ВЛАДС
Участник
- Регистрация
- 19/07/12
- Сообщения
- 1 324
- Реакции
- 317
- Адрес
- лен.обл.
- Для знакомых
- ВЛАДИСЛАВ
- Охочусь с
- 2020
- Оружие
- Браунинг бар 30-06 Оскар Меркель 16к.
Телефон затрещал, как всегда, не вовремя, мне, уже стоявшему у двери, в сапогах и с рюкзаком на плече, совсем не хотелось брать трубку. Я стоял и ждал, а вдруг заткнётся, но тот всё бренчал и бренчал, а звук его всё нарастал, как мне казалось, и нарастал.
Ну что им ещё нужно!-подумал я, отгулы взял, все вопросы уладил, ну никак без меня!
Cкинул рюкзак, не выдержав этой телефонной пытки, стянул сапоги, и впрыгнул в комнату. Моё ДА!!!»- Громко и гневно ударило человека, на том конце провода. АЛЁ!!! – второй удар, казалось, добил молчаливого собеседника. Алё, говорите- уже нормальным, более похожим на человеческий, голосом, произнёс я, говорите же, ну.
Откуда то, из глубокого нокаута, послышался тихий, еле слышный голос;- Саша, здравствуйте, это Георгий, Георгий Михайлович, Саша-это Георгий… ( Георгий Михайлович был давним другом , и боевым товарищем моего отца, и, в менее далёком прошлом, моим непосредственным начальником).
Да Георгий Михайлович,- как дела? Как здоровье?»- ( а было ему тогда 76 лет), как правнуки? Георгий не услышал мои вопросы, или сделал вид, что не услышал, понимая, что все они заданы только для того, чтобы сбить его с мысли, заболтать и увести в сторону от главного.
Саша, я слышал, что ты на охоту собираешься на днях?
Да не знаю,- ответил я уклончиво, что ехать то, гусь, наверное, ещё не летит,- Георгий Михайлович перебил меня:- Саша, я вчера был на даче, под Кировском, знаете Саша, у меня ведь там дача, во Мге, а какая в этом году уродилась картошка, вам обязательно надо побывать у меня в гостях, мы с супругой будем очень рады, так, ээээ, аааа, а о чём это я? Мысли Георгия начинали переплетаться, теряясь, в не распутываемом клубке, оборванных мыслй, фраз и предложений. Я уже почти повесил трубку, в сотый раз пообещав, навестить старого друга , как вдруг, Георгий вспомнил, зачем он звонил. Саша, Саша, так вот, там так летел гусь! У меня даже голова закружилась от всматривания в небо. Да от старости она у тебя закружилась, старый хрен, подумал я.
Саша, возьмите меня на охоту! Вопрос, который я ждал все эти минуты просто обескуражил меня, как серпом по ………. В голове начал закипать мозг, ну я и дурак, зачем снял трубку, зачем? Закрыл дверь и ушёл, нет меня, пустая квартира, а сейчас, ну полный «конец» отдыху! Придётся таскаться со стариком, как с младенцем, везде и всюду.
Георгий Михайлович знал, что я не смогу ему отказать. Наши отцы вместе воевали в Великую Отечественную, горели в одном танке, и вместе же штурмовали Берлин. По его же рекомендации я служил в составе ограниченного контингента советских войск в ГДР, где он же был моим непосредственным командиром, и именно он пристрастил меня, тогда ещё зелёного лейтенанта к охоте. Сколько незабываемых моментов пережили мы с ним на облавных охотах в Германии, а потом и дома, в Советском Союзе. Поэтому сказать нет, я не мог, и соврать я не мог….
Уазик громко рычал, оглушая лес, своим могучим рёвом , оторванный глушитель утонул в грязи ещё несколько километров назад, оставив попытки доехать вместе с родным автомобилем до места назначения. Все четыре колеса дружно крутились, выбрасывая вверх, струи грязно-коричневой глины, но машина не могла сдвинуться с места. Всё, мы сели на мосты. Колея от трелёвочного трактора похоронила наши надежды добраться как можно ближе, до вожделенного озера.
Георгий Михайлович, всё это время, мирно дремал, периодически похрапывая, на заднем сиденье «козлика», казалось, ни кто и ни что не мешало ему, ни шум мотора, не матерные крики водителя Серёги, не сумасшедшие прыжки автомобиля, штурмовавшего непролазную грязь. Он спал как младенец. Дальняя дорога, чистый воздух, а главное, сто грамм армянского коньяка, ввели гвардии полковника в отставке в состояние релакса, всё вокруг было для него бренным, и не имеющим значения.
Всё, капец, Владимирыч, приехали ; Серёга повернул ключ зажигания, уазик вздрогнул, задумался на мгновение, и, с радостью, от известия об окончании трудового дня, заглох. Воцарилась полная тишина, только капли воды, как капли пота со лба спортсмена, капали со «взмокшего» автомобиля, ударяясь об воду, да Георгий, иногда всхлипывал, комментируя сны, жившие в ту минуту, в его седой голове.
Ну что Владимирыч, буди танкиста, нам ещё километров семь топать, до ночи бы добраться ;-грустно взглянув на меня, сказал Серёга.
Я тихонько толкнул Георгия в плечо;- Георгий Михайлович, товарищ полковник, пора, приехали. Он медленно открыл глаза, и, потом, всё время, пока мы собирались, с глупым видом, сидел в машине, поворачивая голову, то влево, то вправо, будто вспоминая, кто он, и что с ним, и где он находится.
Мы достали рюкзаки, и стали перекладывать вещи, пытаясь из трёх сделать два, полагая, что наш заслуженный попутчик не осилит дорогу с поклажей за спиной. Утрамбовав весь наш нехитрый скарб мы тронулись , по раскисшей, от дождей, и, убитой трактором дороге, к месту охоты. Через каждые пятьсот метров приходилось останавливаться, и подолгу ждать, нашего неспешного, заслуженного друга.
Осенний день короток, сумерки уже давно превратились в непроглядную ночь, а мы всё шли и шли, точнее сказать, ползли и ползли к заветной цели. В небе, непрерывными потоками, пролетали невидимые караваны гусей, оглушая лес своими звонкими, чарующими голосами, исполняющими осеннюю прелюдию зимы, разделяющую жизнь на две половины, до и после.
Всю дорогу Георгий Михайлович молчал, не жаловался, не скулил, не ныл, но по его выражению лица я понимал, что ему, приходится очень и очень трудно, и мне было сложно представить, как он, точнее как мы, будем выбираться обратно.
Мы шли, почти наощупь, по старой, лесосплавной канаве, выкопанной вручную, в каком то там, древнем году. Впереди, вот-вот, должна быть плотина, на которой, по старой , доброй традиции, соблюдаемой всеми, кто охотится на озере, должен быть сделан привал, и выпито по стопочке, не чокаясь, в память о тех людях, кто когда то охотился здесь, и кого сегодня уже нет с нами, и мы, естественно, эту традицию нарушать не собирались.
Привал немного затянулся, Георгий, после глотка пятизвёздочного напитка разомлел, разговорился о войне, о жизни, о людях, о судьбе, и всё никак, никак не хотел подыматься, с насиженного места. Лишь мои мольбы, и уверения, в том, что осталось пройти, каких то, метров семьсот, плюс очередной косяк гусей, пролетевший, прямо над нашими головами , подняли полковника на ноги, и мы, благословясь, двинулись к избушке, где нас ждал, ужин, отдых, и сон после долгой, трудной дороги.
По болоту, от плотины до озера, можно сказать, долетели, немного «допинга» и наш ветеран помолодел, лет на двадцать. Вошли в избушку. В тусклом свете свечи, первого, кого увидел, это сидевшего за столом егеря, Володю Аникеева, пьющего чай, именно чай. На нарах спали ещё двое, употребившие явно, что то, совсем другое.
Володя привет, -поздоровался я . Что вас черти по ночам носят, неужто днём не прибежать?-ответил на моё приветствие он.
Здравствуйте Владимир Викторович,- как всегда интеллигентно и вежливо поздоровался Георгий., как привидение вплывший из темноты в видимое, человеческому глазу, пространство. Георгий Михайлович, дорогой, сколько лет, сколько зим! Володя соскочил со скамейки, и приобнял полковника:-Не чаял вас уже видеть, а тем более здесь, как?- Володя развёл руки в стороны, и всем своим видом показывал восхищение.
Георгий это любил, он сразу становился напыщенным и важным, начинал командовать и руководить, как в армии. Саша достань колбаску, хлеб, порежь колбаску, принеси бутылочку, налей. Посиделки продлились не долго, усталость давала о себе знать, я прилёг на нары, немного отдохнуть, совсем чуть-чуть, пару минут, и провалился, в глубокий сон, без сновидений, оставив своего старшего, и по возрасту и по званию товарища без поддержки, в прямом и в переносном смысле.
Проснулся от того, что кто то светит мне в лицо фонариком;-Саша! Саша! Саша вставайте!- Георгий теребил меня за плечо:- «Саша, Саша! Где моё ружьё? Где моё ружьё?- Какое ружьё, откуда мне знать, где ваше ружьё, где повесили, там и ищите, недовольно пробурчал я, перевернувшись на бок, и, с головой, укрывшись одеялом.. Георгий Михайлович начал бегать из угла в угол, освещая и стол ,и нары, и стены фонариком. Иж-27, тоз-34, иж-18, иж-54,мой браунинг, всё, больше нигде и ничего;- Где мой зауэр?- истеричным голосом завизжал он. Ружья действительно нигде не было.
Всем коллективом, как смогли, успокоили гвардии полковника, пообещав утром, по светлому, найти пропажу, налили немного чудодейственного снотворного, и уложили спать, а сами стали собираться на утрянку, благо гусь, в небольшом количестве присутствовал на озере.
Настроение, ночным происшествием, было испорчено напрочь, охота тоже, как то не задалась. Гусь улетел с воды ещё по темноте, облетев нас по непонятной причине. Пролётные, с самого утра, уже курлыкали, где то в небесах, а по уткам я бессовестно мазал. Часа через два, когда движение водоплавающих прекратилось полностью, я побрёл к домику, по пути, пытаясь вспомнить, где мы могли оставить трофейный ствол.
Неожиданно налетела стайка чирков, успел вскинуться, и выбить одного. Первая удача за два дня, значит, будет ещё, подумал я.
Георгий всё спал. Мы с Серёгой и Володей облазали весь домик, всё вокруг избы, даже в канале пошарили, всё тщетно. Попытались подключить память, не помогло, логику, бесполезно. Оставалось самое простое, и самое сложное, одновременно, решение,- самотоп, пройти нашим вчерашним маршрутом, и отыскать потеряшку.
Плотно позавтракав, я тронулся в путь, благо следы на болоте и на дороге ещё видны, надеюсь, пройти мимо, не получится. От вчерашнего валового пролёта гуся не осталось и следа, небо прояснило, как говаривали знакомые лётчики «миллион на миллион», глаза резало от яркого, ослепляющего солнечного света.
Я, не торопясь, двигался по тропинке, вдоль канала, рыская глазами влево и вправо, боясь пропустить находку. То тут, то там, взлетали тетерева, куропатки, рябчики, жировавшие в бруснике, но я , увлечённый поиском вожделенного зауэра, всё не успевал вскинуться и выстрелить. Тропинка уводила меня всё дальше и дальше от озера. Постепенно, и болото, и плотина остались позади, а ружья, к моему сожалению, нигде не было.
Душу мою, уже некоторое время, теребило глупое, идиотское, до безобразия, предположение, где могло находиться ружьё, и чем ближе я подходил к машине, тем явственнее оно становилось.
Я открыл дверцу, и заглянул в машину. Так и есть, на заднем сиденье, в чехле, лежит оно, не тронутое престарелым хозяином, понадеявшемся на нас, ружьё. Достал это сокровище, обычный, курковый, довоенный зауэр, три кольца, мой браунинг в сто раз лучше, такое даже потерять не жалко, хотя……, я засунул зауэр обратно в чехол и положил на капот, пусть будет на виду, а то опять сбежит.
У меня было пару свободных часов, и чтобы прогнать досаду, от бесполезно проведённого дня, я начал откапывать «похороненный» уаз. В голове была только одна мысль, ну зачем? Зачем я взял трубку телефона? Закрыл дверь, повернул ключ, и нет меня, ни для кого, тем более для…..
К моменту, когда пленённый автомобиль был освобождён, моя голова, наверное, вместе с потом, также избавилась от нывших, болевым синдромом мыслей. Всё, всё плохое позади, подумал я, и, засунув зауэр в рюкзак , отправился в обратный путь. Эх, знал бы я тогда, что все главные приключения ещё впереди.
Обратный путь занял часа два, как это обычно бывает, уже никто не взлетал из под моих ног, и не налетал на выстрел. После полудня стал меняться ветер, с северного на южный. Небо заволокло облаками, и пошёл нудный, осенний дождь, периодически переходивший в тропический ливень. Свинцово-серые облака, казалось, нависли прямо над головой, от миллионной дали не осталось и следа.
Не доходя до домика метров сто, увидел Георгия Михайловича, в своём импортном, купленном ещё в ГДР, оранжевом плаще, тот бродил по болоту, собирая клюкву. Я подошёл и доложился;- Товарищ гвардии полковник, разрешите обратиться, ваше задание выполнено! - Саша, вы его нашли, Георгий, с неописуемым восторгом, принял от меня свой утерянный зауэр. Где же ты был дружок?-обратился он к своему раритетному другу, как будто тот был одушевлённым предметом и мог ответить. Он, со слезами на глазах, достал из чехла пленённого, где то под Бреслау, немца. Погладил его, как котёнка, своей дрожащей рукой, и вновь вручил мне, как своему верному , это точно, оруженосцу. Я предложил Георгию пойти в избушку, и отметить счастливое спасение рядового зауэра, но тот отказался, сказав, что пособирает немного клюквы и придёт.
В домике было тепло и уютно, в печи весело потрескивали сосновые дрова, охотники спали, развесив на верёвке промокшие вещи. Я и сам был насквозь. Переодевшись, и повесив одежду сушиться, сел за стол, организм, продрогший от холода, требовал тепла. Разбудил Серёгу, одному «греться», как то, не хотелось. Приняли с ним по три-четыре, а может пять-шесть (кто ж их считает) стопочек «столичной», под солёный огурчик, да под копчёную колбаску, и нашёл я себя часа через четыре, на нарах, под шерстяным одеялом.
Мужики делово суетились, собираясь на вечёрку. Кто то перекладывал патроны из пачки в патронташ, и обратно, не зная, что лучше взять, пятёрку или ноли, кто то пытался залатать сапог, порванный ещё утром. Серёга спал, уткнувшись носом в подушку, Володя Аникеев сидел за столом и, как всегда, пил чай. Всё было как обычно, но что то начало беспокоить мою душу, чего то не хватало в этой композиции... Георгий, точно, где Георгий!-пытаясь совладать с чувством тревоги я, то ли вскрикнул, то ли простонал;- Мужики, а где Георгий Михайлович?. Ответ, в виде встревоженных взглядов, заставил меня вскочить с нар, на босые ноги нацепил сапоги, накинул свитер, и побежал на болото, где последний раз видел полковника. Оранжевого плаща нигде не было видно. Я возвращался в домик с надеждой, что Георгий Михайлович ушёл на охоту, пока мы спали, но к моему разочарованию, ружьё висело там, где его повесил я.
Саша, да не ссы ты, никуда твой Георгий не денется, что он ребёнок, что ли- попытался успокоить меня Владимир. Твои слова, да богу в уши,-ответил я, ещё не теряя самообладания.
Мужики ушли на охоту, я взял свой браунинг, и тоже пошёл на берег. Охотиться не хотелось, тревога за Георгия всё больше и больше наполняла моё сердце. Где он? Что с ним? Я вскинул ружьё, и пять раз выстрелил в небо, если заблудится, то услышит.
Стемнело, я истратил весь патронташ, ни разу не выстрелив по птице. Идти в избу не хотелось, было, до жути страшно, а вдруг, его там нет, что тогда, что делать, что? Я тихонько приоткрыл дверь, за столом, в свете мерцающей свечи, сидел Володя, по его виду я понял, что всё плохо. Сел рядом, и вот так, молча, мы просидели минут двадцать, пока в полной темноте на стали возвращаться охотники. Естественно, увидев нас, в совершенно подавленном настроении, они, ничего не спрашивали, всё было понятно без слов.
На общем собрании было выдвинуто две версии произошедшего, это, первое, заблудился, и….., но вторую версию Володя разбил своей фразой;-Саша, такие люди, как Георгий Михайлович, просто так не погибают, они из стали сделаны, они Берлин брали!. Было принято решение, стрелять из ружей, давая ориентир Георгию, если заблудился, то, возможно, услышит. Ночь была неспокойной, как назло усилился ветер, периодически переходя в ураганный. С интервалом минут в пять, мы выходили, и стреляли, стреляли, и стреляли в воздух. К четырём часам патроны , увы закончились, в избушке повисла тягостная тишина, нарушаемая только порывами шквалистого ветра, бушевавшего снаружи.
Утро, напротив, выдалось тихим и безветренным, я пожалел, что весь боезапас мы истратили ночью, когда был ураган, и выстрелы растворялись в бурлящей стихии. Несколько раз прочесали, с запасом, место, где я видел Георгия Михайловича в последний раз, всё безрезультатно, на открытом болоте оранжевый плащ был бы виден за километр. Вернулись к домику, нужно было что то решать.
Над озером, каркая, пролетала стая чёрных воронов. Неожиданно они резко развернулись вправо, и прямо над избушкой полетели в болото в том направлении, откуда мы только что вернулись. Серёга ловко вскарабкался на крышу:- Кружат на одном месте, пикируют, констатировал он.
Всё, конец, я сел на крыльцо и заплакал. Саша, ну что ты как баба, аж противно, обратился ко мне Володя;-Нет там Георгия, я даже смотреть не пойду, потому что знаю, что его там нет- он повернулся к озеру, и смачно плюнул в воду.
Километр по болоту это пять километров по асфальту, часа полтора мы шли к месту, где кружило вороньё, излазали там каждый метр, и действительно, как говорил егерь, ничего не нашли, только разбитого гуся-подранка, над которым, скорее всего, и летали вороны.
Нам нужна была помощь. Собрав рюкзаки, мы с Серёгой пошли к машине, благо, километрах в семи, стоял, ожидавший нас, уаз. Я брёл по тропинке, а моя память, с грустью ставила кресты, там, где ещё совсем недавно проходил мой старый, добрый друг. Вот плотина, где он, причмокивая, пил армянский коньяк, вот валёжина, на которой отдыхал, вот канава, в которую свалился, набрав полные сапоги воды. Каждый шаг давался мне с превеликим трудом. Сердце вырывалось из груди от смешения чувств и эмоций, отдаваясь в голове пронзительной болью. Ну зачем, зачем я снял трубку телефона, почему не увёл его в избушку, ведь он, в свои года, как ребёнок, а я, как я буду жить дальше, с таким камнем на сердце, если…..
Ну вот и машина….Я заглянул на заднее сиденье, в надежде увидеть на нём, спящего Георгия Михайловича, но там никого, опять защемило сердце, душа заныла;-Всё Серёга, погнали!
Как ехали ,помню смутно, сознание подключилось только при подъезде к конторе лесхоза. Я забежал на второй этаж, прямо в кабинет к директору, игнорируя запрещающие крики секретарши.
Юрий Васильевич, директор лесхоза, сам был заядлым охотником. Он внимательно выслушал мой рассказ, добавив в конце, что я мудак, с чем я согласился, вызвал к себе главного лесничего. Немного посовещавшись, они приняли решение, что завтра, с утра, все лесники едут на поиски нашего общего знакомого.
Ночь я провёл в пустующей комнате студенческой общаги, усталость и переживания окончательно добили меня, к вечеру не было не сил, не желания раздеться, я бросил сапоги к батарее, и плюхнулся на голый матрац.
Рано утром меня разбудил комендант общежития;-Александр Владимирович, звонил директор, сейчас за вами приедет машина. Я надел сапоги, и выбежал на улицу, оставляя за собой куски сухой глины, отваливающиеся от подошвы.
Зил 157, с сидящими в кузове лесниками уже тарахтел у входа. На улице чуть подморозило, лужи слегка покрылись тонким, как бумага, льдом, а деревья были окутаны белым, пушистым одеялом инея. Как то там Георгий провёл ночь?- промелькнула у меня мысль, я поймал себя на том, что, по прошествии, почти двух суток с момента исчезновения, думаю о нём, как о живом, хотя спустя всего, час или два, предполагал, что его уже нет.
Володя Аникеев встретил нас в километре от платины, вид у него был очень уставший. Вчера исходил всё болото в восточном направлении, был на трясине. Конечно, какой дурак туда попрётся, но это если знаешь, а если нет, а если ночью?-он достал «приму», закурил и продолжил;-Так вот, нашёл человеческий след, и кто то клюкву рассыпал и не собрал, ягодник, он, конечно бы собрал, да и зачем туда идти если там не растёт ничего, акромя осоки, так что думаю, наш это след. До леса я по нему дошёл, а дальше всё, ищи свищи, я ж не собака.
Восточное направление-глухой угол, до ближайшей деревни километров 12 по прямой, но там, проходит железная дорога на Новгород, и если Георгий пошёл туда, то он обязательно на неё выйдет. План на завтра был разработан, мы снова прочесали болото, дойдя до трясины, но лезть туда не решились, уж больно там всё зыбко, трясина, одним словом. Как Владимир рискнул идти туда в одиночку? Это храбрость, или безумие, а может просто потому, что он человек лесной, и живёт в согласии с природой, а она его за это оберегает.
Возвращались к машине в кромешной тьме, как назло, вновь пошёл сильный дождь, периодически переходя в мокрый снег, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выпустит, но то собака, а тут человек.
В машине нас ждал Володя;-Ну что вы ерундой занимаетесь, я же вам сказал, что ушёл он с болота, и искать его надо не здесь, только время зря тратите, да народ мучаете.- Откуда ты знаешь?-ответил я. Знаю Саша, знаю, я таких людей чувствую, вот увидишь, завтра, послезавтра Георгий будет дома. Ты Саша, кстати, жене его не звони, не надо, а то не дай бог, сделаешь старика вдовцом.
И третьи сутки поисков не дали никаких результатов, Юрий Васильевич договорился с железной дорогой, чтобы машинисты, на перегоне между двумя станциями, давали непрерывный гудок, как ориентир. Лесники патрулировали просеки, но всё впустую, никаких следов присутствия человека, лес был мёртвым.
Я смотрел в зеркало, висевшее в холле общежития, и не узнавал человека, отражённого в нём. Из профессора, и преподавателя Академии, я превратился в бомжа, взгляд был помутневшим, щетина превратилась в грязно-серую бороду, морщины разрезали лицо продольными и поперечными шрамами, волосы, кто то, без моего согласия, перекрасил перекисью водорода. На меня смотрел человек, состарившийся в мгновенье, с грустным и потухшим взглядом, а всё, что окружало меня вокруг, было пустым и не нужным. Единственным мостиком к моей обычной жизни, моему естественному состоянию, оказался Георгий Михайлович. Человек, который жил где то рядом, параллельной жизнью, практически не пересекаясь с моей, но именно он, и является тем ангелом хранителем, кто оберегал благополучие, как казалось тогда, всей моей прежней жизни.
Ночью выпал обильный снег, теперь поиск должен был упроститься, охотники и лесники разбились на группы, и стали прочёсывать квартал за кварталом, обходя их по просекам. Лоси, зайцы, кабаны, даже медведь, были обнаружены, но человеческого следа, увы, нигде не было. Я вышел из леса мокрый до трусов, в три часа за нами должны были приехать. Первым подскочил Серёга на уазе, рядом с ним сидел Володя Аникеев. Что Владимирович, пусто?-спросил Серёга;- Да, всё, наверное всё-ответил я. Володя бросил, не докурив, сигарету в снег;- Не верю. Не может быть, не может Георгий так глупо сгинуть, ведь он Берлин брал, он же из стали-в очередной раз егерь произнёс эту фразу;- Вова, какой стали! О чём ты, он простой человек, такой же, как ты, я, Серёга, тем более ему 76 лет, как, как я скажу его супруге….-вспылил я.
Мы сели в машину и поехали в посёлок, Вова всё бубнил и бубнил под нос; Не верю, не верю, из стали, железный…. А я ехал и представлял моё общение с супругой Георгия, как войти, как сказать, как найти слова?
Машина бодро въехала в посёлок, разметая по сторонам воду из луж, от уже начавшего таять снега. Мы проехали церковь., мост через речку, слева за ней магазин «сельпо», у которого на заборе, кто то повесил оранжевый флаг. Я ехал и думал, оранжевый, почему оранжевый, а не красный? Серёга стой!!! Разворачивай!!!-закричал я. Водитель стукнул по тормозам, и машину развернуло на снежной жиже;-Гони к сельпо!!!. Я выбежал из машины, на заборе висел импортный, оранжевый плащ Георгия Михайловича, правда весь изорванный. Где? Куда? Я вбежал в магазин, в углу, на лавочке, сидел. Не знакомый мне человек, и прямо из горла пил портвейн (три топорика), он сделал несколько глотков, и опустил бутылку;-Саша, что с вами? Вы так плохо выглядите! Я подбежал к нему и обнял;-Георгий Михайлович, дорогой, где вы были всё это время, где же вы были-произнеся последние слова я заплакал, теперь уже от счастья.
Потом, за стопкой, так любимого гвардии полковником армянского коньяка, Георгий Михайлович долго рассказывал, как заблудился на болоте, не учтя смену ветра на 180 градусов, как брёл в темноте по трясине, проваливаясь по пояс. Как слышал, где то вдалеке, выстрелы, но не смог, из- за сильного ветра, определить направление, как утром очнулся в лесу, и никакого болота не было и в помине. Направление движения определил по стае гусей, разглядев их сквозь кроны деревьев, пошёл на север, и что на вторую ночь приходил к нему огромный чёрный волк, а потом весь следующий день, и всю ночь, вокруг выла целая стая ( скорее всего он слышал гудок тепловоза). На мой вопрос;-А почему не пошёл по железной дороге?-Георгий с изумлением, скорее для меня, ответил, что никакой железной дороги не видел, и не пересекал ,хотя он не мог её не переходить.
В ночь на четвёртые сутки, сквозь деревья, увидел мелькающий свет, понял, что это автодорога, но сил идти, практически не было, поэтому шёл всю ночь, до утра, иногда теряя сознание, и падая в снег. На дороге, его подобрала первая проезжавшая машина, на вопрос водителя;-Куда тебя дед отвезти?- Георгий ответил -В магазин. Жутко хотелось кушать, из пропитания была только клюква, набранная в первый день на болоте, калина, иногда попадавшаяся в лесу, и снег, выпавший в последнюю ночь.
Продавщица не выгнала Георгия из магазина, так как деньги у него были. Он купил колбасы, хлеба, вина, и восстанавливал свои, потраченные, за четверо суток, силы. Где он находится, в каком населённом пункте, его не интересовало, главное, среди людей.
А плащ , наверное, для ориентира повесил, а, Георгий Михайлович?-спросил Володя- Какой плащ? Не было у меня никакого плаща,-к нашему удивлению ответил он. Кстати, Володя, а ты не знаешь, что там за сталь такая, Саша как меня встретил, всё про, какую то сталь, говорил? Володя посмотрел на меня, хитро улыбнулся и сказал;- Я ж тебе говорил Саша, что они из стали.
История это произошла в конце 80-х. Имена некоторых героев вымышлены, кроме гвардии полковника.
Ну что им ещё нужно!-подумал я, отгулы взял, все вопросы уладил, ну никак без меня!
Cкинул рюкзак, не выдержав этой телефонной пытки, стянул сапоги, и впрыгнул в комнату. Моё ДА!!!»- Громко и гневно ударило человека, на том конце провода. АЛЁ!!! – второй удар, казалось, добил молчаливого собеседника. Алё, говорите- уже нормальным, более похожим на человеческий, голосом, произнёс я, говорите же, ну.
Откуда то, из глубокого нокаута, послышался тихий, еле слышный голос;- Саша, здравствуйте, это Георгий, Георгий Михайлович, Саша-это Георгий… ( Георгий Михайлович был давним другом , и боевым товарищем моего отца, и, в менее далёком прошлом, моим непосредственным начальником).
Да Георгий Михайлович,- как дела? Как здоровье?»- ( а было ему тогда 76 лет), как правнуки? Георгий не услышал мои вопросы, или сделал вид, что не услышал, понимая, что все они заданы только для того, чтобы сбить его с мысли, заболтать и увести в сторону от главного.
Саша, я слышал, что ты на охоту собираешься на днях?
Да не знаю,- ответил я уклончиво, что ехать то, гусь, наверное, ещё не летит,- Георгий Михайлович перебил меня:- Саша, я вчера был на даче, под Кировском, знаете Саша, у меня ведь там дача, во Мге, а какая в этом году уродилась картошка, вам обязательно надо побывать у меня в гостях, мы с супругой будем очень рады, так, ээээ, аааа, а о чём это я? Мысли Георгия начинали переплетаться, теряясь, в не распутываемом клубке, оборванных мыслй, фраз и предложений. Я уже почти повесил трубку, в сотый раз пообещав, навестить старого друга , как вдруг, Георгий вспомнил, зачем он звонил. Саша, Саша, так вот, там так летел гусь! У меня даже голова закружилась от всматривания в небо. Да от старости она у тебя закружилась, старый хрен, подумал я.
Саша, возьмите меня на охоту! Вопрос, который я ждал все эти минуты просто обескуражил меня, как серпом по ………. В голове начал закипать мозг, ну я и дурак, зачем снял трубку, зачем? Закрыл дверь и ушёл, нет меня, пустая квартира, а сейчас, ну полный «конец» отдыху! Придётся таскаться со стариком, как с младенцем, везде и всюду.
Георгий Михайлович знал, что я не смогу ему отказать. Наши отцы вместе воевали в Великую Отечественную, горели в одном танке, и вместе же штурмовали Берлин. По его же рекомендации я служил в составе ограниченного контингента советских войск в ГДР, где он же был моим непосредственным командиром, и именно он пристрастил меня, тогда ещё зелёного лейтенанта к охоте. Сколько незабываемых моментов пережили мы с ним на облавных охотах в Германии, а потом и дома, в Советском Союзе. Поэтому сказать нет, я не мог, и соврать я не мог….
Уазик громко рычал, оглушая лес, своим могучим рёвом , оторванный глушитель утонул в грязи ещё несколько километров назад, оставив попытки доехать вместе с родным автомобилем до места назначения. Все четыре колеса дружно крутились, выбрасывая вверх, струи грязно-коричневой глины, но машина не могла сдвинуться с места. Всё, мы сели на мосты. Колея от трелёвочного трактора похоронила наши надежды добраться как можно ближе, до вожделенного озера.
Георгий Михайлович, всё это время, мирно дремал, периодически похрапывая, на заднем сиденье «козлика», казалось, ни кто и ни что не мешало ему, ни шум мотора, не матерные крики водителя Серёги, не сумасшедшие прыжки автомобиля, штурмовавшего непролазную грязь. Он спал как младенец. Дальняя дорога, чистый воздух, а главное, сто грамм армянского коньяка, ввели гвардии полковника в отставке в состояние релакса, всё вокруг было для него бренным, и не имеющим значения.
Всё, капец, Владимирыч, приехали ; Серёга повернул ключ зажигания, уазик вздрогнул, задумался на мгновение, и, с радостью, от известия об окончании трудового дня, заглох. Воцарилась полная тишина, только капли воды, как капли пота со лба спортсмена, капали со «взмокшего» автомобиля, ударяясь об воду, да Георгий, иногда всхлипывал, комментируя сны, жившие в ту минуту, в его седой голове.
Ну что Владимирыч, буди танкиста, нам ещё километров семь топать, до ночи бы добраться ;-грустно взглянув на меня, сказал Серёга.
Я тихонько толкнул Георгия в плечо;- Георгий Михайлович, товарищ полковник, пора, приехали. Он медленно открыл глаза, и, потом, всё время, пока мы собирались, с глупым видом, сидел в машине, поворачивая голову, то влево, то вправо, будто вспоминая, кто он, и что с ним, и где он находится.
Мы достали рюкзаки, и стали перекладывать вещи, пытаясь из трёх сделать два, полагая, что наш заслуженный попутчик не осилит дорогу с поклажей за спиной. Утрамбовав весь наш нехитрый скарб мы тронулись , по раскисшей, от дождей, и, убитой трактором дороге, к месту охоты. Через каждые пятьсот метров приходилось останавливаться, и подолгу ждать, нашего неспешного, заслуженного друга.
Осенний день короток, сумерки уже давно превратились в непроглядную ночь, а мы всё шли и шли, точнее сказать, ползли и ползли к заветной цели. В небе, непрерывными потоками, пролетали невидимые караваны гусей, оглушая лес своими звонкими, чарующими голосами, исполняющими осеннюю прелюдию зимы, разделяющую жизнь на две половины, до и после.
Всю дорогу Георгий Михайлович молчал, не жаловался, не скулил, не ныл, но по его выражению лица я понимал, что ему, приходится очень и очень трудно, и мне было сложно представить, как он, точнее как мы, будем выбираться обратно.
Мы шли, почти наощупь, по старой, лесосплавной канаве, выкопанной вручную, в каком то там, древнем году. Впереди, вот-вот, должна быть плотина, на которой, по старой , доброй традиции, соблюдаемой всеми, кто охотится на озере, должен быть сделан привал, и выпито по стопочке, не чокаясь, в память о тех людях, кто когда то охотился здесь, и кого сегодня уже нет с нами, и мы, естественно, эту традицию нарушать не собирались.
Привал немного затянулся, Георгий, после глотка пятизвёздочного напитка разомлел, разговорился о войне, о жизни, о людях, о судьбе, и всё никак, никак не хотел подыматься, с насиженного места. Лишь мои мольбы, и уверения, в том, что осталось пройти, каких то, метров семьсот, плюс очередной косяк гусей, пролетевший, прямо над нашими головами , подняли полковника на ноги, и мы, благословясь, двинулись к избушке, где нас ждал, ужин, отдых, и сон после долгой, трудной дороги.
По болоту, от плотины до озера, можно сказать, долетели, немного «допинга» и наш ветеран помолодел, лет на двадцать. Вошли в избушку. В тусклом свете свечи, первого, кого увидел, это сидевшего за столом егеря, Володю Аникеева, пьющего чай, именно чай. На нарах спали ещё двое, употребившие явно, что то, совсем другое.
Володя привет, -поздоровался я . Что вас черти по ночам носят, неужто днём не прибежать?-ответил на моё приветствие он.
Здравствуйте Владимир Викторович,- как всегда интеллигентно и вежливо поздоровался Георгий., как привидение вплывший из темноты в видимое, человеческому глазу, пространство. Георгий Михайлович, дорогой, сколько лет, сколько зим! Володя соскочил со скамейки, и приобнял полковника:-Не чаял вас уже видеть, а тем более здесь, как?- Володя развёл руки в стороны, и всем своим видом показывал восхищение.
Георгий это любил, он сразу становился напыщенным и важным, начинал командовать и руководить, как в армии. Саша достань колбаску, хлеб, порежь колбаску, принеси бутылочку, налей. Посиделки продлились не долго, усталость давала о себе знать, я прилёг на нары, немного отдохнуть, совсем чуть-чуть, пару минут, и провалился, в глубокий сон, без сновидений, оставив своего старшего, и по возрасту и по званию товарища без поддержки, в прямом и в переносном смысле.
Проснулся от того, что кто то светит мне в лицо фонариком;-Саша! Саша! Саша вставайте!- Георгий теребил меня за плечо:- «Саша, Саша! Где моё ружьё? Где моё ружьё?- Какое ружьё, откуда мне знать, где ваше ружьё, где повесили, там и ищите, недовольно пробурчал я, перевернувшись на бок, и, с головой, укрывшись одеялом.. Георгий Михайлович начал бегать из угла в угол, освещая и стол ,и нары, и стены фонариком. Иж-27, тоз-34, иж-18, иж-54,мой браунинг, всё, больше нигде и ничего;- Где мой зауэр?- истеричным голосом завизжал он. Ружья действительно нигде не было.
Всем коллективом, как смогли, успокоили гвардии полковника, пообещав утром, по светлому, найти пропажу, налили немного чудодейственного снотворного, и уложили спать, а сами стали собираться на утрянку, благо гусь, в небольшом количестве присутствовал на озере.
Настроение, ночным происшествием, было испорчено напрочь, охота тоже, как то не задалась. Гусь улетел с воды ещё по темноте, облетев нас по непонятной причине. Пролётные, с самого утра, уже курлыкали, где то в небесах, а по уткам я бессовестно мазал. Часа через два, когда движение водоплавающих прекратилось полностью, я побрёл к домику, по пути, пытаясь вспомнить, где мы могли оставить трофейный ствол.
Неожиданно налетела стайка чирков, успел вскинуться, и выбить одного. Первая удача за два дня, значит, будет ещё, подумал я.
Георгий всё спал. Мы с Серёгой и Володей облазали весь домик, всё вокруг избы, даже в канале пошарили, всё тщетно. Попытались подключить память, не помогло, логику, бесполезно. Оставалось самое простое, и самое сложное, одновременно, решение,- самотоп, пройти нашим вчерашним маршрутом, и отыскать потеряшку.
Плотно позавтракав, я тронулся в путь, благо следы на болоте и на дороге ещё видны, надеюсь, пройти мимо, не получится. От вчерашнего валового пролёта гуся не осталось и следа, небо прояснило, как говаривали знакомые лётчики «миллион на миллион», глаза резало от яркого, ослепляющего солнечного света.
Я, не торопясь, двигался по тропинке, вдоль канала, рыская глазами влево и вправо, боясь пропустить находку. То тут, то там, взлетали тетерева, куропатки, рябчики, жировавшие в бруснике, но я , увлечённый поиском вожделенного зауэра, всё не успевал вскинуться и выстрелить. Тропинка уводила меня всё дальше и дальше от озера. Постепенно, и болото, и плотина остались позади, а ружья, к моему сожалению, нигде не было.
Душу мою, уже некоторое время, теребило глупое, идиотское, до безобразия, предположение, где могло находиться ружьё, и чем ближе я подходил к машине, тем явственнее оно становилось.
Я открыл дверцу, и заглянул в машину. Так и есть, на заднем сиденье, в чехле, лежит оно, не тронутое престарелым хозяином, понадеявшемся на нас, ружьё. Достал это сокровище, обычный, курковый, довоенный зауэр, три кольца, мой браунинг в сто раз лучше, такое даже потерять не жалко, хотя……, я засунул зауэр обратно в чехол и положил на капот, пусть будет на виду, а то опять сбежит.
У меня было пару свободных часов, и чтобы прогнать досаду, от бесполезно проведённого дня, я начал откапывать «похороненный» уаз. В голове была только одна мысль, ну зачем? Зачем я взял трубку телефона? Закрыл дверь, повернул ключ, и нет меня, ни для кого, тем более для…..
К моменту, когда пленённый автомобиль был освобождён, моя голова, наверное, вместе с потом, также избавилась от нывших, болевым синдромом мыслей. Всё, всё плохое позади, подумал я, и, засунув зауэр в рюкзак , отправился в обратный путь. Эх, знал бы я тогда, что все главные приключения ещё впереди.
Обратный путь занял часа два, как это обычно бывает, уже никто не взлетал из под моих ног, и не налетал на выстрел. После полудня стал меняться ветер, с северного на южный. Небо заволокло облаками, и пошёл нудный, осенний дождь, периодически переходивший в тропический ливень. Свинцово-серые облака, казалось, нависли прямо над головой, от миллионной дали не осталось и следа.
Не доходя до домика метров сто, увидел Георгия Михайловича, в своём импортном, купленном ещё в ГДР, оранжевом плаще, тот бродил по болоту, собирая клюкву. Я подошёл и доложился;- Товарищ гвардии полковник, разрешите обратиться, ваше задание выполнено! - Саша, вы его нашли, Георгий, с неописуемым восторгом, принял от меня свой утерянный зауэр. Где же ты был дружок?-обратился он к своему раритетному другу, как будто тот был одушевлённым предметом и мог ответить. Он, со слезами на глазах, достал из чехла пленённого, где то под Бреслау, немца. Погладил его, как котёнка, своей дрожащей рукой, и вновь вручил мне, как своему верному , это точно, оруженосцу. Я предложил Георгию пойти в избушку, и отметить счастливое спасение рядового зауэра, но тот отказался, сказав, что пособирает немного клюквы и придёт.
В домике было тепло и уютно, в печи весело потрескивали сосновые дрова, охотники спали, развесив на верёвке промокшие вещи. Я и сам был насквозь. Переодевшись, и повесив одежду сушиться, сел за стол, организм, продрогший от холода, требовал тепла. Разбудил Серёгу, одному «греться», как то, не хотелось. Приняли с ним по три-четыре, а может пять-шесть (кто ж их считает) стопочек «столичной», под солёный огурчик, да под копчёную колбаску, и нашёл я себя часа через четыре, на нарах, под шерстяным одеялом.
Мужики делово суетились, собираясь на вечёрку. Кто то перекладывал патроны из пачки в патронташ, и обратно, не зная, что лучше взять, пятёрку или ноли, кто то пытался залатать сапог, порванный ещё утром. Серёга спал, уткнувшись носом в подушку, Володя Аникеев сидел за столом и, как всегда, пил чай. Всё было как обычно, но что то начало беспокоить мою душу, чего то не хватало в этой композиции... Георгий, точно, где Георгий!-пытаясь совладать с чувством тревоги я, то ли вскрикнул, то ли простонал;- Мужики, а где Георгий Михайлович?. Ответ, в виде встревоженных взглядов, заставил меня вскочить с нар, на босые ноги нацепил сапоги, накинул свитер, и побежал на болото, где последний раз видел полковника. Оранжевого плаща нигде не было видно. Я возвращался в домик с надеждой, что Георгий Михайлович ушёл на охоту, пока мы спали, но к моему разочарованию, ружьё висело там, где его повесил я.
Саша, да не ссы ты, никуда твой Георгий не денется, что он ребёнок, что ли- попытался успокоить меня Владимир. Твои слова, да богу в уши,-ответил я, ещё не теряя самообладания.
Мужики ушли на охоту, я взял свой браунинг, и тоже пошёл на берег. Охотиться не хотелось, тревога за Георгия всё больше и больше наполняла моё сердце. Где он? Что с ним? Я вскинул ружьё, и пять раз выстрелил в небо, если заблудится, то услышит.
Стемнело, я истратил весь патронташ, ни разу не выстрелив по птице. Идти в избу не хотелось, было, до жути страшно, а вдруг, его там нет, что тогда, что делать, что? Я тихонько приоткрыл дверь, за столом, в свете мерцающей свечи, сидел Володя, по его виду я понял, что всё плохо. Сел рядом, и вот так, молча, мы просидели минут двадцать, пока в полной темноте на стали возвращаться охотники. Естественно, увидев нас, в совершенно подавленном настроении, они, ничего не спрашивали, всё было понятно без слов.
На общем собрании было выдвинуто две версии произошедшего, это, первое, заблудился, и….., но вторую версию Володя разбил своей фразой;-Саша, такие люди, как Георгий Михайлович, просто так не погибают, они из стали сделаны, они Берлин брали!. Было принято решение, стрелять из ружей, давая ориентир Георгию, если заблудился, то, возможно, услышит. Ночь была неспокойной, как назло усилился ветер, периодически переходя в ураганный. С интервалом минут в пять, мы выходили, и стреляли, стреляли, и стреляли в воздух. К четырём часам патроны , увы закончились, в избушке повисла тягостная тишина, нарушаемая только порывами шквалистого ветра, бушевавшего снаружи.
Утро, напротив, выдалось тихим и безветренным, я пожалел, что весь боезапас мы истратили ночью, когда был ураган, и выстрелы растворялись в бурлящей стихии. Несколько раз прочесали, с запасом, место, где я видел Георгия Михайловича в последний раз, всё безрезультатно, на открытом болоте оранжевый плащ был бы виден за километр. Вернулись к домику, нужно было что то решать.
Над озером, каркая, пролетала стая чёрных воронов. Неожиданно они резко развернулись вправо, и прямо над избушкой полетели в болото в том направлении, откуда мы только что вернулись. Серёга ловко вскарабкался на крышу:- Кружат на одном месте, пикируют, констатировал он.
Всё, конец, я сел на крыльцо и заплакал. Саша, ну что ты как баба, аж противно, обратился ко мне Володя;-Нет там Георгия, я даже смотреть не пойду, потому что знаю, что его там нет- он повернулся к озеру, и смачно плюнул в воду.
Километр по болоту это пять километров по асфальту, часа полтора мы шли к месту, где кружило вороньё, излазали там каждый метр, и действительно, как говорил егерь, ничего не нашли, только разбитого гуся-подранка, над которым, скорее всего, и летали вороны.
Нам нужна была помощь. Собрав рюкзаки, мы с Серёгой пошли к машине, благо, километрах в семи, стоял, ожидавший нас, уаз. Я брёл по тропинке, а моя память, с грустью ставила кресты, там, где ещё совсем недавно проходил мой старый, добрый друг. Вот плотина, где он, причмокивая, пил армянский коньяк, вот валёжина, на которой отдыхал, вот канава, в которую свалился, набрав полные сапоги воды. Каждый шаг давался мне с превеликим трудом. Сердце вырывалось из груди от смешения чувств и эмоций, отдаваясь в голове пронзительной болью. Ну зачем, зачем я снял трубку телефона, почему не увёл его в избушку, ведь он, в свои года, как ребёнок, а я, как я буду жить дальше, с таким камнем на сердце, если…..
Ну вот и машина….Я заглянул на заднее сиденье, в надежде увидеть на нём, спящего Георгия Михайловича, но там никого, опять защемило сердце, душа заныла;-Всё Серёга, погнали!
Как ехали ,помню смутно, сознание подключилось только при подъезде к конторе лесхоза. Я забежал на второй этаж, прямо в кабинет к директору, игнорируя запрещающие крики секретарши.
Юрий Васильевич, директор лесхоза, сам был заядлым охотником. Он внимательно выслушал мой рассказ, добавив в конце, что я мудак, с чем я согласился, вызвал к себе главного лесничего. Немного посовещавшись, они приняли решение, что завтра, с утра, все лесники едут на поиски нашего общего знакомого.
Ночь я провёл в пустующей комнате студенческой общаги, усталость и переживания окончательно добили меня, к вечеру не было не сил, не желания раздеться, я бросил сапоги к батарее, и плюхнулся на голый матрац.
Рано утром меня разбудил комендант общежития;-Александр Владимирович, звонил директор, сейчас за вами приедет машина. Я надел сапоги, и выбежал на улицу, оставляя за собой куски сухой глины, отваливающиеся от подошвы.
Зил 157, с сидящими в кузове лесниками уже тарахтел у входа. На улице чуть подморозило, лужи слегка покрылись тонким, как бумага, льдом, а деревья были окутаны белым, пушистым одеялом инея. Как то там Георгий провёл ночь?- промелькнула у меня мысль, я поймал себя на том, что, по прошествии, почти двух суток с момента исчезновения, думаю о нём, как о живом, хотя спустя всего, час или два, предполагал, что его уже нет.
Володя Аникеев встретил нас в километре от платины, вид у него был очень уставший. Вчера исходил всё болото в восточном направлении, был на трясине. Конечно, какой дурак туда попрётся, но это если знаешь, а если нет, а если ночью?-он достал «приму», закурил и продолжил;-Так вот, нашёл человеческий след, и кто то клюкву рассыпал и не собрал, ягодник, он, конечно бы собрал, да и зачем туда идти если там не растёт ничего, акромя осоки, так что думаю, наш это след. До леса я по нему дошёл, а дальше всё, ищи свищи, я ж не собака.
Восточное направление-глухой угол, до ближайшей деревни километров 12 по прямой, но там, проходит железная дорога на Новгород, и если Георгий пошёл туда, то он обязательно на неё выйдет. План на завтра был разработан, мы снова прочесали болото, дойдя до трясины, но лезть туда не решились, уж больно там всё зыбко, трясина, одним словом. Как Владимир рискнул идти туда в одиночку? Это храбрость, или безумие, а может просто потому, что он человек лесной, и живёт в согласии с природой, а она его за это оберегает.
Возвращались к машине в кромешной тьме, как назло, вновь пошёл сильный дождь, периодически переходя в мокрый снег, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выпустит, но то собака, а тут человек.
В машине нас ждал Володя;-Ну что вы ерундой занимаетесь, я же вам сказал, что ушёл он с болота, и искать его надо не здесь, только время зря тратите, да народ мучаете.- Откуда ты знаешь?-ответил я. Знаю Саша, знаю, я таких людей чувствую, вот увидишь, завтра, послезавтра Георгий будет дома. Ты Саша, кстати, жене его не звони, не надо, а то не дай бог, сделаешь старика вдовцом.
И третьи сутки поисков не дали никаких результатов, Юрий Васильевич договорился с железной дорогой, чтобы машинисты, на перегоне между двумя станциями, давали непрерывный гудок, как ориентир. Лесники патрулировали просеки, но всё впустую, никаких следов присутствия человека, лес был мёртвым.
Я смотрел в зеркало, висевшее в холле общежития, и не узнавал человека, отражённого в нём. Из профессора, и преподавателя Академии, я превратился в бомжа, взгляд был помутневшим, щетина превратилась в грязно-серую бороду, морщины разрезали лицо продольными и поперечными шрамами, волосы, кто то, без моего согласия, перекрасил перекисью водорода. На меня смотрел человек, состарившийся в мгновенье, с грустным и потухшим взглядом, а всё, что окружало меня вокруг, было пустым и не нужным. Единственным мостиком к моей обычной жизни, моему естественному состоянию, оказался Георгий Михайлович. Человек, который жил где то рядом, параллельной жизнью, практически не пересекаясь с моей, но именно он, и является тем ангелом хранителем, кто оберегал благополучие, как казалось тогда, всей моей прежней жизни.
Ночью выпал обильный снег, теперь поиск должен был упроститься, охотники и лесники разбились на группы, и стали прочёсывать квартал за кварталом, обходя их по просекам. Лоси, зайцы, кабаны, даже медведь, были обнаружены, но человеческого следа, увы, нигде не было. Я вышел из леса мокрый до трусов, в три часа за нами должны были приехать. Первым подскочил Серёга на уазе, рядом с ним сидел Володя Аникеев. Что Владимирович, пусто?-спросил Серёга;- Да, всё, наверное всё-ответил я. Володя бросил, не докурив, сигарету в снег;- Не верю. Не может быть, не может Георгий так глупо сгинуть, ведь он Берлин брал, он же из стали-в очередной раз егерь произнёс эту фразу;- Вова, какой стали! О чём ты, он простой человек, такой же, как ты, я, Серёга, тем более ему 76 лет, как, как я скажу его супруге….-вспылил я.
Мы сели в машину и поехали в посёлок, Вова всё бубнил и бубнил под нос; Не верю, не верю, из стали, железный…. А я ехал и представлял моё общение с супругой Георгия, как войти, как сказать, как найти слова?
Машина бодро въехала в посёлок, разметая по сторонам воду из луж, от уже начавшего таять снега. Мы проехали церковь., мост через речку, слева за ней магазин «сельпо», у которого на заборе, кто то повесил оранжевый флаг. Я ехал и думал, оранжевый, почему оранжевый, а не красный? Серёга стой!!! Разворачивай!!!-закричал я. Водитель стукнул по тормозам, и машину развернуло на снежной жиже;-Гони к сельпо!!!. Я выбежал из машины, на заборе висел импортный, оранжевый плащ Георгия Михайловича, правда весь изорванный. Где? Куда? Я вбежал в магазин, в углу, на лавочке, сидел. Не знакомый мне человек, и прямо из горла пил портвейн (три топорика), он сделал несколько глотков, и опустил бутылку;-Саша, что с вами? Вы так плохо выглядите! Я подбежал к нему и обнял;-Георгий Михайлович, дорогой, где вы были всё это время, где же вы были-произнеся последние слова я заплакал, теперь уже от счастья.
Потом, за стопкой, так любимого гвардии полковником армянского коньяка, Георгий Михайлович долго рассказывал, как заблудился на болоте, не учтя смену ветра на 180 градусов, как брёл в темноте по трясине, проваливаясь по пояс. Как слышал, где то вдалеке, выстрелы, но не смог, из- за сильного ветра, определить направление, как утром очнулся в лесу, и никакого болота не было и в помине. Направление движения определил по стае гусей, разглядев их сквозь кроны деревьев, пошёл на север, и что на вторую ночь приходил к нему огромный чёрный волк, а потом весь следующий день, и всю ночь, вокруг выла целая стая ( скорее всего он слышал гудок тепловоза). На мой вопрос;-А почему не пошёл по железной дороге?-Георгий с изумлением, скорее для меня, ответил, что никакой железной дороги не видел, и не пересекал ,хотя он не мог её не переходить.
В ночь на четвёртые сутки, сквозь деревья, увидел мелькающий свет, понял, что это автодорога, но сил идти, практически не было, поэтому шёл всю ночь, до утра, иногда теряя сознание, и падая в снег. На дороге, его подобрала первая проезжавшая машина, на вопрос водителя;-Куда тебя дед отвезти?- Георгий ответил -В магазин. Жутко хотелось кушать, из пропитания была только клюква, набранная в первый день на болоте, калина, иногда попадавшаяся в лесу, и снег, выпавший в последнюю ночь.
Продавщица не выгнала Георгия из магазина, так как деньги у него были. Он купил колбасы, хлеба, вина, и восстанавливал свои, потраченные, за четверо суток, силы. Где он находится, в каком населённом пункте, его не интересовало, главное, среди людей.
А плащ , наверное, для ориентира повесил, а, Георгий Михайлович?-спросил Володя- Какой плащ? Не было у меня никакого плаща,-к нашему удивлению ответил он. Кстати, Володя, а ты не знаешь, что там за сталь такая, Саша как меня встретил, всё про, какую то сталь, говорил? Володя посмотрел на меня, хитро улыбнулся и сказал;- Я ж тебе говорил Саша, что они из стали.
История это произошла в конце 80-х. Имена некоторых героев вымышлены, кроме гвардии полковника.
