Про весеннюю страну вечно счастливой охоты

Было это весной 2007 года, после очень холодной и многоснежной зимы, которая тянулась неимоверно долго.

Своей нескончаемостью она приводила в бешенство. Сплошная белая пелена, звенящая тишина, почти постоянная ночь, а днём, холодное тусклое солнце, нестерпимо надоели.

И вот, наконец то, после всех этих мучений, настал апрель. Зима своих позиций сдавать не хотела, таять начало позно, но зато дружно. За каких нибудь десять - двенадцать дней, почти весь снег растаял и, в лесостепи северного Казахстана, наконец то пришла долгожданная весна. Прилетели лебеди, за ними утки, ночами в небе слышались гусиные разговоры. Река вздулась и разлилась, вскрылись и переполнились озёра. Приближалось открытие весенней охоты.

На открытие, решили ехать втроём, так же как всегда. Юрий Петрович, его сын Лёха и я.

Петрович это немолодой уже, грузный, но ловкий дядька. Нам с Лёхой, тогда было по двадцать шесть лет.

И всё было бы замечательно, но... Встал вопрос куда ехать. Мест то Петрович знал не мало, за свою жизнь он вдоль и поперёк изъездил всю область, проблема была в другом. До большинства озёр, в тот год, можно было добраться только на тракторе. Все полевые дороги раскисли. Однако Петрович по этому поводу не заморачивался и перед открытием охоты, сказал, что поедем на одно безымянное озеро,обьяснив куда. Я это озеро тоже хорошо знал, находилось оно километров за пять от трассы и дороги туда не было. На это Петрович ответил, что по трассе нас довезут, а до озера пешком дойдём. Ну, пешком так пешком, так тому и быть.

И вот, наконец то утро, наконец то едем. Прохладный утренний воздух, пах весной. Прошлогодней травой, талой водой, оттаявшей и уже начавшей прогреваться землёй, воздух ПАХ! Могучее дыхание весны, перебивало даже запах автомобильного дезодоранта, которым провонял салон машины. Выехав за город, мы попали в царство Апреля. В рассеивающихся сумерках были видны оттаявшие поля по которым ходили журавли и косули, в придорожных кюветах полных воды, плавали утки. На деревьях сидели парами дикие голуби, всё радовалось весне, всё готовилось ЖИТЬ.

Доехав до места, от которого предстояло идти пешком, мы выгрузились из машины, убедились, что ничего не оставили и не забыли, потом навьючившись рюкзаками и прочими ружьями пошли.

Как только стих шум от уехавшего автомобиля, бушующая вокруг весна нахлынула и на нас. Лес гремел от тетеревиных токов, повсюду раздавалось их шипенье и бормотанье. Чистый воздух, пропитанный ароматами прошлогодней листвы, берёзовой коры и почек уже набухающих, вливался в лёгкие как эликсир жизни.Постепенно, радость разлитая кругом, начала проникать в душу,заполнять сознание, изгоняя всё лишнее, ненужное. Хотелось дышать, двигаться, радоваться, хотелось жить.

Петрович поторапливал, хотел успеть на утреннюю зорьку. Сам он шагал налегке, с одним ружьём, сгрузив всю свою поклажу на нас (главным образом на Лёху). Лёха мрачно сопел, но молчал и только однажды, на очередное предложение поторопиться, предложил ему сначала поменяться ношами, Петрович ответил -" Да я в ваши годы..." Ну и всё такое прочее. Звучало это крайне неубедительно, но шаг прибавить всё таки пришлось.

Пока мы шли по лесу, у нас из под ног, периодически выпрыгивали зайцы, изредка, с шумом и громом, шарахались косачи, несколько раз мы спугивали косуль. Козы далеко не убегали и в лесу то и дело слышалось их "рявканье".

Вся живность была рада весне и чувствовалось что никто нас всерьёз не боялся. Как ни странно, но мне почему то не хотелось ни в кого стрелять, я просто был рад тому, что нахожусь здесь, и всё это вижу, и что ружьё моё висит за спиной в чехле разряженным, и что заяц, ещё покрытый зимней шерстью, затаившийся под кустом совсем недалеко, от нас не убегает, а делает вид что его там нет.

Дорога меж тем, попетляв среди лесов, вывела нас в поле. Сумерки рассеялись, полоса зари, горевшая на северо-востоке, ширилась, росла, и наконец, из за сияющего золотом горизонта, показалось солнце. Оно сразу же вспыхнуло в каждой капельке росы, согрело лица, одежду, и окрасило в розовый цвет белые стволы берёз.

Петрович, заматерился было - опаздываем, но мы уже пришли.

Озерко расстилалось в низине, прямо перед нами. Солнце, сверкало и переливалось в нём. Над болотцем стон стоял, от птичьих криков. Хныкали лысухи, кричали на разные голоса утки, пара гусей сидевшая в поле, увидев нас, снялась и негодующе гогоча, перелетела на всякий случай подальше. Над водяной гладью, посвистывая вились разные кулички и утки, где то в камыше ухала выпь.

Петрович с Лёхой пошли в одну сторону выбирать себе места, я же решил сесть там же где садился всегда.

Раскатав сапоги, я зашёл в воду, выставил чучела, потом, выйдя на берег, зарядил ружьё и накрывшись прошлогодней ветошью, стал ждать.

Птицы, потревоженные нашим вторжением, скоро угомонились и занялись своими делами. Я ждал, изредка покрякивая в манок, однако селезни манок мой игнорировали и летали где то далеко, не обращая на чучела внимания.

Солнце меж тем поднялось, и стало светить в полную силу, грея уже всерьёз. Хор лягушек, певший песни на разные голоса постепенно стих, меня потянуло было в сон и тут...

Ба-бах!!! Звук пророкотав над водой раздробился на мелкие осколки и смолк. У-ууу! Что тут началось! Птицы метались в разные стороны, возмущённо ругаясь и не понимая что происходит. Б-буммм!!! Гам стоял такой, что уши закладывало. После второго выстрела, население болота, наконец сообразило, что этот гром среди ясного неба, ничего хорошего им не сулит, и мгновенно замолчав, решило от греха подальше ретироваться, от того места где грохотало. Им это вполне удалось и идея в общем то была замечательная, но... Они же не знали, что я сижу там, куда они все подались. А я не зевал и увидя подлетающую пару уток, выцелил ту, которая была нарядная и летела второй.

Тук! Толчок в плечо, лязг затвора, запах горелого пороха, гильза, отлетев в траву выпустила из дульца струйку дыма. А селезень, только что упругий, трепещущий, целеустремлённый, бессильно уронив шею и трепеща задравшимися крыльями, описав дугу грохнулся в воду, подняв фонтан брызг.

И вот тут то, радость копившаяся с утра и искавшая выход, обрушилась лавиной, хлынула водопадом, унося с собой злобу, раздражение, усталость, рождая осознание того, что все мы, часть всего этого, что все мы ЛЮДИ.

Через мгновение радость утихла, оставив чувство глубокого удовлетворения и довольства. Я зарядил патрон в магазин и снова стал ждать. Ждать пришлось довольно долго, я уж было решил что всё, больше не будет, но нет, налетела тройка крякв, первой летела утка, следом два селезня.

Вскидка, поводка, тук! Селезень мгновенно превратившись в некое подобие кляксы, размазанной в воздухе, кувыркаясь плюхнулся в озеро. И снова, в душе разлилось то самое настроение сытого крокодила. На том конце озера, тоже, раздалось ещё два или три выстрела, потом всё стихло.

Подождав ещё немного, я решил идти к биваку. Подобрав убитых селезней, первый оказался широконосом, я засунул их головами за ремень и не спеша пошёл туда где уже дымил костёр, и жарились сардельки.

Лёха сбил двух крякашей, Петрович шилохвость. Улёгшись возле костерка, я стал рассматривать селезня шилохвости, Лёха взял у меня широконоса и стал рассматривать его. Петрович пообедав (или позавтракав?), нацелился было вздремнуть, но потом, вспомнив чего то, взял пустую бутылку из под воды и пошёл в лес. Ходил он не долго, вернувшись сказал -"Сок поставил, набежит к вечеру." Солнце к тому времени поднялось уже к полудню, стало жарко и мы выбрав места где было посуше задремали. Сквозь сон я слышал как матерится Лёха, обнаруживший на себе клеща, вяло подумалось что надо будет посмотреть и на себе тоже, когда проснусь.

Проснувшись, обобрали с себя клещей и пошли на места. Утки по сравнению с утром, летали мало. Посидев какое то время и решив уже собираться, я услышал сзади визгливое покрякивание, тут же пара чирков, не заметив меня плюхнулась в воду. Выцелив селезня, я нажал на спуск. Он остался лежать на воде, а утка благополучно улетела, я же, не спеша свалив с себя ворох травы, подобрал чирка, рассмотрел его ,после чего, разрядил ружьё и собрав чучела пошёл назад к костру.

Петрович с Лёхой ещё сидели в засидках, но выстрелов слышно не было, я не торопясь уложил в рюкзак вещи, убрал в чехол ружьё. Налил из термоса чаю, прилёг к костру и глядя в небо просто лежал, ни о чём не думая. Небо было затянуто лёгкой дымкой, свет был мягкий, рассеяный, воздух влажный и ласковый. Налетающий ветерок, после лютых зимних ветров, был непривычно тёплым, от озера тянуло запахами сухого камыша и талой воды. Уходить отсюда не хотелось. Внезапно вспомнилась "страна вечно счастливой охоты" в которую после смерти уходят северо-американские индейцы. Ухмыльнувшись про себя, я подумал что нам проще чем индейцам, нам для этого умирать вовсе не обязательно, поскольку в упомянутой стране мы бываем каждую весну.

Мою безмятежность омрачало только одно, домой нужно было идти, в душный город, пропахший выхлопными газами и табачным дымом. В театр абсурда, где мы все живём.

К этому времени Лёха с Петровичем уже отстрелялись, подошли и тоже собирали вещи. Петрович сходил в лес, снял бутылку с соком и предложил нам. Сок был прохладный, чуть сладкий и мы с удовольствием его попили.

На обратном пути, косачи, которых с утра видно почти не было - токованием были заняты, разлетались из под ног на каждом шагу, зайцы не встречались, а вот козы... Паслись буквально на каждом поле. И куда только они осенью деваются?

Очень хотелось подстрелить косача, но, нельзя, было.

Выйдя к трассе дождались машину и поехали домой умиротворённые и счастливые. Идя к дому, я встретил соседа который приходил ко мне поболтать, да меня дома не оказалось. Вернувшись со мной, он помог мне донести ружьё. Посидели, поболтали, я рассказал ему, как всё мечтал подстрелить тетерева, да так и не пришлось.

Он ушёл домой, но минут через сорок вернулся и принёс мне... убитого тетерева. Я само собой, рот разинул от удивления. Естественно что первый вопрос был ГДЕ, ты его взял? Он ответил, что придя домой, походил ещё немного по двору и пошёл закрыть ставни. Тут, что то чёрное, откуда то прилетев, хлопая крыльями запуталось в проводах, упало на землю и убилось. Подобрал, оказалось тетерев. Это выглядит неправдоподобным, но это было. Я ни тогда, ни сейчас не мог понять, откуда, в городе, мог взяться тетерев косач.

С тех пор, зимы короче не стали и мягкости в них тоже не добавилось. Однако, теперь, как бы мне не надоела зима, какой бы холодной она не была и как бы не пыталась навалиться зимняя депрессия, мне всё это нипочём. Потому что, и в самые лютые зимние морозы, меня согревает мысль о том, что Весна всё равно придёт. Своим приходом она растопит снега и льды, и снова будет апрель, и снова запоют тетерева, и прилетят утки, и с берёз опять начнёт капать сок, ну а мы, вновь пойдём в нашу весеннюю страну, вечно счастливой охоты. Ну а ради всего этого, стоит и зиму перетерпеть