Из-за закрытия китайского заведения, где мы раньше втречались, до того, как найдем, что-то подходящее для постоянных встреч, договариваемся о ближайшей встрече, на каждый первый четверг месяца, здесь: Кто в четверг к китайцам???
Кому то оно может и правильно,а для многих передача угодий в частные руки означает,что на одну-две охоты в год прийдется копить весь этот год!И я не о лосе с медведом говорю,а о не лицензионке и глухарике с тетерей!!!Харрис (Николай) написал(а):
Именно так. Комерсные охоты в частых хоз-вах для узкого круга людей. Ничего другого.Харрис (Николай) написал(а):
Для полноты картины интересно было бы услышать ещё ряд других мнений от авторитетных и уважаемых работников охотничьего хозяйства.
Да кто ж им позволит, если вразрез с Трутнемым? Когда там такие деньги и власть завязаны.batas (Сергей) написал(а):
И не сомневайтесь. Он метил на новый ОхДеп. Сейчас, по-моему, Мельников вернулся обратно.batas (Сергей) написал(а):
Может и засланец, однако советую почитать следующее.
ВАЛЕРИЙ КУЗЕНКОВ ОБ ОХОТЕ В РОССИИ: ОХОТНИКИ ВЫБИЛИ ВСЕХ ЗВЕРЕЙ, НОВЫХ НИКТО НЕ РАЗВОДИТ...
Во многих странах охота является развитым сектором экономики. Охотничье хозяйство создает рабочие места, значительно увеличивает не только внутренний, но и иностранный туризм, промышленность получает заказы на инвентарь охотников. Охотоведческие хозяйства следят за тем, чтобы животные были посчитаны и не отстреливались сверх меры. «Русская Планета» узнала у охотоведа Валерия Кузенкова, как в этой области обстоят дела в России.
Валерий Кузенков родился в 1961 году в городе Лосино-Петровский Московской области. Главный редактор журнала «Охота», биолог, охотовед, с 1984 по 1991 год – старший государственный охотничий инспектор в Главном управлении охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров РСФСР. Участвовал в создании типовых правил для охотников, которые были приняты в 1988 году и работали до распада СССР. Автор книг «Медвежья злоба», «Про охотников и охотоведов» и «Люди и волки».
– В Германии, Скандинавских странах охота – одно из приоритетных направлений в государственной политике, а как обстоят дела в России?
– В России выгоду от охоты в правительстве и Думе никто не видит. Никто не хочет поворачивается лицом к охране природы и к охотничьему хозяйству. Я семь лет хожу в Госдуму, администрацию президента и никому не могу доказать, что надо воссоздавать охотничью отрасль. У нас огромные деньги идут в спорт, в здравоохранение – это отлично. Но почему деньги не вкладывают в охрану природы? Ведь без этого здоровья у граждан не будет. Чистые реки, много животных и рыбы, залог того, что мы будем меньше болеть и лучше учиться. Но пока этого ничего нет.
Вместо работающих законов у нас принимают такие, что делают из охотников браконьеров. Например, в Карелии сделан регламент выдачи разрешений на охоту. Теперь каждый охотник, чтобы отстрелить медведя, лося или кабана должен из деревни ехать в республиканский центр, встать в очередь и получить разрешение. В областях выдавать разрешения запретили, и прокуратура за этим строго следит. А ведь там не везде есть дороги. Такие законы – провокация, они подрывают доверие к власти.
– Кто придумал такую схему?
– Решение приняло Министерство природных ресурсов, подписал его министр Сергей Донской. Похожая ситуация с разрешением на ввоз и вывоз оружия за границу: зачем получать дополнительные разрешения на вывоз, если у меня уже есть одно разрешение? Чтобы люди давали взятки, чтобы им трепали нервы в полиции.
– Что у нас с охотничьим хозяйством?
– А нет у нас никакого охотничьего хозяйства. В СССР была отрасль народного хозяйства, на сегодняшний момент ее нет. В некоторых регионах есть отдельные частные хозяйства, где каждый делает что хочет. Власть занимается сейчас разработкой стратегии, опять напишут нечитаемый на 500 страниц текст. А главных задач на самом деле всего четыре.
– Можете их кратко описать?
– Конечно. Во-первых: для охраны надо создать единую государственную охотничью инспекцию. Сейчас Минприроды и Минсельхоз занимается охотой по остаточному принципу.
Во-вторых:надо разобраться с охотничьим движением. У нас огромные территории закреплены за Охотрыболовсоюзом, в нем состоят люди, с ними никто не работает, идет распродажа собственности, процветает воровство. Председатели ничего не делают, только получают зарплату. А союз должен быть мощным, лоббировать интересы охотников и помогать государству в решении вопросов с дикой природой.
В-третьих:навести порядок в природоохранных зонах. Это 10-13% от всей площади РФ. Надо им вернуть ту функцию, для чего они создавались. Сейчас туда приезжают люди, в бане попариться, с девками водочки попить, поохотиться. Сегодня закон об особо охраняемых зонах разрешает охоту на их территории. Это нонсенс!
В-четвертых:мы должны дать работу людям, живущим на Крайнем Севере и Дальнем Востоке. В малых поселках всегда были заготовительные фактории. Надо воссоздать промыслы. Пока наши люди живут на Камчатке – она будет российской. Как только оттуда уйдут наши, туда немедленно придут не наши. Чем это обернется понятно. Чтобы этого не случилось, нужна госпрограмма по воссозданию охотничьих промыслов.
– Вы упомянули промыслы, что люди там будут делать?
– Добывать пушнину, рыбу, дикорастущие ягоды, заниматься звероводством. Это важный фактор для того чтобы люди оставались жить на местах, не спивались и не мечтали уехать.
– Думаете, с Камчатки и Крайнего Севера люди бегут из-за того, что им негде рыбу ловить?
– По опросам многие жители Камчатки хотят ее покинуть. Сейчас они занимаются браконьерством, ловят рыбу, бьют медведя на лапы и желчь (медвежьи лапы – деликатес в Китае; желчь широко используется в фармакологии – РП), чтобы хоть как-то выжить. Большая часть браконьерства в России – социальное. От безысходности. Но есть еще причины. Сегодня закрыта охота на белька (новорожденный детеныш гренландского или каспийского тюленя – РП), хотя один ледокол убивает больше бельков, чем все поморы ловили.
Сейчас на побережье Белого моря вымирает девять деревень. На Камчатке сложности не только с охотой. Стоимость солярки 45 рублей за литр, это в городе. В поселках ее стоимость более 50 рублей за литр. До Паланы туристы-иностранцы не в состоянии долететь, потому что билет на самолет стоит 20 тысяч в одну сторону. 40 тысяч за поездку для них дорого. Вертолет 150 тысяч час полёта в регионе, где нет дорог.
– Как изменить ситуацию?
– Сюда должно прийти государство, все исправить, это не потребует много денег. Один мост на остров Русский сколько стоил, и в итоге его тут же смыло дождем! А чтобы устроить жизнь здесь нужно меньше средств.
– Кроме вмешательства государства понадобятся охотоведы, у нас готовят сейчас специалистов?
– В Думе на заседании, которое проводил господин Пехтин, я предлагал открыть в Дальневосточном университете факультет охотоведения. Будем готовить специалистов, заготовителей, ребята смогут проходить практику и работать в специальных новых факториях, будем готовить специалистов по клеточному звероводству. В университете можно было бы реализовать целую национальную программу. Специалистов нет. Но есть 150 тысяч попавших под сокращение полицейских. Можно было бы организовать для них курсы повышения квалификации и отправить работать в регионы инспекторами. Все это, но более подробно, я сказал депутатам. Пехтин в ответ начал на меня кричать: «Мы знаем, что происходит на Дальнем Востоке, что ты тут говоришь? Развыступался! У нас этим занимается председатель «Ассоциации Росохотрыболовсоюз» Эдуард Бендерский». Мои слова возмутили Пехтина, ведь Бендерский его друг.
В РФ охотоведов готовят в Иркутске, Кирове, других городах, более 100 техникумов и училищ. Но вопрос: кто читает лекции? В Екатеринбурге, например, читает зоотехник по образованию. В Ростове бывший милиционер и инженер преподают. Что они расскажут? Даже в Кирове, где серьезная школа всегда была, выпускают специалистов уровня егеря. Да и они не могут найти работу, а кто находит, получает зарплату четыре или семь тысяч рублей.
– А это правда, что в России скоро и охотиться будет не на кого?
– Животных становится все меньше и меньше. Сайгака в Калмыкии было около миллиона, осталось две-три тысячи. Чиновники говорят, что численность сайгака упала из-за вспышек на Солнце. Я считаю, что это ерунда, сайгака выбили браконьеры.
– А вот Департамент охотничьего хозяйства (ДОХ) утверждает, что численность животных растет.
– Рост происходит только на бумаге за счет подделки учетных данных. Так происходит по всей стране, чтобы получить побольше разрешений на добычу лосей, оленей, кабанов, медведей и прочее. Например, ДОХ подготовил документы в правительство, где они написали, что численность кабарги (небольшое парнокопытное оленевидное животное – РП) выросла на 47,9%, лося на 15,5%, снежных баранов на 27,9%. Я называю по памяти, могу ошибиться.
– В чем тут подвох?
– Дело все в том, что численность кабарги в России не учитывалась вообще. Кабаргу давят все, потому что ее пупки хорошо продаются в Китай. Давят петлями, а они, как вы понимаете, не обладают особой избирательностью, поэтому на одного самца в среднем попадается три самки, их выбрасывают, потому что необходимые пупки есть только у самцов. Численность снежных баранов не могла вырасти на 27%, потому что их учет должен проводиться ногами или авиаучетом, а такой учет не проводился нигде, за исключением Кроноцкого заповедника. У нас нет никакой государственной системы мониторинга животных, нет никакого федерального центра статистики. У нас называют цифры по принципу: кто во что горазд. Например, по последним законам, которые существуют в стране, пользователь может сказать «У меня живёт двести кабанов», а доказывать он ничего не должен. Государство, в свою очередь, никак не может это проконтролировать. В СССР численность животных контролировало государство, а почему? Потому что все дикие животные – это государственный охотничий фонд.
– Государство должно взять на себя эту задачу?
– Да, и проводить учет силами пользователей. Кроме того у нас ведь есть общедоступные угодья, например в Карелии. Там они составляют 60% всех угодий республики. А у них всего 36 инспекторов, из которых 15 работает в регионе на 17 млн гектаров угодий. Как они проведут учет, если на каждого приходится больше миллиона гектаров?
– Такая ситуация везде?
– Да. У нас шесть охотинспекторов на всю Калмыкию и два на весь Ямало-Ненецкий автономный округ. В Эвенкии всего один инспектор. Как он проведет необходимый учет? Все расчеты оценочные. Никто не знает точно, кто у нас живет и сколько животных есть в России.
– Каков объем добычи?
– Возьмем кабана. У нас выдается разрешений только на 60 тысяч на всю Россию в год. Германия стреляет 700 тысяч кабанов ежегодно. Сравните Россию и Германию. Еще проще пример: Латвия выдает разрешения на 30 тысяч кабанов ежегодно. Половина того, что стреляет Россия! А Латвия по площади 6 млн гектаров. Берем Швецию – там стреляют 100 тысяч лосей. Россия выдает только 20 тысяч разрешений. Вот вам цифры. Возьмем косуль: Германия стреляет 1 млн 40 тысяч косуль в год. Вся Россия выдает 30 тысяч разрешений от Владивостока до Калининграда.
– А остальных животных у нас браконьеры убивают?
– Да какие браконьеры? Им тут просто нечего брать, охотники выбили всех зверей, новых никто не разводит, не следит за их численностью. Латвия отстреляла 7 тысяч оленей в этом году. Россия выдала 9 тысяч разрешений на всю Россию! В разрешение вошли: благородный олень, изюбрь (восточноазиатский олень – РП) и марал (парнокопытное млекопитающее из семейства оленевых – РП). Удалось отстрелять только 5 тысяч. Если бы у нас были животные в избытке, выдавалось бы не пять тысяч разрешений, а 50 тысяч.
– Ситуация обратима? Можно как-то восстановить численность диких животных?
– В какой-то степени, хотя процессы уже начали приобретать характер необратимых. В Латвии в 1990-х годах были выбиты все дикие животные, никого не осталось. А сейчас они стреляют больше, чем Россия. У них это получилось за счет нормального рабочего отношения к хозяйству, работающей охраны природы, действующих законов. Они считают дикую природу своим богатством и получают выгоду. Только у нас охота в запустении.
– Каких животных у нас много, Есть вообще такие?
– У нас хорошая численность бобров, его надо добывать. У нас нет проблем с рябчиками, лисой, волками, совами и некоторыми другими видами животных. У нас проблемы с копытными, так как это самый массовый вид для трофейной охоты.
– Много говорят о плачевном положении дел с тиграми, вам что-то известно? Сколько у нас их?
– Цифры известны: у нас ежегодно добывается 70-80 тигров браконьерами и вывозится в Китай. Никакого другого отстрела тигров у нас не существует, т.к. тигры занесены в Красную книгу. Последние десять лет у нас из года в год называют одну и ту же цифру — около 470 голов. Тигры, что, не рожают?
– А кто за это несет ответственность?
– Министерство природных ресурсов конечно, раньше Минсельхоз, они все это покрывают. Проводятся форумы, президент Владимир Путин выступал по этой проблеме, выделяются гранты на охрану тигра, но куда они уходят неизвестно. Недавно директор «Специнспекции «Тигр» Виктор Гапонов подал заявление об увольнении, потому что денег нет.
– В рыбном хозяйстве то же самое?
– Да. Такая же ситуация. Два рыбинспектора на всю Владимирскую область. В реках почти не осталось рыбы, и закон рыболовный до сих пор не принят. То, что рыбаки выходили на акции, никак не изменило ситуацию. Советую посмотреть фильм «Счастливые люди», вам все станет понятно.
Валерий Кузенков
Источник: http://www.nexplorer.ru/news__11434.htm#.UgDpv6qnu-o.facebook
А эти то при чём?
