Когда лисица в зимний солнечный день гуляет по сугробам искристого снега, и каждая ее шерстинка блестит, а громадный, рыжебурый и как бы обсыпанный сажею хвост с белым кончиком важно сопровождает ее, то она кажется порядочного роста. Но стоит убить лисицу, как она представляется уже небольшою тушкою. Если хвост ее, будучи столь большим, не преобладает над туловищем живой лисицы, то только благодаря тому, что он умело направляется лисицею. У убитой же лисицы хвост бросается в глаза и удивляет многих, представляя собою действительно трубу.

Ржаво-рыжая, желто-бурая окраска лисицы как будто бы должна выделяться от окружающих предметов; однако, надо признать, что на самом деле цвет лисьей шерсти весьма подходит к местности, где она пребывает.

У лисицы нет чувства человеконенавистничества, как у волка. Да и у человека совершенно иное отношение к лисице.

Во время охоты у лисицы все чувства — и слух, и зрение, и обоняние, и осязание - находятся часто в совместной работе и создают успех. Только разве при гоньбе по зрячему — слух и обоняние отдыхают.

Ворон и сорока играют в жизни лисицы роль, хотя и меньшую, чем в жизни волка, но во всяком случае их можно назвать и продовольственными сотрудниками лисицы и в то же время назойливыми обнаруживателями ее местонахождения. В свою очередь ворон и сорока считают лисицу и помощником и неприятелем.