Ника, которая гуляла сама по себе.

Случалось ли вам видеть собаку с кошачьими повадками? Если нет, то знакомьтесь - это Ника. С ней вы получаете удовольствие от общения одновременно с такими неуживчивыми существами, как кошка и собака. Собака или вдруг - кошка, это зависит от того, какую цель она перед собой поставила. Точнее всего, Ника может быть кошкой и собакой одновременно. Французский философ Паскаль сказал: «Ничто не доставляет нам такого удовольствия, как общение с женщиной, наделенной чертами благородного мужчины потому, что она соединяет в себе достоинства обоих полов". Ника соединяет в себе не только достоинства обоих животных, но и все их недостатки. Вижу собаку, а повадки у неё кошачьи. Встречает, как кошка, трётся об меня очень долго и ласково, заглядывая в глаза и не произнося ни звука. Сначала трётся своей узенькой мордочкой, а затем протягивает по моим ногам всё гибкое тело. Возвращается, и проделывает тоже, только в другом направлении. Кажется, что это большая и сильная кошка, которая не умеет мяукать.

Почему люди, имеющие собак, обязательно заводят ещё и кошек? Наверное потому, что нам не хватает в общении с собаками тайны, хитрости, интриги, предательской ласки. Ещё потому, что кошка - это противоположность собаке, как мужчина - женщине.

Собака - существо прямое, сильное, честное, добродушное. Собачье поведение исключает предательство, притворство, обман. Собака - бесконечно предана вам до конца жизни, это благородное и в тоже время простоватое существо.

Кошки! О, кошки! Я не перестаю восхищаться вашим совершенным интеллектом, вашим лукавством, вашим предательством, вашей независимостью, вашей, ничем не заменимой, лаской. Вы для меня такая же тайна, как для мужчины вечная тайна жизни - женщина: её непредсказуемое поведение, её характер, её поступки. Хитрость, коварство, ум, предательство, облаченное в оболочку любви и ласки - это «кошки». Внимательное изучение кошек освободило бы мужчин от необходимости вникать в характер женщины. Мы удивительно похожи высокомерием и кокетством. В мире животных нет существ, которые могли бы проникнуть в душу человека и отвергать его господство, быть ленивыми, несносными и, одновременно, прелестными и изысканными, как кошки.

Так вот, существо, которое лежит у моих ног, может быть и кошкой и собакой, а иногда мне кажется, что оно похоже на высокого тонконогого жеребенка. Это моя "богиня" победы - борзая по кличке Ника.

Я не верю в судьбу, но совпадения, которые часто случаются, заставляют думать, что в жизни всё не так просто. И то, что эта собака у нас, и даже её кличка. Слишком тяжела была для меня потеря Викты. Клички щенкам из её помёта я придумывала произвольно на букву «В»: Велга, Вольф, Вита, Викта. Я знала, что «Ника» - богиня победы, но что «Викта» - богиня победы в римской мифологии, мне стало известно совсем недавно и это совпадение меня поразило. Вышло так, что богиня победы всё равно осталась с нами, только сменила своё воплощение. Викта вернулась к нам Никой.

Она появилась на следующий год после потери Викты. Мой одноклассник, который служил офицером в Казахстане, привёз мне борзую-тазы. Но привыкшая к свободным степям борзая, соскользнула с ошейника и убежала. Поиски собаки не дали ни каких результатов. И только через три месяца произошла наша встреча. Ранней весной, когда земля уже освободилась от снега, но утренние морозы были ещё крепкими, и воздух, по-настоящему зимний, нёс в себе весенние запахи прелых листьев, мокрой коры и ещё чего-то необъяснимого, того, что называется «пахнет весной». По дороге домой, мое внимание привлек рыжий комочек, который лежал в саду на куче мусора и мелко-мелко дрожал. Мордочки видно не было, потому что собака скрутилась в кольцо, и нос надежно был запрятан от холода под живот. Я уже прошла мимо, но что-то заставило меня обернуться и посмотреть на неё ещё раз. Наши глаза встретились. На меня смотрела узенькая, тонкая мордочка борзой собаки удивительной красоты. Глаза её были больны и выражали растерянность, безнадежность и разочарование. Гипноз собачьих глаз излучал мощный призыв о помощи. Собака с виноватыми глазами потянула мордочку к моей, руке, но вставать не спешила, боясь растерять тепло, которое удерживало её худое тело свернутое в колечко. И только, когда я подошла ближе, голод и страх, что ей причинят зло, заставили собаку подняться. Она еще не решила, убегать ей или нет, так не хотелось покидать нагретую кучу мусора. Но голод поборол чувство страха, и она повернула свой узкий носик влево, вправо, стараясь на расстоянии определить, что съедобного я держу в протянутой руке. Теперь, когда собака стала во весь рост, поражала высота её лап и умение их спрятать. Грязная и мокрая шерсть не придавала ей красоты, но «аристократичность» морды, гордый постав головы на круто изогнутой, как у лошади, шее, говорили о её не простом происхождении. Собака была истощена, измучена усилиями найти тепло и еду. Суровые законы блудной жизни явно не подходили для этой утончённой собачьей натуры. Аристократичная бродяжка подошла доверчиво и виновато прислонилась к моим коленям.

Ника - борзая-тазы. Ярко-рыжего окраса с белой манишкой и темной мордочкой, с длинными ушами, которые спускались до лопаток мохнатыми бурками. Гладкая шерсть по всему телу, только лапы в нежных палевых очёсах. Правило (так называют хвост у борзых) - очень длинное, красиво убранное редкой удлинённой шерстью. Казалось, она сошла со старинной картины, на которой изображена королевская охота.

Собаке было не больше года. Она ещё щенок, игривый, непослушный, быстрый. Охотник до мозга костей: всё что летает, прыгает, бегает - подвергалось преследованию. Зайцы, утки, голуби, лягушки часто оказывались в её зубах, и с этим не возможно было бороться. Охота для неё - главное. Она отдавалась этой страсти полностью, не слыша команд, не реагируя на зов и не соблазняясь на самую вкусную приманку. Глаза, уши, сильные мышцы, быстрые лапы, обоняние - всё было подчинено одной цели: поймать. Редко кому удавалось уйти от преследования азартной и неутомимой борзой.

Больше всего Ника любит охоту поздней осенью, когда сжаты поля и первые осенние заморозки обостряют все запахи, а холодный воздух приятно возбуждает и держит в напряжении каждую мышцу. Перед охотой самое главное - избавиться от запаха псины. Надо найти что-нибудь смердящее и поваляться на нём. Если ничего подходящего не попадётся, то подойдет болото или, на худой конец, лужа. Теперь она мало похожа на собаку, скорее на худенького грязного чёрта, но зато готова к охоте по всем собачьим правилам. Высокая трава для неё не преграда, она не пробирается через заросли, как это делают обыкновенные собаки. Сильными и стремительными прыжками вверх, прямо с места, повисая на некоторое время в воздухе, как газель, подобрав под себя лапы, преодолевает она высокие травы или несжатую рожь. Зоркие глаза внимательно осматривают окрестности, а чуткие уши, развеваясь, как мохнатые тряпочки, ловят каждый подозрительный шорох. Как она красива в момент прыжка!

Испуганный заяц выскакивает из полёгшей травы. Стремительным рывком начинает борзая угонку. Прыжки в сторону косого несколько сбивают собаку с темпа, но если спасительные кусты далеко, то заяц обречён. Ника лежит на сжатом ржаном поле рядом с добычей и ждёт меня. Она дрожит не от холода, от возбуждения. Горячее дыхание собаки в холодном воздухе образует вокруг неё пар. Она очень довольна охотой, ведь самое главное в жизни выполнить своё предназначение. Мы возвращаемся домой вдоль речки по скошенным полям. Нике надо ещё понюхать, как пахнет бобровый домик, погонять диких уток, которые прощаются перед отлётом с тихой заводью. Она не причинит им вреда, но отлично вымоется и чистая придёт домой.

Ника - богиня охоты. Во времена настоящих охот с борзыми поклонники и ценители этих пород обращали внимание на то, что у ловчих собак глаза светятся красным цветом. Это называлось у борзятников «глаз с огнем». Ловчие борзые это псы, которые не только гонят, но и берут зверя. Такие борзые были фаворитами и считались элитой в своре. Ловчие всегда жили в доме, а не на псарне и пользовались заслуженной любовью хозяина. Им разрешалось ходить по всем комнатам, лежать в кресле, кормиться с рук хозяина лакомыми кусками. Ника, несомненно, завоевала бы себе такой статус. У неё для этого есть все: "глаз с огнем", резвость, умение быстро поймать дичь и необычная выносливость.

Аби не разделяла нашу всепоглощающую страсть к охоте. Во время прогулок она шла за мной след в след, по привычке аккуратно обходя лужи, и с ворчанием следила за стремительной Никой. Абигайль была уже стара и такие далекие прогулки по полям не вызывали у неё прежнего восторга. Но из чувства долга она непременно сопровождала нас на охоте. Время от времени Аби останавливалась и поднимала лапу. Это означало, что надо очистить лапы от колючек. Я выбирала из мохнатой лапы колючки, а Аби обязательно ухитрялась благодарно лизнуть меня в нос. Её глаза явно и трогательно выражали мне сочувствие: «Эта несносная Ника таскает нас по грязным осенним полям. Моросит дождь, везде лужи, назойливые липучие колючки. Вот у хозяйки нос уже горячий, наверное, простудилась из-за этих прогулок. Но Нику это совсем не волнует, ей главное охота. Жутко вывалялась в грязной луже, зачем-то задавила бедного кролика, теперь вообще неизвестно, где собаку носит и сколько её ждать. У нас с этой охотницей одни только неприятности. В такую погоду надо лежать в тепле, а не носить домой грязь лапами, как говорит бабушка».

Ника очень долго привыкала к дому. Прошел целый год, пока у неё развилось чувство родного угла. Она, наконец, поняла, что дом надо охранять, к нему надо возвращаться. Аби научила её всем премудростям сторожевой собаки, хотя охотничьим собакам это совсем не свойственно. Теперь они вдвоем при каждом шорохе на лестничной площадке превращались в грозных псов, готовых пойти на крайние меры. Самым трудным было отучить собаку от «вольнодумства»: привычки убегать в город, если ветер вдруг принесет незабываемый запах помойки. «Мусорки» так и остались для неё самым таинственным и интересным местом. Время от времени Нику тянуло к вольной жизни. Я боялась потерять её, поэтому на ошейнике пришлось написать адрес, телефон, кличку. И однажды это здорово помогло.

Осень подходила к самому неприятному своему периоду - мокрой и холодной слякоти. Низкие серые тучи неоднозначно намекали на то, что не смогут продержаться даже до вечера и ещё раньше прольются противным затяжным дождем. А пока ещё шуршали под ногами сухие листья, мы решили воспользоваться последней осенней паузой и посетить собачью тусовку. Хозяева собак воспринимали Нику на выгуле как стихийное бедствие. Нас ещё нет, и все собаки степенно и правильно гуляют. Я отпускаю Нику с поводка, и она врывается в их скучную прогулку, как вихрь, делая огромные круги вокруг. А за ней, безнадежно стараясь догнать, бегут прекрасно расчёсанные афганские борзые, затем овчарки, боксеры, «ризены»... Этот собачий шлейф, который тянется за Никой, она закручивает, изматывает скоростью и азартом. Шуршание листьев возбуждает, и борзая мчится, ещё быстрей увлекая за собой погоню в кусты и заросли колючек. К ужасу хозяев после прохождения этих препятствий афганских борзых уже невозможно узнать, но это только начало. Ника всё увеличивает скорость и расширяет круг. Когда от скорости, бега и возбуждения «закипает в жилах кровь», вот сейчас она покажет этим холёным комнатным любимцам, что такое настоящее удовольствие охотничьей собаки. Ника разрывает круг и ведет всю погоню в холодное и грязное болото. Там участники бега окунаются по уши и лежат, остывая. Отлежавшись в болоте, вся собачья свора снова выскакивает, и бег продолжается с новой силой. Освободившись от избытка энергии, они с наслаждением валяются в желтых сухих листьях, окончательно завершив работу над своей внешностью. Усталые собаки подходят к хозяевам виноватые, грязные, но довольные, что выгул удался. Особенно хороши красавцы-афганцы. Теперь, чтобы привести их шерсть в порядок, избавится от листьев и колючек, надо немало потрудиться.

Но Ника только размялась и подготовилась к охоте. Её нереализованный охотничий инстинкт говорил, что сейчас надо что-нибудь или кого-нибудь добыть. Чуткий собачий нос уловил в порыве ветра возбуждающий запах, мышцы напряглись и задрожали. Запах манил, пробуждая старые воспоминания, и быстрые лапы понесли её навстречу ветру, где начиналась улица, дорога, вольная жизнь. Возможно, это был знакомый запах городской помойки, воспоминания о которой были ещё так свежи. На зов она не возвратилась, а догнать эту быструю длинноногую собаку было не возможно.

Тем временем потемнело, мелкий холодный дождь соединял сухие листья и липкую грязь. Мы шли с Аби по городу усталые, мокрые, грязные, в надежде найти свою Нику. Всё напрасно. Весь вечер мысли о беглянке не покидали меня. Я представила её одну в ночном городе, мокрую, неприглядную, грязную, худенькую. Вообразила её растерянную узенькую мордочку, когда удовлетворив своё любопытство, она поняла, что снова потерялась.

Ника уже давно пожалела о своем поступке, ей хотелось домой в тепло и уют, но в большом городе при такой погоде, даже охотничьей собаке трудно найти дорогу домой. След быстро наслаивается другими запахами и исчезает.

Собака бежала очень долго на запах, который принёс ветер. Пахло копчёной рыбой. «Вот и добыча. Для охоты поваляться на вонючей рыбьей голове - это то, что надо. Запах псины исчезнет, и можно подобраться к диким уткам на болоте совсем незаметно. Надо быстрее добежать до этого запаха,» - и Ника понеслась навстречу ветру к придуманной добыче. Неожиданно быстро стемнело. Дразнящий запах исчез. С неба сыпал холодный, не прекращающийся ни на минуту дождь со снегом. Нику уже не интересовала охота. Случилось непредвиденное: она потеряла свой след. Тыкаясь носом в каждого прохожего, собака искала знакомые запахи. Люди прогоняли её от себя, потому что никто не читал в растерянных глазах собаки просьбу о помощи, а все видели худую, грязную, блудную попрошайку. Ника добрела до автобусной остановки и начала внимательно всматриваться в каждого человека, стараясь найти знакомый силуэт. Беглянка осмотрительно не приближалась к людям после того, как нога в твердой кроссовке больно ударила её в живот. Сидеть на грязном асфальте было неуютно, короткая шерсть собаки давно промокла, и холод пробирал до самых косточек.

Мимо Ники прошли два человека, и чуткий нос вдруг уловил волнующий запах родного дома. Люди были незнакомые, но от них пахло именно нашей улицей, домом, где осталась Аби и хозяйка. Ника осторожно подошла к ним, мелко переступая своими длинными лапами. Сейчас ей очень хотелось, чтобы эти люди увидели её растерянные глаза и хвост, поджатый под самый живот. Ведь сразу станет ясно, что хозяйка хвоста очень нуждается в помощи.

«Пахнет нашей улицей. Прогонят или нет? Не замечают, или согласны, что я пойду с ними? Если они войдут в этот ящик на колесах, то я прыгну туда тоже, хотя очень боюсь. Нельзя их потерять. Пора искать дом. Как хорошо сейчас растянуться в тепле! Аби, наверное, съела мою миску горячего супа. И зачем я искала эту рыбью голову?»

Мужчина и женщина, наконец, заметили Нику. Её жалкий вид и трогательные виноватые глаза, видимо окончательно растопили их сердца. К остановке подошел троллейбус, но они не вошли в него, а, посовещавшись, пошли пешком под моросящим холодным дождем. Ника, поджав хвост и виновато опустив голову, как провинившийся ребёнок, старалась идти рядом с ними. У неё была теперь одна цель: не потерять этих людей, от которых исходил знакомый запах нашей улицы.

Непогода всё усиливалась, и сильный ветер завывал за окнами. Один раз мне показалось, что Ника пришла, но не может попасть в подъезд дома. Я спустилась вниз, закрепила открытую дверь, рискуя навлечь на себя гнев жильцов, и снова стала ждать. Когда надежда на то, что Ника вернется, пропала, раздался звонок в дверь. На пороге стояли парень и девушка, держа в руках ошейник Ники. Было уже около часа ночи, но за Никой мы пошли всей семьей. Оказалось, что, в общем-то, идти никуда не надо, живут её спасители в соседнем доме. По дороге молодые люди рассказали, как на другом конце города Ника увязалась за их родителями, которые возвращались из гостей. Собака очень старалась завоевать их расположение, она просто не отпускала их своими большими грустными глазами. Мужчина и женщина решили ради неё идти пешком, хотя прогулка по такой погоде доставляла мало удовольствия.

То, что Ника возвратилась почти домой, это еще не самое удивительное. Каково же было мое изумление, когда дверь квартиры открыла нам моя хорошая знакомая!

Ника лежала у них в прихожей на мешковине, сытая, грязная, усталая, ещё не насладившаяся теплом. В её глазах не было никакой вины. Она поднялась, потянулась по-кошачьи: сначала передние лапы, затем выгнула дугой спину. Довольная морда и заспанные глаза говорили: «Ну, наконец-то вы нашлись, а я набегалась вволю, правда погода не для прогулок».

Дома Ника сразу уснула на своем коврике, но сон собаки был неспокоен. Во сне она визжала, скулила, дёргала лапами, будто убегала от кого-то, заново переживая неприятные впечатления прошедшего дня. К счастью, теперь это был всего лишь сон.