В воскресенье 27 марта побывал на северном берегу залива в Приветненском. Результат практически аналогичный – одна корюшка. И, конечно, вместе с мыслями о красотах природы, красивом солнечном выходном дне, который удалось провести на ледяном просторе Финского залива, о загаре и т.д., возникают смутные подозрения о причинах удач и неудач в корюшковом лове. Поделюсь этими подозрениями с вами.
Думаю, что дело не в том, что мы ловим корюшку на северном берегу, когда она ходит вдоль южного берега, и наоборот. Не в том, что «она ещё не подошла». В былые годы мы лавливали её уже в январе, чуть ли не сразу после новогодних праздников. А дело в том, что год от года количество корюшки приходящей к нам откуда-то из далёких глубин Северного моря всё сокращается и сокращается. Я не специалист по биологии корюшки, а скорее специалист по её поеданию, но вопросы любительского лова меня волнуют. Наблюдая результаты своей ловли и ловли своих знакомых, прихожу к выводу: придя на преднерестовый нагул Финский залив с тем, чтобы в своё время ринуться в Неву на нерест, эта рыбка не находит тех пищевых ресурсов, что имела здесь ранее. И всё началось, я думаю, в 60-х годах, когда началось массовое жилищное строительство, и в наших новых отдельных «хрущёвских» квартирах появились ванные комнаты (правда «совмещённые») и, начался массовый сброс тёплых бытовых отходов в Неву. Промышленность тоже не стояла на месте и, развиваясь, она добавила свою немалую долю. Именно в те годы мы поняли, что переходить Неву по льду даже в самые лютые морозы стало опасно, а теперь, когда в черте города она практически не замерзает, об этом никто даже и не думает (разве только «сильно выпимши»). Зная из школьного курса химии то, что с повышением температуры воды, в ней (воде) уменьшается растворимость газов, можно предположить, что в невской водичке уменьшилась возможность дышать тем организмам, которые служили пищей для корюшки, или были какими-то участниками её пищевой цепочки. Да и самой корюшке дышать легче не стало. Кроме того, с повышением температуры воды, увеличилась интенсивность гнилостных процессов, происходящих с органическими остатками из наших бытовых сточных вод. Таким образом, мы с вами, друзья мои, нарушили кислородный режим вод Невской губы и Финского залива.
Второй важный фактор – нефтяное загрязнение дна Невы. Однажды в Неве я поймал хорошего окуня. При читке рыбы, в её желудке я обнаружил несколько улиток-катушек, наружная поверхность раковин которых была покрыта чуть ли не миллиметровым слоем густого мазута. Вот такую донную пищу используют наши рыбы. Ну и на вкус окунь был натурально керосиновый. Однажды в начале восьмидесятых годов в Комарове я при ловле корюшки поймал сига. Ловля с самого начала не задалась, погода была пасмурная, ветреная, клёва не было, Вдруг очень сильная поклёвка. Ловлю улочку, пытающуюся нырнуть в лунку, и тут же заиграли кивки на всех шести удочках. Я в стрессе. Чувствуя большое сопротивление, вытаскиваю первую удочку, В процессе понимаю, что взяла довольно крупная рыба, которая, делая круги, захватила все мои удочки. Дело кончилось тем, что вытащил рыбу и все шесть удочек через одну лунку. Снял с крючка сижка граммов на шестьсот, смахнул все удочки одним комком в полиэтиленовый мешок и поехал домой распутывать. Сижка поджарил, но уже в процессе жарки стало ясно, есть его будет нельзя. Пошёл нефтяной аромат. Дегустация окончательно подтвердила этот вывод, и рыба погибла зря где-то на свалке бытовых отходов. Одним словом – вся местная рыба в дельте Невы и на ближайшем взморье поражена нефтяным отравлением. Говорят, что во многих местах дно Невы и залива покрыто вместо ила мазутом. Может ли корюшка в таких условиях найти полноценный корм? Может ли при таких делах быть у неё здоровое, жизнеспособное потомство?
Добавлю ещё, что в былые годы при ловле корюшки попутно попадались крупнейшие «финские» ерши длиной по 17-20, а то и более, сантиметров (о бельдюге не говорю), треска, камбала. Так вот о поимке двух последних рыб я что-то давненько не слышал от рыболовов любителей. Видно сокращаются запасы не одной только корюшки.
Третий фактор – пресловутая дамба. Это сооружение, по моим предположениям изменило существовавшие ранее в заливе течения, служившие ориентиром для прохода рыбы в Неву на нерест, да и само стало преградой на этом пути. Возможно, что некоторые косяки корюшки не смогли когда-то несколько лет назад в процессе возведения этого грандиозного сооружения найти пути к нерестилищам, не оставили потомства и результат этого явления мы сейчас и имеем..
Как ни странно, но после развала СССР начала спада промышленного производства в Петербурге, интенсивность судоходства в Финском заливе, как мне кажется, увеличилась. В Выборгском районе в Приморске построен новый нефтяной порт. Это тоже не лучшим образом сказывается на рыбных запасах.
Даже не рыболову, а обыкновенному потребителю корюшки ясно, что и промысловые уловы тоже пошли на убыль. Если лет сорок назад в период корюшковой путины на каждом углу в городе стоял штабелёк ящиков с дешовейшей и вкуснейшей рыбой, столик с весами и продавец и город просто весь вонял огурцом, то в настоящее время объём торговли не сравнить с былым. Дешевой сейчас корюшку уже не назовёшь.
Здесь я рассказал лишь о некоторых моментах, заметных невооружённым глазом простому рыболову-любителю. Профессиональный ихтиолог мог бы что-то добавить к этим моим словам, а может быть что-то и возразить. Но мне ясно одно: тем уловам корюшки, что было когда-то уже не бывать никогда. Эта рыбалка уходит постепенно в небытиё. Подтвердить свои слова могу ещё одним примером. Один мой знакомый, проживающий в Парголово, до войны пацаном удачно охотился в окрестностях этого посёлка на куропаток с одноствольной шомполкой. Кто теперь охотит куропаток в Парголово?Кто теперь вспоминает об этой охоте? А я так вообще куропаток на воле не видел. Наши внуки, наверное, будут пробовать корюшку как великую деликатесину по цене равную сёмге и форели и доставленную нам откуда-нибудь из Норвегии.
