Пять тысяч сутодач

В тот раз мы не болтались у мыса Скаген. Конкретные задачи боевой службы были заранее определены ещё в Балтийске. Они не очень отвечали предназначению большого противолодочного корабля. То есть временно менялись их приоритеты: основные, как бы и оставаясь таковыми, дополнялись множеством иных, которые приходилось решать первоочерёдно. В базе, за сутки до выхода, мы приняли на борт пять тысяч сутодач пайков для подводников и, встретив Новый 1975 год у родного причала, в канун Рождества уже вспарывали воды Северного моря. Официально в те годы церковных праздников, тем более в военной среде, никто не отмечал, хотя все о них знали и в душе, наверное, не раз в тяжкие минуты покрывали свой лик крёстным знаменьем.

Пополнение запасов кораблей и подводных лодок в море осуществляют транспорт снабжения и танкеры, имеющие специальные устройства, механизмы и перегрузочную технику. Непривычное и не свойственное нам дело создало немало проблем. Особенно с обеспечением безопасности людей. Надводные корабли пополняют запасы в море на якорной стоянке или на ходу. В последнем случае корабль и транспорт снабжения, сблизившись корпусами на максимально возможную, в зависимости от волны, ветра и течения, дистанцию, следуют в одном направлении строго параллельными курсами, с одинаковой скоростью хода. Очень большим мастерством и ответственностью должны обладать рулевые и механики, чтобы избежать навала и притягивания корпусов, между которыми сооружается, по сути, канатная дорога для грузов и протягиваются шланги под перекачку воды и топлива. С подводной лодкой подобные манипуляции исключены. Её нужно принять к борту корабля, надёжно ошвартовать и, лежа в дрейфе или следуя самым малым ходом, перегруз осуществлять через люки. Как же требовалось работать матросам, чтобы в стеснённых условиях ПЛ в минимальные сроки принять грузы, а нам, кроме всего, обеспечить скрытность нашей субмарины, её основное боевое свойство. Первые две тысячи сутодач продовольствия, запасы воды и дизельного топлива мы передавали в самое Рождество, 7 января, на подводную лодку Балтийского флота в двухстах милях по траверзу норвежского порта Ставангер. Были утренние сумерки, когда, после взаимного опознавания, лодка всплыла и с большой осторожностью ошвартовалась по правому борту. Погода благоволила нам. Серая дымка окутывала горизонт, дул лёгкий юго-западный бриз, и чуть приметная рябь игриво шевелилась на поверхности моря.

Моряки – народ гостеприимный и вежливый, а встречаясь далеко от родимой земли, тонко чувствуют души друг друга. Подводники третий месяц несли свою нелёгкую службу. Лица многих уже осунулись и свежесть, в отличие от наших, не источали. Они полной грудью, смакуя, вдыхали сырой, как казалось нам, воздух, улыбались во всю ширь своих заросших физиономий, радовались возможности размять тела и ощутить твердь широкой палубы корабля, представлявшейся им после узких отсеков подлодки огромным футбольным полем. Топчась по вертолётной площадке и жадно затягиваясь сигаретами, которыми наши матросы охотно делились с ними, подводники, как давно не видевшиеся любящие родственники, обнимались, искали земляков и жали «краба», обменивались нехитрыми сувенирами. Помимо пополнения запасов, нам хотелось сделать подводникам какой-нибудь общий новогодний подарок. Им стала баня. Оценить её способна каждая русская душа. А моряк - подводник с трепетом и благоговением относится уже к самому этому слову, не считая таких её атрибутов, как парилка и веник. В море мы не могли соблюсти всего банного ритуала, так что «баня» во многом была понятием условным, но горячую помывку с парком всё же обеспечили. И хотя в походе такая роскошь не всегда позволительна и лишних запасов воды мы не имели, каждый из нас был готов пожертвовать своею нормой ради братьев-подводников. Не прекращая работы, все они за два с половиной часа, сменами, сумели омыть свои тела и души. Подводники благодарили нас просто, но в этой простоте и сдержанности скрывалось и благородство, и готовность всегда подставить своё плечо, часто рискуя собой.

Когда уже заканчивалась перегрузка продовольствия, наш матрос Якучунас из боцманской команды, подавая через борт тяжёлый ящик, не удержал равновесия и, поскользнувшись на сырой палубе, рухнул, минуя страховочную сеть, меж бортами БПК и подлодки. Матрос мог расшибиться насмерть, ударившись о пузатый корпус лодки. Но к моменту касания с ним плеснувшая волна, будто специально для того, чтобы уберечь человека, подстелилась под его тело, и он, как по ледяной горке, скользнул в море. Студёная купель вмиг сомкнулась над матросом, лишь он коснулся её поверхности. То ли с перепугу, то ли не осознав опасности, боцман не выпустил из рук ящика и так с грузом сразу погрузился чуть ли не под киль. Трагедия казалась неминуемой, если бы с подлодки следом не мелькнул тенью мичман Звягинцев, там, в пучине, успевший ухватить матроса за робу. Только тогда тот очухался и отпустил ящик с томатной пастой. Мичман сумел выбраться сам и вытащил незадачливого «докера».

Вскоре «дизелюха» медленно отвалила. Какое-то время мы сопровождали её, обеспечивая скрытное погружение, после чего взяли курс через Оркнейско-Шетландские ворота к Фареро-Исландскому порогу, но на пятом градусе западнее Гринвича повернули на юго-запад, направляясь в точку рандеву с подводной лодкой Северного флота для передачи предназначавшихся ей трёх тысяч сутодач продовольствия, воды и дизельного топлива. Завершили операцию как нельзя кстати. Только поднырнула под нас лодка, появилась парочка «Нимродов». Самолёты долго кружились вокруг нас, предполагая возможность нахождения подводной лодки, но, ничего не обнаружив, убрались восвояси куда-то к Гебридам. Мы уходили на северо-запад, через океан к Ньюфаундленду.