась с выдрой и норкой. К октябрю выявлялись одна – две наиболее способные молодые собаки, которых брали на промысел. Условия натаски были великолепными. Достаточно сказать, что в урожайные сезоны по белке охотник с парой лаек за день добывал до 25 – 30 зверьков; теперь то ли в связи с вырубанием еловых лесов, то ли по другим причинам таких результатов не бывает, хорошей считается добыча 7 – 9 белок в день.

Если молодая собака не поддерживала в работе взрослую, допускала пустые полайки или, что особенно не любили, крутились под ногами, учесть её была решена. Никто не позволял себе кормить собаку 2 – 3 зимы в надежде, что она «вот – вот заработает». Белку собака обязана была лаять с первой осени, полноценная работа по кунице начиналась на второй год.

Широту поиска, совершенно утраченную лайками заводского разведения, надо отметить особо. Собаку охотник видел в лесу только во время облаивания зверька. С отстрелянной белки тут же снималась шкурка, собаки на лету проглатывали горячую тушку и исчезали до следующей полайки. Если их не было более часа, приходилось подниматься на холм или лезть на подходящее дерево, чтобы с высоты скорее услышать работающих в полутора километрах собак.

Вязкость лаек была исключительной. Особенно страстно они работали по кунице. Если собаки прихватывали зверька под вечер и разглядеть его в сумерках невозможно, охотник уходил ночевать в избушку, а четвероногий помощник оставался до рассвета под деревом. Излишняя вязкость и характерное вообще для лаек непослушание порой срывали охоту.

Серые лайки - куничницы были у охотников Достовалова Е.И. (дер. Горка), Доставалова И.И. (дер. Ердим); отец держал серых лаек ещё в 30-е гг. в пос. Кресты, после войны – в пос. Талец. Рекордных результатов добивался Доставалов И.Д. (дер. Половина), приносивший по окончанию сезона до 19 куниц. Хорошие лайки – куничницы серого с белым окраса в 60-е гг. были у Доставалова В.В. (дер. Кулига) и Зверева П.И. (дер. Борисиха).

Относительно универсальности лаек можно сказать следующее. Большинство собак, работавших по пушному зверю, хорошо лаяли и «серую тетерю», то есть глухаря, страстно работали по выдре и норке; если встречали повсеместно редкую росомаху, загоняли и её на дерево. Будучи пущенным однажды на берлогу, дружно облаяли медведя. Лось был немногочисленным, собаки почти не обращали на него внимания.

Надо оговориться, что хорошую работу показывали и тогда далеко не все лайки. Но вязкость, широта поиска, чутьё и универсальность лучших из них не идут ни в какое сравнение с аналогичными качествами современных лаек заводского разведения.

С середины 60-х гг. в Верхнюю Тойму стали поступать чёрно-белые лайки питомника ВНИИОЗ, бесконтрольно завозилась масса беспородных собак вербованными жителями Украины, Брянщины, прибывающими на лесозаготовки. На месте ельников поднялись осиновые и берёзовые молодняки, тайга победнела на белку, но лося стало больше. Численность куницы, пожалуй не изменилась, но её всё больше предпочитают ловить капканами.

В ходе бурной дискуссии, вызванной выпуском в 1976 г сборника «Охотничье собаководство СССР» (составители М.П. Павлов и А.Т. Войлочников), написанного с тревогой за будущее отечественной промысловой лайки, в журнале «Охота и охотничье хозяйство» вскоре появилась статья Б.Т. Семёнова (1976 г.), где он назвал фальсификацией утверждение о преобладании в Архангельской области в послевоенные годы серых лаек. В. Григорьев, В. Гусев, Л. Ушакова, А. Гавеман, А. Мейдман и др. (там же) поддерживали мнение, что серый и рыжий окрасы архангельских лаек происходит от помесей с немецкой овчаркой и гончей. Далее эти авторы утверждали: «говоря о лайках… бесспорным фактом следует считать (к сожалению, раньше всё было бесспорным, что исходило из столичного центра – В.М), что создание этих заводских пород спасло замечательных отечественных охотничьих собак».

Большинства участников той дискуссии нет в живых, а спор их судит время. Заводская порода русско-европейских лаек создана, но охота с ними приносит владельцам больше огорчений чем радости.